Кристофер Сташефф - Маг и кошка

— У меня капюшон есть, — отозвался Антоний и натянул капюшон. — Одежда у меня, правда, шерстяная, жарковато в ней, но как только мы встретим каких-нибудь караванщиков, я попробую выменять у них хлопковую рубаху и штаны. — Он вытащил из кармана блестящий камешек. — Вот такие камни мы порой находим в горных ручьях. Сгодится для того, чтобы что- 'Щ нибудь купить.

Балкис взглянула на камешек и вытаращила глаза. Это было золото.

— Верно, — вымолвила она. — Этого хватит, чтобы купить одежду нам обоим, да еще на дюжину останется.

— И все — за такой маленький камешек? — Антоний нахмурился. — Жаль, что они не попадаются нам чаще. Тогда бы мои братья смогли бы наконец отдохнуть от тяжелых трудов. — Но вот он просиял. — Ну да ладно! Быть может, нам еще удастся купить еды и воды за этот камешек!

Балкис уже готова была сказать, что за воду платить глупо, но вспомнила, что во все стороны вокруг простирается пустыня.

— Да разве здесь кто-нибудь поделится водой — хоть и за золото? — спросила она.

— Бывает, что привозят большие бурдюки на продажу, и вода здесь стоит недешево, — ответил Антоний. — Но те, кто знает, где искать, найдут воду и тут.

Балкис удивленно посмотрела на юношу, но вспомнила его рассказы.

— Ах да, ты же говорил, что бывал здесь раньше.

Антоний кивнул:

— В жаркие месяцы мы приводим сюда скот и привозим зерно и продаем караванщикам. Не так далеко от дома — всего несколько миль, но все же мы кое-что знаем о жизни в пустыне.

Балкис очень смутно помнила о том, как в детстве путешествовала с караваном. Но никакого особого опыта ей те странствия не дали — правда, тогда она пребывала в кошачьем обличье.

— Ну и как же мы продолжим путь?

— Идти будем ночью, — усмехнулся Антоний. — А теперь пойдем, я покажу тебе пещеру, где наше семейство находит приют, когда мы оказываемся здесь.

Он повернулся и был готов идти, но Балкис придержала его за рукав.

— А им не придет в голову тебя там искать?

— Ты вправду думаешь, что они станут меня искать? — спросил Антоний с невеселой усмешкой. Казалось, он был готов к любым ударам судьбы.

У него был такой обреченный вид, что Балкис, не задумываясь, воскликнула:

— Конечно, станут! Ведь ты же их…

Она запнулась.

— Их собственность? — Глаза Антония сверкнули — пусть и не слишком радостно. — Что ж, быть может, так и будет. Пройдет несколько дней, они убедятся, что я не приползу, оголодав и настрадавшись без крыши над головой, а потом им надоест самим доить коров и выносить навоз… Но все равно мы их намного опередим. Пойдем, пещера недалеко.

Сначала они оказались в расселине на склоне ущелья — русла высохшей реки.

— Если пойдет дождь, переберемся повыше, — объяснил Антоний. — Тогда придется поторопиться, потому что при дожде здесь несется бурный поток. Тут есть вода. Я знаю, где надо копать.

— Значит, недавно шел дождь? — спросила Балкис и удивленно обвела взглядом высушенные зноем окрестности.

— Нет, — покачал головой Антоний. — Но мы проходили там, где тают снега. Часть талой воды просачивается в почву и превращается в ручей. Он течет под землей. Даже тогда, когда нет дождей, этот ручеек сохраняется.

Балкис представила себе всю грязь, которую несет с собой этот ручей, и поежилась.

Пещера представляла собой неправильный полукруг — углубление в скальном склоне глубиной футов в двенадцать. Антоний подвел Балкис к шести кучам соломы, разложенной на полу.

— Солома, конечно, несвежая, но сухая, и на ней можно спать. Все лучше, чем на голом камне.

— Это точно, — решительно кивнула Балкис и, расправив плащ, накрыла им ту кучу соломы, что лежала подальше. Антоний выбрал для себя лежанку через две от Балкис и накрыл солому курткой. Они улеглись, как обычно — футах в десяти Друг от друга. Балкис подумала о том, а как бы она себя чувствовала, если бы они легли поближе друг к другу, и с ужасом осознала, что ей этого хочется.

Они проснулись на закате и, чтобы скоротать время до темноты, стали разговаривать. Поболтали о мазданитах, которые поклонялись солнцу как символу Ахура Мазды, божества света, потом заговорили о тех религиях, в правилах которых были воспитаны они оба. Предки Антония поклонялись древнегреческим богам — эту веру принесли в здешние края воины Александра Македонского, но потом даже в самые заброшенные высокогорные деревни проникло христианство. Юноша довольно быстро понял, что Балкис исповедует другую разновидность христианства, и о римско-католических догмах слушал сдвинув брови — ему явно многое было непонятно. Но Балкис понимала, что он старается вникнуть в суть учения ради нее, и ей стало тепло, несмотря на вечернюю прохладу.

А с каждой минутой становилось все холоднее. Балкис сама не заметила, как завернулась в плащ.

— Может, нам и не понадобится хлопковая одежда, — вздохнула она.

— Да уж, спать лучше в шерстяной, — кивнул Антоний. — Да и у тебя на родине эта одежда нам может пригодиться? Там ведь, наверное, довольно прохладно и можно путешествовать днем?

Балкис вдруг вспомнила зимнюю Аллюстрию, но осеклась — теперь ее домом стала Мараканда. Да, в столице царства пресвитера Иоанна было прохладно.

— Да, там мы сможем идти и днем, — заверила она Антония. — А куда мы направимся этой ночью?

— К оазису, где мы обычно торгуем с караванщиками, — ответил Антоний. — Там мы найдем воду — и копать не придется.

Эти слова Балкис понравились.

— Пожалуй, я могла бы тронуться в путь в человеческом обличье.

— Но придется подниматься по камням! Ты можешь порвать свои красивые одежды!

Балкис пожала плечами.

— Мы же собирались купить по дороге обновки? К тому же моя ночная сорочка не так уж дорого стоит.

Антоний вытаращил глаза.

— Такое чудесное платье! И ты надеваешь его, только когда ложишься спать?

Балкис почему-то порадовал этот комплимент. Она улыбнулась и сказала:

— Надену сверху плащ. Не думаю, что он слишком сильно пострадает — если сделать вот так.

Она снова перебросила плащ через плечо и закрепила на поясе шнурком, после чего развернулась и с самым решительным видом направилась к склону. Антоний поспешил за ней.

Подъем оказался не слишком крутым. Лишь пару раз Антонию пришлось подавать Балкис руку. И все же, выбравшись наверх, они запыхались. Балкис отдышалась и спросила:

— Ну, где он, этот твой оазис?

— Нужно просто идти вдоль этого сухого русла, — сказал Антоний.

Балкис кивнула и зашагала вперед. Ей нравилось идти рядом с Антонием, хотя она и понимала, что в обличье кошки ей было бы и удобнее, и безопаснее.

Они шли всю ночь и все утро. Солнце уже близилось к полудню, когда впереди завиднелись пальмы.

— С гор я их не видела, — удивилась Балкис. — Неужели мы так далеко ушли?