Ринат Мусин - Повелитель Мории

— Мы должны помешать этому гному. Ты станешь моим карающим мечом. Тебе, Уругу, придется убить гномов. Всех до единого. Никто из них не должен выйти из Мории живым. Сейчас ты не можешь покинуть пределов видимости Огненной горы, не потеряв при этом ее заемной силы. Но я смогу тебе помочь. Ты возьмешь с собой неугасимое пламя Удуна. Но не думай, что все будет легко и просто. Возвращение тебе даже части былой мощи потребует от меня немалых усилий. А пока придется принести мне клятву. Без нее, брат Уругу, я не стану тебе помогать.

Балрог колебался, но лишь мгновение.

— Я готов, мой повелитель.

— Просто повторяй за мной, — произнес голос, и стены залы вспыхнули мрачно-малиновым огнем.

Объятое остатками волшебного пламени, разлагающееся и поэтому больше всего похожее на догорающий лоскут факела, чудовище заговорило:

— Я, майар Альвидор, балрог Моргота по прозвищу Уругу Стервятник, клянусь Эру Создателем и Мелькором Освободителем…

Конечно же, владыка Барад-Дура не думал, что Уругу будет неукоснительно исполнять клятву. Но простые слова, переплетенные со смыслом страшного древнего заклинания Абсолютного Повиновения, исподволь, постепенно и навеки порабощали своенравную темную волю высшего существа, собрата Саурона по рождению, майара, помнящего музыку Айнур.

Когда клятва была произнесена полностью, высокие двери тронного зала приоткрылись, и в мрачное помещение вошел большой старый орк.

— Гонцы, — произнес он дребезжащим голосом.

— Какие гонцы? — звучно переспросил Саурон и рассмеялся.

— От гномьего царя, Балина.

Смех повелителя Мордора перешел в хохот.

— Веди их сюда, — приказал, отсмеявшись, Саурон. — Видишь, брат мой Уругу, я оказался прав. Этот Балин не так прост. Наверняка нам предлагают мир и даже сотрудничество.

В залу втолкнули трех оборванных орков. На их шеях мрачно поблескивали золотой вязью плотно подогнанные ошейники. Когда Балин отпустил их с посланием, орки хотели просто бежать — куда глядят глаза. Они и вправду побежали, а потом обнаружили, что сделанные мрачным невысоким гномом ошейники не поддаются ни зубам, ни зубилу. Орки совсем отчаялись, а тут еще их захватил патруль урукхаев, и соплеменники заинтересовались, откуда у бежавших из Мории такие явно гномьи игрушки. Только и удалось отговориться тем, что они — послы к самому Хозяину.

— Ну что вы принесли? — раздался громовой голос.

Маленький щуплый орк, едва слышно повизгивая и пригибаясь к самому полу, протянул изрядно замызганный лист пергамента. Свернутое трубкой послание вырвалось из грязной лапы и перелетело по воздуху в раскрытую ладонь восседающего на троне существа. Саурон быстро пробежал глазами по тексту.

— Учтиво и умно… Совсем неплохо для гнома… Этот Балин обещает платить нам дань, — мрачно произнес он. — Но с меня хватит и роханцев. Уже тридцать лет, как они обещают прислать мне своих коней. На этот раз со мной такие шутки не пройдут.

Пергамент упал на пол и вспыхнул багровым огнем.

— Посмотри, Уругу, насколько простые вещи могут быть сложными, — вдруг начал Саурон мягким, вкрадчивым голосом. — Стоит только помыть моему слуге шею и плотно пригнать ошейник из прочного сплава, как снять его можно только с головой. Сами того не зная, гномы натолкнули меня на хорошую мысль. Надо очистить наши границы от всякого сброда и закрыть их так, чтобы ни одна мышь не проскользнула. Я больше не собираюсь вести переговоры с врагами. Я введу в государстве железную дисциплину. Я учту всё и вся и сам буду наблюдать за своими подданными. Они нуждаются в железной руке и зорком глазе. Я надену каждому здесь незримый ошейник, чтобы исполнялись только мои приказы…

В сознании владыки Мордора вдруг вспыхнуло, как только что пергамент на полу, видение.

