Виктор Ночкин - Тварь из бездны

Чародей болтал без умолку до самой кордегардии. Там большую часть стражи распустили по домам — отсыпаться. Ральк в самом деле чувствовал себя разбитым, хотя, вроде, ничего этакого ему нынче исполнять не пришлось, так прошлись туда-сюда… должно быть, просто накопилась усталость. У него еще достало сил заказать у Девика завтрак, проглотить поданную пищу, так и не почувствовав вкуса… добрести до кровати… а вот на то, чтоб раздеться, сил уже не было. Проспал солдат, против обыкновения, весь день. Когда проснулся — за окном начало темнеть, погода снова испортилась, небо затянуло тучами. Хорошо хоть дождя не было. Ральк с трудом сел в кровати и помотал головой — тяжело. Словно на темя булыжник положили… Тяжело. С трудом натянув сапоги, десятник спустился в трапезную, отмахнулся от жаждущего новостей Девика и поел. В голове немного прояснилось.

Потом поднялся к себе, привел в порядок лезвие меча — ну вот, можно и на службу.

В кордегардии все были мрачны. Писарь быстро распределил отряды по городским районам, скороговоркой напоминая десятникам новые инструкции: не разделяться, держаться кучно, запастись как следует лампами — да не забыть проверить масло — и очень, очень внимательно слушать, не лезет ли кто из канала… Особенно, когда начнется прилив. От вопросов писарь отмахивался — мол, сам ничего толком не знает…

Ральк созвал своих людей и повторил распоряжения. Нынче им выпало охранять Малый Остров.

— Хорошо, — с чувством заявил Ропит. — Говорят, стрела дважды в один щит не попадает… Повезло нам нынче.

На Малом Острове было тихо. Напуганный слухами о Твари Верн заперся пораньше — затаился, замер, затаил дыхание. Горожанам предписывалось, чтобы ночью над каждой дверью горел фонарь. Обычай этот был очень старый, им давно пренебрегали, но нынче вспомнили снова — улицы на Малом Острове были освещены ярче некуда, живущие здесь богатеи не поскупились на новые фитили и очищенное масло. Шагая по ярко освещенным улицам, Ральк прислушивался и приглядывался — но тщетно. Округа была спокойна, ни звука, ни движения. Тем не менее, стражника не покидали дурные предчувствия — что-то должно случиться. Поэтому когда тишину прорезал отдаленный грохот и треск, он испытал едва ли не облегчение. Крикнул «За мной!» — и бросился к мосту, отделяющему Малый Остров от центральной части города. Бегом, бегом! Позади, отставая на десяток шагов, сопели и грохотали подковами стражники… Нет, не успели. Душераздирающе скрипя, дом колдуна Кирита Ростина оседал, проваливался, рушился — с шорохом сыпалась черепица, разлетаясь веером, задняя стена обвалилась в канал, подняв тучи брызг и волны… Старик говорил, что засыпает под шум волн… В туче пыли была едва видна уцелевшая часть дома, какие-то мешки, сложенные штабелями, искореженные стены — не принадлежащую Кириту половину здания занимал какой-то склад…

Снова с хрустом обрушилась стена… Вряд ли под обломками мог уцелеть человек. Пыль медленно оседала, кружась. Падали черепицы с уцелевшего ската крыши… Плескали волны, поднятые рухнувшими в протоку обломками… Потом все стихло. Ральк застонал сквозь стиснутые зубы.

Что происходило после — Ральк помнил смутно. Кажется, он бросился к руинам, в облако коричневой в свете факелов пыли, орал, отбрасывал обломки стены, стражники кинулись на помощь… растащили обрушенные балки, вместе отвалили кусок кладки… Голова старика почти не пострадала, но грудную клетку раздавило толстое бревно. Ральку в память вчеканилось бледное, словно обтянутое пергаментом, лицо, рассыпавшиеся из-под потертого колпака пушистые кудри, тоненькая ниточка крови их уголка искривленного гримасой рта… Кажется, потом он рванул меч из ножен, носился взад и вперед по улице, пугая разбуженных шумом соседей… требовал, чтобы Тварь показалась и он, Ральк, снесет ей башку…

Потом новая картина — вокруг солдаты, много факелов, горожане в окнах второго этажа со страхом глядят из-за приоткрытых ставен… Ралька крепко обнимают за плечи, бубнят басом что-то успокаивающее, из рук осторожно выворачивают рукоять… Потом, вроде бы, Ральк сник, умолк и позволил себя увести от разрушенного дома. Меч ему отдали — пришлось отдать, иначе будет хуже, так сам Ральк сказал, и ему поверили…

Когда десятник более или менее опомнился, он обнаружил себя сидящим за длинным столом, уставленным кувшинами. Большая часть кувшинов пустовала, Торкер как раз методично приподнимал их один за другим, встряхивал. Те, что не отзывались плеском, убирал под стол. Все молча наблюдали за процедурой. Этот-то перерыв в питье и разговорах, видимо, и привел к тому, что Ральк опомнился. Еще за столом сидели Нирс, Ропит и маг Ригивер Затычка. Ученик колдуна и Керт, треверов племянник, спали, уткнувшись в сложенные на столе руки. Рыжий Нирс, кажется, был готов последовать их примеру и держался из последних сил. Ральк огляделся — вокруг был «Медный грош». Тощий Лутан скучал за стойкой, равнодушно глядя куда-то в угол. Кроме них, в заведении не было ни души. Ральк не мог сообразить, ночь теперь или день, но стадо кувшинов под столом выглядело внушительно.

— Ну и что? — почти трезвым голосом спросил Ропит. — Что с того, что старика убили иначе, чем прежних?

Торкер принялся разливать остатки вина из кувшинов по чаркам, а Ригивер непривычно тоненьким голоском принялся твердить:

— Да как же! Его Тварь убила хладнокровно, не для того, чтоб растерзать, не для того, чтоб кровожадность утолить! Нет, добрые мои мастера, как вы хотите, а это неспроста. Не-еспроста-а-а!.. Тварь желает извести колдунов нашего старого Верна!

Маг покачал толстым пальцем перед красным ропитовым носом, блеснули перстни. Ропит икнул и откинулся на стуле — подальше от перстней чародея.

— Да, — продолжал тем временем маг, — мои более умудренные собратья покинули Верн. И Редриг, и Бинки, и прочие… У них была какая-то причина. Уж не знаю, до чего они додумались, а причина была. Бы-ыла-а!.. А старина Кирит остался — теперь он лежит в подвале дома Совета… Да, я оплел тело заклинаниями, препятствующими тлену. Недели на две хватит… Да. Да-а-а!.. Он остался — и теперь в подвале. А Бинки уехал — и живой… И я остался. Но я нынче же уеду! Я не стану ждать, пока Тварь доберется до меня…

— Выпьем! — объявил Торкер, поднимая свой стакан.

Ральк протянул руку и с удивлением понял, что она почти не дрожит, вообще он не чувствовал себя охмелевшим, наоборот — мысли стали на удивление четкими. Тварь прикончила Кирита Ростина. Прикончила не так, как иных. Не рискнула встретиться с магом лицом к лицу, не рискнула вломиться в дом, как к прочим. Сразу вспомнилось, что после первого убийства Торкер признал преступника трусом. «Грабитель — трус» — так он сказал. Вот и нынче — испугался престарелого чародея? Или это вышло случайно, что здание обрушилось, когда Тварь ломилась внутрь. Почему тогда исчезла? Почему не стала крушить все, что попадется? Ее спугнули падающие стены? Не угадаешь…