Дэвид Кек - Небесное Око

Дьюранд почувствовал, как в нем начинает закипать ярость.

— Отец сделал все, что мог, — сказал Хатчин. — Ты видел его лицо, когда он понял, что Хирнан вернулся?

— Кто?

— Его так зовут. Я, признаться, тоже забыл, как его имя. Он был в Манкирии. Служил наемником, странствовал. И того, что он наскреб за эти годы, едва хватило на дорогу домой. Он, видать, сражался в целой тысяче битв, — в голосе Хатчина звучали нотки восхищения. — Вот я и предложил это… — добавил он.

Дьюранд уставился на брата:

— Что ты предложил?

— Я думал, что мы можем разделить Коль, после того как отец…

Дьюранд положил ладонь на грудь брату:

— Ты же знаешь, что я никогда тебе этого не позволю.

— Одним словом, я предложил раздел.

— И что же отец тебе ответил?

— Отец сказал, что наш род владеет этими землями со дня Сэрдана Путешественника и что они всегда передавались от отца к сыну. Никто никогда не пытался разделить эти земли, а ведь наш род — один из древнейших в королевстве. Если мы начнем дробить землю, наши внуки получат такие крошечные наделы, что на них нельзя будет и дерева посадить. А вскоре мы растворимся среди собственных же крестьян, словно капля вина в бочке с водой.

Дьюранд сглотнул. Хатчин опустил голову, уставившись в пол.

— Мне кажется, Оссерик слышал наш разговор. Отец говорил довольно громко.

Дьюранд толкнул брата, Хатчин ответил. Ярость, быстро вспыхнув, также быстро улеглась.

Дьюранд со всей силы стукнул кулаком по стене.

— Я ни о чем не прошу. Отцу не о чем волноваться.

— Царица Небесная, Дьюранд, это я волнуюсь. Я же думал, что все решено и что ты унаследуешь владения Оссерика.

— Все так думали, — ответил Дьюранд. Необходимо помнить о том, что главное — не паниковать. Надо собраться и понять, насколько сильный удар ему нанесло появление сына Оссерика. — Я хочу поговорить с отцом.

Дьюранд повернулся и прошел в зал, краем глаза заметив, как по лицу брата скользнула тень сочувствия. Трон отца пустовал.

— Где барон? — Дьюранд схватил слугу за рукав.

— В своих покоях, милорд. — Дьюранд отпустил слугу и, взбежав по ступенькам, остановился у двери из черного дуба, наполированной воском. Дьюранд уже взялся за ручку, когда из-за двери до него донеслись голоса:

— Они грабители. Наемники, — прозвучал голос барона.

— Это единственная возможность, которая у него осталась, — отозвался Кирен. — Он станет странствующим рыцарем, и то не зависит от вашего желания. У него нет своих земель.

— Да он вообще еще не рыцарь!

Дьюранду следовало бы войти, но был не в силах сделать и шага.

— Странствующие рыцари, — с презрением произнес барон. — Что за гордое название! Но кто они? Свиньи, сгрудившиеся у корыта. Они либо режут друг другу глотки в кабаках да публичных домах, либо сражаются за тех, у кого серебра побольше.

— Есть немало благородных лордов, которые не откажутся от лишнего меча. Что же еще нам делать с мальчиком? Я не могу вечно таскать его с собой.

Дьюранд уставился в дубовую дверь:

— Владыка Небесный, да лучше бы он вообще умер. Настоящий мужчина сражается за дом, за свою землю, за сюзерена, а не за горсть монет. В государстве волнения. Кое-кто до сих пор поговаривает, что старого короля Карломунда убили. Кто знает, что принесет следующий год? А турниры? Патриархи считают, что если рыцарь сразит своего противника во славу чести, он совершит убийство. Ни за что! А выкуп? Это то же самое убийство за деньги. Странствующих рыцарей ведет по жизни жадность и гордыня. Душа моего сына никогда не попадет в лапы Дьяволу!

— Барон, я взываю к вашему благоразумию. Судьба улыбнулась юноше, а она улыбается немногим. Возьмем, к примеру, сыновей священников и батраков, живущих на ваших землях. Какое будущее их ждет? А ваш сын сможет проложить себе дорогу.

Повисла такая гробовая тишина, что Дьюранд услышал собственное хриплое дыхание.

— Нельзя забывать, — заявил Кирен, — что у него нет титула. Он должен брать, что дают.

— Он провел у герцога столько лет… И все ради чего? Ради того, чтобы сражаться со всякой голытьбой? — проронил отец. — Лучше бы ему вообще не появляться на свет. Он должен был стать настоящим рыцарем, со своим гербом, титулом и леном. Он должен был стать лордом.

Как только до Дьюранда стал доходить смысл сказанного отцом, дверь распахнулась и на пороге появился сэр Кирен — рыжие волосы, подернутые сединой, были взлохмачены.

— Прости, — произнес Кирен после долгого молчания.

Дьюранда охватило страстное желание вцепиться в этого маленького человечка мертвой хваткой, но у него едва достало сил пошевелить руками. Не проронив ни слова, Дьюранд шагнул в покои отца.

В комнате было темно, окна закрыты ставнями. Дьюранд стоял на пороге, не в состоянии что-либо разглядеть.

Наконец из темноты донесся голос отца:

— Дьюранд. Проходи.

Постепенно глаза привыкли к сумраку и Дьюранд смог различить очертания фигуры отца, озаренной тусклым светом углей, тлеющих в камине. Тоненькие лучики света просачивались сквозь притворенные ставни, играя на кольцах, украшавших пальцы отца, и на клинке, что был у него на поясе.

— Что у тебя с рукой, сын мой?

Дьюранд кинул взгляд на кулак, перемазанный кровью. Видимо, он разбил его, в ярости ударив о стену.

— Ничего, отец.

— Говорил с Хатчином…

Дьюранд опустил голову.

— Что же он тебе сказал?

— Вполне достаточно.

— Раздела наследства не будет.

Дьюранд сглотнул. Отец тяжело поднялся со стула и подошел к камину. Искорки света весело играли на кольцах и мече.

— Всегда можно найти выход, — быстро сказал Дьюранд. — Может быть, где-нибудь есть место…

— А что мне делать с тем, кто это место занимает? — фыркнул барон. — Я сюзерен четырех лордов и дюжины рыцарей. Каждый из них принес мне присягу, поклявшись Отцом Небесным. Знай я заранее, что тебе ничего не достанется, я бы сделал тебя священником.

— Из меня никудышный священник.

— Это точно. Спорить не буду. — Отец был наслышан о "подвигах" сына при дворе герцога, о фингалах и разбитых губах. Сразу же после приезда в Акконель Дьюранд начал ввязывался в драки и потасовки.

Дьюранд увидел, как глаза отца сверкнули.

— Если я должен испытать силу своего меча…

— И погубить свою душу? Ты этого хочешь? Один твой характер чего стоит! Если мои молитвы достигнут небес, Всевышний до завтрашнего рассвета даст мне знак, и я буду знать, что с тобой делать. Ты мой сын. И не смей позволять другим доводить тебя до такого состояния, что ты снова будешь готов разбить в кровь кулаки. Иначе я тебя наизнанку выверну. Ты меня понял?

— Да, отец, — выдавил Дьюранд.

Барон махнул рукой, показывая, что разговор закончен, и Дьюранд вышел.