— Это будет глаз. — Тяжкие слова заполнили всю залу. — Мой глаз, вознесенный на самую вершину Барад-Дура, будет наблюдать за всем, что происходит в мире. А пока принесите мне ошейники этих предателей. — Черная длань указала на распластавшихся перед троном орков. — Я хочу рассмотреть их поближе.

Десяток огромных урукхаев, появившись буквально из ниоткуда, ловко подхватил визжащих собратьев под руки. Их поволокли, но не к выходу, а к степе залы, где открылась потайная дверь. Уже через пять минут Саурон держал в руке три ошейника. Небрежным движением он разорвал первый из них. На внутренней поверхности металлической полосы вдруг вспыхнули голубые руны.

«Поцелуй меня в зад, мордорская крыса», — прочитал изумленный Саурон.

Но вместо того чтобы разъяриться, Темный властелин еще внимательней вгляделся в руны, четко вытравленные ифильдином на металле. Они много могли сказать тому, кто владел колдовским зрением. Через мгновение Саурон отбросил ошейник, как человек отбрасывает свалившуюся на голову змею. На миг он увидел того, кто отправил ему послание. Саурон отлично понял, чьими глазами смотрел на него угрюмый гном, на сотую долю секунды проявившийся в сознании.

— Я тоже видел его. — Голос прошипел чуть ли не иод самым ухом. Верховный назгул, неслышно приблизившись к хозяину, продолжал: — Он погиб от мертвенного огня. Второго, кому маленький уродец передал дар, я сразил в Мории призрачным мечом. Смотрящего глазами Тулкаса больше нет.

— Ты ошибаешься, мой верный слуга, — тихо проговорил Саурон. — Дар Астальдо не проходит просто так. Достаточно вспомнить род Хадора, где этот «подарочек» передавался из поколения в поколение, пока проклятие Мелькора не остановило его. Ты убил одного — на его место придет другой. Чувствую, что у нас начинаются большие проблемы. Тем быстрей мы должны действовать. Иначе недолго осталось ждать — скоро топоры мерзких карликов Бали-на постучатся в ворота Барад-Дура. Армии давно готовы и ждут только приказа. Но сегодня мои отряды поведут не назгулы. У меня есть небольшой сюрприз для гномов. — Когтистый палец уткнулся в Уру-гу. — Ты поведешь войска и докажешь мне свою преданность, — прошипел Саурон.

В тысяче миль от Барад-Дура, за большим столом, заваленным бумагами, сидел гном. Он потянулся, зевнул, машинально перелистнул пару страниц своего «Трактата о болезнях людей», над которым работал вот уже много месяцев. Повернулся, окидывая взглядом стол, что притаился в углу комнаты. Там, наваленные друг на друга, лежали десятки больших листов бумаги. Самой настоящей бумаги. Очень дорогой материал, думал Ори, но удобный. Книга из бумаги была вчетверо легче, чем такая же, но из кожи. Пусть даже из тонкой кожи молодого ягненка. Бумага боится сырости и огня, но прежде чем он, Ори, сделает новую и абсолютно достоверную карту Ка-зад Дума на мифриловых листах, придется извести немало бумаги. Очень дорогой бумаги. Но Балин на такие вещи не скупился. Вчера они целый час просидели над планом одиннадцатого подземного горизонта, пытаясь уместить его на одном листе. И в конце концов решили, что одного листа маловато. Балин требовал, чтобы на плане были указаны не только залы и коридоры, но и тепловые и газовые трубы, и водоснабжение, и вентиляция, и канализационные люки, и лестницы — причем винтовые и раздвигающиеся тоже. У Ори голова кругом пошла от таких требований.