Алексей Ворон - По запаху крови

Но все это великолепие, которым так гордились местные жители, оставило совершенно равнодушным сердце эринирской принцессы. Не радовали ее ни прекрасные изваяния, ни светящиеся кристаллы, ни те драгоценности, которыми была украшена она сама по случаю свадьбы. Бедная Морейн оплакивала свои длинные кудри, предварительно обрезанные безжалостной Гелионой. Что же до поклонения местным богам, то Морейн мысленно уже окрестила антильцев язычниками и приняла решение, о котором, правда не осмелилась никому сообщить, что будет тайно придерживаться веры предков. Ей ли, потомку богов, верить в глупые языческие предрассудки!

На остриженную голову Морейн был водружен парик и венец. Бледное лицо покрашено белилами и разрисовано, превратившись в незнакомую маску — красивую и бездушную. Стоя перед золотым алтарем, Морейн старалась не плакать, чтобы черная подводка глаз, удлинившая их до висков, не потекла самым непристойным образом.

Высокий жрец в торжественных синих одеждах надел супругам на левые предплечья по золотому браслету, пожелал здоровых детей и счастливой семейной жизни и отпустил их с миром. Царская свадьба гуляла и пировала еще два дня, а с ней ликовала вся Антилла, получившая в жены своему наследнику принцессу Туатов.

Потом потекла безрадостная, размеренная жизнь, скованная бесчисленными предрассудками, обрядами и ритуалами, принятыми в золотом дворце, абсолютно чуждыми и непонятными Морейн. Все ее действия, от приема пищи до отхода ко сну, подчинялись строгому распорядку дворца, где каждый шаг до мельчайших подробностей просчитывался астрологами и жрецами.

А Морейн ждало еще одно испытание. Спустя месяц после свадьбы царица Гелиона взяла царевну с собой в Храм Инкал, расположенный на расстоянии нескольких миль от города.

Храм был выстроен в виде пирамиды со срезанной верхушкой. Внутрь вел узкий ход в толстых стенах, показавшийся Морейн расщелиной в скале. С потолка свисали, словно сталактиты, большие блестящие кристаллы, а приглушенный, отраженный свет создавал мутное розовое марево. Посреди храма возвышался постамент из красного гранита. На постаменте стояла огромная глыба кристаллов, на которой лежал череп, выполненный с чрезвычайным искусством из прозрачного кварца. От черепа исходила сияющая аура.

Как завороженная, Морейн не могла отвести глаз от этой красоты. Гелиона легким прикосновением вывела девушку из оцепенения. Она приказала жрицам в голубых одеждах искупать Морейн в небольшом бассейне, одеть ее в белый хитон и усадить под глыбу кристаллов. Сама она при помощи жриц проделала то же самое. Усевшись напротив невестки, волшебница долго медитировала и молилась. Потом она начала объяснять девушке суть предстоящего обряда инициации, для того, чтобы посвятить богам кровь Морейн.

— Ты удостоишься самой великой чести на земле и приобщишься к таинству познания, — торжественно, нараспев произнесла Гелиона. — Боги услышат твои молитвы, усиленные действием кристаллов и магией крови.

Однако когда Морейн узнала, что ей предстоит разрезать себе руку, вместо ожидаемого благоговения она взвизгнула и, вскочив на ноги, бросилась к выходу из храма. Потрясенные жрицы силой вернули отступницу на место. Удивленная царица долго пыталась убедить девушку в необходимости этого обряда.

— Это нужно для безопасности нашего государства. Боги благословят Антиллу за твое самопожертвование и дадут нам силы для защиты от наших врагов. — И, подумав, что, может быть, Морейн еще не прониклась патриотизмом к своей новой родине, Гелиона добавила: — А ты станешь любимейшей избранницей Великих Богов, и они будут внимать твоим молитвам и разговаривать с тобой.

В качестве примера самопожертвования для блага народа Кийя продемонстрировала невестке собственную левую руку с отрезанной фалангой мизинца. Это кровавое действие было совершено ею при обряде инициации, чтобы за эту жертву боги дали ей большую магическую силу, которая поможет ей уберечь страну от врагов. Сама Кийя с содроганием вспомнила обряд посвящения, в котором удавалось выжить далеко не всем. Он проходил в горном святилище, где будущие неофиты лежали скрюченные в узких каменных норах без еды и питья, терзаемые скользкими тварями. Затем несколько недель пребывания в трансе под воздействием дурманящего зелья, во власти кошмарных видений, которые сполна давали вкусить ощущение подлинной смерти. Но она пережила эти сильнейшие страдания в ходе длительного, болезненного обряда, а эта девчонка не хочет потерпеть даже краткую боль ради блага народа. Но Морейн с отвращением посмотрела на изувеченный палец царицы и наотрез отказалась участвовать в подобных обрядах. Тогда Гелиона поднялась и подала знак жрицам.

Вокруг Морейн закружился хоровод голубых одежд, послышался нежный звон бубенцов. Сильные руки жрицы запрокинули назад голову девушки и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, влили ей в рот кислую, пахучую жидкость. Голубой хоровод кружил, бубенцы звенели все громче, свет померк, и вот уже сама Морейн, послушно скинув с себя одежды, принялась ходить по кругу. В тусклом свете она видела темные очертания животных и причудливые тени, слышала какие-то неразборчивые голоса и странную музыку.

Потом ударили в огромный металлический гонг, и храм наполнился его оглушительным ревом. Морейн снова оказалась в белых одеждах у алтаря, послушно подставила руку под изогнутый ритуальный кинжал. Кровь капала тонкой струйкой на кристаллическую глыбу, наполняя ее розовым сиянием. Дальше присутствие принцессы не требовалось, и несколько жриц, поддерживая Морейн под руки, отвели ее в одну из храмовых комнат, предназначенных для медитации. Она провалялась там несколько дней, пока дурман не покинул ее сознание.

К Гелионе снова вернулась прежняя сила. Если бы не раздражающее поведение невестки, она могла бы чувствовать себя счастливой. Но Морейн не поддавалась ни уговорам, ни угрозам, она упорно отказывалась добровольно участвовать в магических обрядах. А как было бы хорошо, если бы антильская царевна, приняв посвящение, с благоговением орошала алтарь своей кровью, вознося молитвы. Тогда бы магия Гелионы была еще сильнее и чище. Пока же Морейн орошала слезами свою подушку, устраивала истерики и скандалы. Кийя, вынужденная каждый раз опаивать Морейн дурманящим напитком, чтобы заставить ее выполнять обряды, чувствовала себя злой ведьмой, совершающей насилие над беззащитным существом.

Каждый раз, когда холодное лезвие взрывало болью ее руку, Морейн давала собственную клятву над хлынувшей струйкой алой жидкости, что сбежит из этих раскаленных солнцем дворцов, найдет когда-нибудь и будет преданно любить своего златовласого витязя, и отомстит жестокой царице.