Алексей Ворон - По запаху крови

Харту оставалось только удивляться, как это он превратился вдруг в телохранителя Думнонской принцессы, каковой была охотно признана Морейн растроганным королем. Она и раньше поражала Харта своей неразумной отвагой, ведя опасную и безрассудную игру с Белином и его братьями. Теперь же, видя, как преображается вчерашняя пленница, Харт мог только качать головой. Как же быстро женщины умеют менять внешность, получив в свое распоряжение новый гардероб, кучу разноцветных склянок и пару рабынь.

Сменив свою бесформенную тунику на изящные приталенные платья из дорогих материй, Морейн вдруг стала необычайно женственна и красива. Когда она впервые вышла в новом серебристом платье, украшенном речным жемчугом, бедный Харт, верный телохранитель, ожидавший свою новоиспеченную госпожу за дверями ее покоев, застыл. Он так и стоял, не в силах оторвать глаз от ее обнаженных рук и длинной шеи. Харт не знал, что Морейн, впитавшая вкус и умение изящно одеваться с молоком матери, смогла искусно объединить в одежде изысканность Туатов, антильскую роскошь и небрежность поэннинских модниц. Способность соображать вернулась к Харту, только когда прекрасное видение, протянув тонкую руку, фамильярно похлопало его по щеке.

— Эй, очнись, красавчик, — засмеялась Морейн.

Надо сказать, что культуру трех наций Морейн объединила не только в одежде, но и в манере поведения. Нахватавшись грубых слов и жестов у жителей Поэннина, она непроизвольно использовала их в своей изысканной речи и плавных движениях. И это, по мнению Харта, придавало ей еще большее очарование.

Морейн снова почувствовала себя, как прежде, красивой и самоуверенной. Шорох юбок, блеск меховой накидки, уложенные мелкими локонами волосы загадочным образом создавали восхитительное видение. И, как последний мазок волшебной кисти, завершал картину сверкающий разноцветными камнями обруч на голове — подарок Белина.

Принцесса не давала покоя своему телохранителю. Казалось, она решила возместить себе ущерб за долгое прозябание в бездействии и бесправии. Ей срочно потребовался угас, собственный, как у поэннинского витязя, который бы признавал ее и слушался. Угаса она хотела немедленно, ей нет дела до того, что их приручают месяцами.

В вонючей конюшне Морейн, подоткнув подол юбки, чтобы не испачкаться в навозе и грязи, налаживала отношения с новым животным. Угас пускал из широких ноздрей пар, недоверчиво косился на женщину, стараясь не показывать своего интереса к ней. Но нежный тихий голос так располагал к себе, что угасу казалось, что к нему пришел старый друг. Не выдержав, он дружелюбно лизнул принцессу в щеку. Морейн чуть не стошнило, но она незаметно вытерла пахучую желтую жижу с лица. Не стоит показывать свое отвращение животному, если хочешь его приручить.

С помощью Харта Морейн взобралась на угаса. Она подружилась с животным слишком быстро, подозрительно быстро. Неприятный холодок пробежал по спине у Харта. Он незаметно от Морейн сделал охранный жест. Достойная сестричка королю! «То ли еще будет, — злорадно подумал Харт. — Если она умеет так быстро приручать угасов, что же она может сделать с людьми?»

Морейн умела ладить с животными и располагать их к себе. Она легко научилась держаться в седле и управлять угасом. С восторгом врывалась она в холодный утренний туман, чувствуя силу и мощь животного. Измученный капризами и новыми забавами своей подопечной Харт следовал за бесноватой принцессой, которая уже полдня с невероятной скоростью носилась на своем угасе по промерзлым склонам вокруг замка, отрабатывая воинственный клич поэннинских витязей: Морейн училась выть.

Принцесса спешила упрочить свое новое положение при короле, пока в замок не вернулся друид, в котором она видела угрозу своему мирному существованию. Белин выполнял все ее желания. Комната Морейн превратилась в настоящие королевские покои. Любое ее требование беспрекословно исполнялось. Сердце оттаяло, обиды и страх отступили, она вновь обрела семью.

Теперь дошла очередь и до острова, мерцающего по ночам бледно-розовым светом. Он давно будил в Морейн любопытство и бередил душу. Никому, кроме Гвидиона, не позволялось плавать на остров без разрешения хозяина замка. Но Бренн был в отъезде, и Морейн сильно сомневалась, что, возвратившись, он не только разрешит ей там побывать, но и вообще одобрит ее новое положение при короле.

Морейн планировала пробраться на остров тайком, под покровом темноты и тумана. Бедный Харт, разбуженный среди ночи, сонно потащился за своей взбалмошной госпожой во тьму. Морейн забралась в лодку, несмотря на бурные протесты Харта, и приказала ему грести, пригрозив, что поплывет одна, если он не согласится.

Затянутое тучами небо и кромешная темень скрывали нарушителей.

Харт греб изо всех сил, то и дело оглядываясь через плечо на приближающуюся черную тень острова. Наконец под днищем заскрежетала галька, лодка причалила, телохранитель помог принцессе выбраться на берег. Они обошли остров, заросший густым, колючим кустарником, и вернулись к лодке, так и не найдя прохода в живой ограде. Ночная свежесть и близость воды давно развеяли сон Харта, но он все равно был зол на Морейн. И что только в голове у этой сумасбродки? Ни одна порядочная женщина его страны никогда бы не решилась выйти из дома в такую пору, да еще остаться среди ночи наедине с мужчиной, да к тому же отправиться на этот жуткий остров, нарушив волю вождя. Или она больше не считает необходимым исполнять указы хозяина крепости? Но не держать же ее было силой и не будить среди ночи короля, чтобы испросить его разрешение. И как ей только не страшно в этой кромешной темноте бродить вдоль непроходимого кустарника. Конечно, можно было бы проложить сквозь него путь топором или мечом, но у Харта волосы вставали дыбом от одной только мысли об этом. Главное, не надо думать о колдовстве, только не это. Что может понадобиться этой странной женщине на этом страшном острове, о, Добрый Бог, зачем его сюда занесло? Харт шептал все известные ему молитвы-обереги.

— Все, Морана, прохода нет, надо возвращаться, — почему-то шепотом, будто боясь кого-то разбудить, проговорил Харт, направившись к лодке. Никто не ответил. Харт оглянулся. Темнота.

— Морана, — позвал он, — я тебя не вижу, иди к лодке. — Послушав тишину, испуганно добавил: — Ты где?

Он бросился к тому месту, где только что стояла принцесса, налетел на колючую стену, изодрал руки в кровь о шины. Никого.

— Эй, Морана! Пожалуйста, ответь! — Харт бросился вдоль воды, выставив перед собой меч. — Морана, Морана, где ты?

Ответ не приходил. Тишину нарушало лишь шуршание озерной волны по прибрежному галечнику. Харт несколько раз обошел остров, спотыкаясь и падая то в воду, то кустарник. Каждый раз, проходя мимо места высадки, он проверял, на месте ли лодка. И это было единственным ориентиром в темноте.