Алексей Ворон - По запаху крови

Что бы там ни было, Морейн, конечно, сможет удержать это в тайне. Никто и не узнает, что она сюда заглядывала. Она разожгла факел от очага и начала осторожно спускаться по неровным ступеням. Узкий проход расширился и превратился в большую пещеру. Морейн вошла в нее, высоко подняв факел, чтобы лучше разглядеть обстановку.

Из темноты на свет факела выплыло белое женское лицо с закрытыми глазами. Морейн отшатнулась, но, не выдержав, снова поднесла факел. В его неровном свете она разглядела странное тело, заканчивающееся чешуйчатым рыбьим хвостом, помещенное в огромный прозрачный сосуд наполненный желтоватой жидкостью, в которой распластывались и колыхались длинные русалочьи волосы. От стенок сосуда к существу тянулись склизкие белые жилы, опутывающие руки, туловище и лицо русалки. Морейн развернулась, и факел высветил другой сосуд, сквозь прозрачную стенку которого на нее смотрели немигающие глаза маленького коренастого человека, Его пышная борода топорщилась во все стороны. Он тоже был обтянут белыми жилами и казался подвешенным на них.

Дрожа от страха, Морейн медленно пошла в глубь пещеры, освещая все новые сосуды с существами внутри. Некоторые расы были ей знакомы: давно вымершие или исчезнувшие, ставшие почти мифологическими, эти создания словно спали в своих прозрачных темницах.

Морейн подолгу разглядывала каждого, содрогаясь при мысли о его судьбе. Их страдания, казалось, обволокли ее, и Морейн не могла понять, живы ли они. Вот черноволосая, смуглая женщина с раскосыми глазами и острыми ушками. Ее раса давно исчезла с острова. Длинные черные волосы колыхались в жидкости, подобно русалочьим, и, казалось, что они шевелятся. Ногти женщины были черными и длинными, и Морейн вспомнила ужасные легенды, связанные с этой темной расой. Желтоватая жидкость и оранжевый свет пламени делали кожу женщины еще более смуглой. Морейн знала по легендам, что за плотно сжатыми губами должны таиться тонкие клыки и раздвоенный змеиный язык. Она поспешила отойти подальше от страшного сосуда.

Наконец, она дошла до конца пещеры. Последним был огромный короб с прозрачными стенками, и Морейн пришлось поднять факел высоко над головой, чтобы разглядеть находившееся в нем существо. Огромный заросший человек с распухшим бородатым лицом и волосатыми руками стоял, ссутулившись, опутанный бесчисленными жилами. Он был выше Морейн раза в полтора, а то и больше.

«Похоже, это великан, о котором говорил Инир», — подумала она и решила уходить отсюда, пока ее отсутствие в пещере друида никто не заметил.

Она пошла обратно, стараясь не задевать странные сосуды и бросая на них мимолетные взгляды, по мере того, как факел выхватывал из темноты то один, то другой.

«Великая Богиня, — подумала Морейн, — да здесь собраны представители всех рас, когда-либо существовавших на нашем острове».

Ей стало не по себе. Она задержалась на мгновение у ближайшего к выходу сосуда, в котором была помещена русалка. Даже мертвая, она обладала необыкновенной, притягательной красотой. Внезапно веки русалки дрогнули и поднялись, а сама она подалась вперед к передней стенке своей темницы. Морейн вскрикнула от ужаса и бросилась прочь, задыхаясь от страха и мчавшегося за ней вслед стона русалки. Выбежав, она быстро захлопнула за собой дверь. Потом загасила факел и прижалась к стене, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и оправляя растрепанные волосы. А когда дыхание восстановилось и исчезли яркие пятна, мелькавшие перед глазами, она увидела сидящего в своем огромном кресле грозного жреца.

Гвидион поднял на нее глаза, темные и бездонные, как кромешная ночь. Морейн похолодела еще больше. Она представила, как будет висеть в огромном прозрачном сосуде с желтой жидкостью на сотнях белы нитей, поддерживающих в ней ненавистную жизнь, и сжалась от ужаса. Гвидион поднялся со своего места и подошел к ней.

— Тебя, кажется, что-то напугало, любопытная Эринирская принцесса? — спросил он ледяным голосом.

Страшная мысль посетила вдруг Морейн.

— Там не хватает Туатов, — пролепетала она, содрогаясь от своей догадки, боясь взглянуть в глаза рассерженному магу.

— Как ты сообразительна, Морана, — тихо ответил Гвидион приближаясь к ней.

Внезапно в окно влетел Ворон и, тяжело приземлившись на ковровый пол между Морейн и Гвидионом, начал бить крыльями и напрыгивать на мага.

— Я вижу, ты нашла себе защитника, — сказал Гвидион, невольно отступал под натиском грозной птицы.

Морейн заметила, что глаза его посветлели.

— А насчет Дивного Народа, дорогая Морана, — Гвидион зловеще усмехнулся, отталкивая ногой чересчур развоевавшегося Ворона, — ты слишком многое о себе мнишь, полукровка, если думаешь, что достойна занять это место!

И внезапно снова рассердившись, он пнул Ворона и гневно сказал ему:

— Если я прощаю кому-нибудь нарушение порядка, то только потому, что сам так решил. В этой пещере я хозяин! — И, обращаясь к Морейн, добавил: — В следующий раз тебе может повезти меньше.

Ворон обиженно оправлял и чистил крылья в углу пещеры, косясь на друида. Потом сел на плечо принцессе, спрятав голову в ее волосах, и тихо жаловался на что-то. Морейн гладила его пальчиком по голове и шептала ласковые слова. Гвидион хмыкнул:

— Хороша парочка, ничего не скажешь. — Помолчав, он добавил: — Надеюсь, Морана, благоразумие или страх заставят тебя молчать.

Морейн закивала головой с таким усердием, что Ворон чуть не свалился с ее плеча. Конечно, она будет воплощением благоразумия, лишь бы больше не видеть, как надвигается на нее тень друида с потемневшими глазами. Она и не представляла прежде, что может испытывать такой суеверный ужас. Если бы не Ворон, неизвестно, чем бы все это закончилось.

Гвидион молча указал ей на дверь. Морейн мгновенно покинула его жилище. Она спустилась по лестнице и выскользнула в пещеры, вышла в их центральный чертог и с удивлением обнаружила на каменном троне расстеленную шкуру. «На троне восседал древний король», — вспомнила она слова Инира и решила поскорее уйти из пещерного замка.

Волшебный голос, звучащий по ночам, всколыхнул жителей Поэннинской крепости, и вскоре рассказы воинов о ночной певице дошли до королевских покоев. Король приказал найти певунью и привести ее в пиршественную залу, где собиралась знать, чтобы скоротать вечер за едой, разговорами и развлечениями. В прежние времена. когда еще были живы королевы, такие пиры озарялись женским обществом, сопровождавшим вдову короля Дунваллона или очередную жену Белина, пришедших послушать песни бардов и поднести меда знатным гостям. Но со дня смерти красавицы Гвенлиан, последней жены короля, которую Белин убил в пьяном приступе ревности, знатные дамы редко посещали пиршественную залу. Из всех невесток, взятых когда-то Дунваллоном в жены своим сыновьям, жива была лишь супруга Рикка, который ревностно следил за тем, чтобы она не появлялась в этом грубом обществе. На этих мрачных сборищах воинов бывали только рабыни, умевшие петь или танцевать либо другим способом вынужденные развлекать гостей.