Алексей Ворон - По запаху крови

Кроме Инира и Ривы, в кабинете Гвидиона появлялось еще одно живое существо. Огромный черный ворон, взъерошенный и злой, любитель восседать на спинке кресла своего хозяина. Звали птицу — Ворон. Он часто улетал куда-то через узкое окно и тем же путем возвращался. Гвидион позволял Ворону садиться к себе на плечо, птица что-то шептала ему, глаза жреца светлели, а лицо добрело. Он кормил Ворона мышами и прочей мелкой живностью, позволяя есть со своих рук. К другим людям Ворон относился с презрением и ненавистью. Руки Инира, которому приходилось ухаживать за птицей, были изодраны в кровь. Риву Ворон побаивался, неодобрительно поглядывал на его секиру, но и тому иногда доставалось. Однажды Ворон клюнул Риву в плечо, оставив ему на всю жизнь глубокую, вечно гноящуюся рану. Клюв у птицы был твердый, как меч.

Инир был бы рад, если бы Гвидион приказал принцессе ухаживать за своим любимцем, вот в чем он, бесспорно, уступил бы ей первенство. Но Гвидион не доверил ей свою жестокую птицу и был удивлен, обнаружив, что Ворон не только не обижает Морейн, но даже испытывает к ней симпатию. Ворон садился к ней на плечо и никогда не ранил ее когтями. Инир злился: он чистит клетку Ворона, кормит его мелкой дичью, ухаживает за ним, убирает помет, который птица оставляет, где попало, и никакой благодарности. А эта женщина ничего не делает, только погладит черное чучело по голове своим тонким пальчиком, поиграет с ним на глиняной дощечке, где Ворон любит оставлять следы, что-то пошепчет ему, и вот уже птица сидит у нее на плече, спрятав свою огромную голову в пышных волосах принцессы. Ей, Морейн, достается его нежное воркование, ему, Иниру. — только суровый взгляд черных бусин из-под взъерошенных перьев. Но случались и более странные вещи. Однажды, когда Инир в очередной раз разругался с Морейн и, позабывшись, повысил на нее голос, Ворон слетел со спинки кресла, где до этого дремал, и, налетев на юношу, клюнул его в руку.

Гвидион довольно часто отсутствовал. Его исчезновения порождали среди жителей замка множество легенд, никто никогда не видел, как он выходил через ворота или калитку в крепостной стене. Морейн подозревала, что друид пользуется каким-нибудь тайным ходом, неизвестным большинству обитателей крепости.

Гвидион оставлял задание Морейн, строгие наставления ученику и исчезал. Тогда Морейн под надзором Инира принималась изучать книги и свитки, собранные жрецом. Чего здесь только не было! Сразу становилось понятно, что Гвидион настоящий ученый маг, а не какой-нибудь дремучий колдун, действующий исключительно по наитию, Морейн многое бы отдала за то, чтобы получить возможность прочитать и изучить всю имеющуюся здесь литературу. Она разворачивала один за другим манускрипты: «Записки о некрономике» какого-то греческого автора, свитки египетских врачевателей с рецептами целебных снадобий и анатомическими рисунками, астрономические наблюдения, описание культов непостижимых и жутких божеств Ктулху, Молоха, Балора и других. На сундуке были аккуратно разложены и прикрыты влажной тканью куски потрескавшихся глиняных табличек с клинописью, особо оберегаемые хозяином, В отдельном ларце хранилась бесценная «Книга из сапфиров». По словам Инира, она принадлежала прежде некоему Ною, и Гвидион получил ее у персидского царя в обмен на непробиваемые доспехи из антильского орихалка, подаренные друиду гадирским послом.

На высоком налое, стоящем под окном, так, что лучи света падали прямо на его поверхность, лежали кожаные листики на которых Гвидион делал свои записи по самым разным вопросам.

— Гвидион ведет летопись Медового Острова, — пояснил Инир.

Морейн прочла: «Высшей целью является познание средоточия всего сущего, проникновение в тайны природы жизни, смерти, бесконечности и вечности».

— Ого, как высоко вы целите, Королевский Друид! — прошептала она. Принцесса сравнивала двух друидов: свою наставницу Веду и поэннинского мага Гвидиона, дивясь их различию. Теперь Веда казалась ей необыкновенно дремучей со своей архаичной кровавой магией, бесконечными заклинаниями, которые ленивой девушке приходилось заучивать наизусть. Гвидион же изучал магию без ограничений и рамок, наложенных жречеством, пренебрегая необходимостью отказываться от записей и полагая, что сможет сохранить их в тайне. Все просто и логично, без жутких приговоров и маленьких кровавых жертв, как это было у Веды. Несмотря на страх перед Гвидионом, Морейн прониклась к нему уважением и восхищалась его глубоким умом и познаниями.

Спокойная рабочая обстановка пещерного кабинета нравилась Морейн и действовала успокаивающе. Перелистывая пропитанные воском пергаменты, она погружалась в тайны вселенной, и ей начинало казаться, что это самое интересное и самое увлекательное занятие в ее жизни. Как и Инир, Морейн жалела о наступлении ночи, потому что надо было прерывать чтение и возвращаться в реальность. Гвидион приходил вечером в свой кабинет и бесцеремонно выставлял Морейн за дверь. Она уходила уже без сопровождения Ривы, брела из пещеры в пещеру, сидела на потрескавшихся ступенях каменного трона в старинном чертоге, потом возвращалась в свою спальню и, растянувшись на огромной кровати, предавалась мечтам.

В отсутствие мага Морейн донимала Инира вопросами. Он уже понял, что нет предела любопытству этой женщины. Ученику друида пристало знать множество легенд и рассказов, и он с удовольствием принимался нараспев, как настоящий бард, бубнить давно заученную историю своего племени:

— Давным-давно предок поэннинцев высадился на берег Медового Острова с ватагой молодых варваров. Местные племена, не желавшие делить с новыми поселенцам плодородные земли, оттеснили их в пустынные горы, которые казались незаселенными. Обрывистые, местами заросшие лесом, горные хребты среди голых бесплодных пусто шей, почти непригодных для жизни, неприветливо встретили странников. Но у людей не было выбора, измученные долгими поисками, они захотели остаться на этой земле. Вскоре они обнаружили горных жителей — странную расу необычно высокого роста, превышающего нормальный на два-три фута. Их прозвали великанами…

— Великанов не бывает, — смеясь, перебила его Морейн.

— Не бывает?! — воскликнул Инир, возмущенный таким недоверием. — Да знаешь ли ты, что наш вождь, принц Бренн, собственноручно убил одного из них?

Морейн рассмеялась:

— Это он сам тебе сказал?

— Эх ты, неверующая, — обиженно проговорил Инир. — Нашему вождю незачем придумывать несуществующие подвиги. А великана я и сам видел. Это был последний великан в наших горах.

— Ты, наверное, был еще маленьким ребенком, Инир, когда любой верзила может показаться великаном, — предположила Морейн. — А если бы ваш хвастливый вождь убил великана, то он тут же вывесил бы его отрубленную голову на стену своей крепости на обозрение всем.