Роберт Сальваторе - Разбойник

– Все, что здесь есть, конечно, – ответил Разбойник.

Иеслник изумленно взглянул на своего спасителя:

– Понимаете, я солгал, когда сказал поври, что он неправильно ответил. Я с ним совершенно согласен! Поверить вашему обещанию заплатить выкуп было бы непростительной ошибкой.

В его словах принц безошибочно распознал угрозу и быстро унял свой гнев.

– Я хочу получить все, – повторил Разбойник. – И радуйся, глупый принц, что мне не нужна людская кровь. Моя маска черного цвета, а не красного!

Человек прошел мимо принца прямиком к женщине, наполовину высунувшейся из кареты. При его приближении зеленые глаза ее восхищенно блеснули, а дыхание стало прерывистым. Разбойник поднял руку, словно намереваясь погладить ее по щеке, но вместо этого сорвал с ее шеи драгоценное ожерелье. Женщина слабо вскрикнула, поднесла руку к губам и закатила глаза, едва не лишившись чувств.

– Ваша сияющая красота не нуждается в таких побрякушках, – учтиво заметил Разбойник.

Женщина неуверенно хихикнула, а Разбойник с сожалением оглянулся на принца.

– Такова их природа, – произнес он и снова повернулся к Олим, стараясь скрыть сарказм под притворным восхищением.

Она глубоко вздохнула и снова подняла руку ко рту. На этот раз Разбойник обратил внимание на ослепительно сияющий изумруд ее кольца. Он взял ее руку и поднес к губам. А затем снял кольцо.

Олим не знала, то ли ей возмущаться, то ли плакать, а за спиной Разбойника раздался протестующий возглас принца Иеслника. Человек в маске поклонился сначала принцу, потом его жене и подошел к задней части кареты. Он без труда отвязал два тюка, набитых монетами, и взвалил их на плечи, словно они ничего не весили. В следующее мгновение Разбойник одним прыжком взлетел на крышу экипажа, но здесь обратил внимание на кучера и его раненого спутника. Он прикрыл глаза и приложил к ране ладонь. От его прикосновения бедняге Оррину стало теплее и немного легче.

– Отправляйся прямиком в прайдский монастырь, – сказал он Хоркину. – Братья помогут твоему дружку, его рана не так опасна, как кажется.

Хоркин ошеломленно кивнул.

Разбойник отвесил поклон и ему, потом повернулся и без видимых усилий запрыгнул на нижнюю ветку дуба, откуда и появился.

Всего за несколько минут он спас этих людей, ограбил, исцелил, а затем исчез.

Брат Бран Динард вышел из своей комнаты под сияющие лучи утреннего солнца, проходившие между редкими облаками, которые напоминали обрывки белых лент на голубом небе. Яркие пятна солнечного света рассыпались по террасам и мостикам, словно лужицы после ночного дождя, вобравшие в себя сияние высокого неба и возвращающие свет обратно солнцу.

Брат Динард пересек площадку и подошел к невысоким перилам, откуда мог наблюдать за спустившимися с гор облаками далеко внизу и за долиной, терявшейся среди крутых склонов. Его детство прошло недалеко от северных гор Пояса-и-Пряжки, потом ему приходилось огибать их величественные отроги по морю на корабле, но он никогда и представить себе не мог, что сможет когда-нибудь смотреть на облака сверху вниз.

Смотреть вниз на облака!

Брат Динард вглядывался в блестящую ленту реки, бегущую по самому дну долины мимо скал, испещренных красноватыми прожилками и казавшихся отростками горного хребта. За шесть лет, прожитых здесь, эта картина чужих земель, называемых народом Бехрена Кризен-илаф-Флар, или Огненными горами, не переставала удивлять Динарда и наполнять его сердце предчувствием…

Ничего. И всего.

Покидая семь лет назад монастырь в Прайде, одном из самых больших городов Хонсе, ради миссионерского подвига, как называли монахи путешествие с целью обращения в свою веру новых сторонников, изнуренный брат Динард не мог ожидать ничего подобного. По его собственному мнению, он на славу потрудился на благо церкви Святого Абеля до своего тридцатого дня рождения, и благословение отца Жерака на миссионерский подвиг в южных странах стало полнейшей неожиданностью.

– Отправляйся в пустыни Бехрена, – сказал ему состарившийся отец-настоятель как-то холодным и промозглым зимним утром 47-го года Божьего. – Если уж нам удалось отвратить народы Хонсе от языческого учения самхаизма, значит, и дикари Бехрена не останутся равнодушными к зову святого Абеля.

– Дикари Бехрена, – негромко повторил Динард.

Сотни раз он вспоминал это насмешливое определение, данное светлокожими обитателями Хонсе смуглым жителям огромных пустынь, лежащих к югу от Пояса-и-Пряжки. Кочевые племена Бехрена пересекали продуваемые всеми ветрами пустыни от одного оазиса к другому, от моря на востоке до степных просторов далеко на западе. Они путешествовали на странных животных – горбатых лошадях – и говорили на непонятном языке, как утверждали немногочисленные жители Хонсе, встречавшиеся со смуглыми дикарями. Более того, согласно всем донесениям, эти люди быстро переходили от веселья к ярости и свирепо сражались – как и следовало ожидать от настоящих зверей, считали на родине Динарда.

Нечего и говорить, что брат Динард сильно беспокоился, отправляясь на борту небольшого рыболовного суденышка на юг от пристани Этельберта. Чего ожидать от этих южан? Можно ли вообще с ними договориться? Можно ли считать их наивными дикарями или это животные?

Первый сюрприз ожидал его сразу же после высадки с рыболовного судна. Сооружения Джасинты, главного города Бехрена, превосходили все ранее виденное братом Динар дом, даже красивейший город Хонсе Делавал. В первую очередь его внимание привлекли украшенные ярким орнаментом белоснежные башни, которые возвышались над городом. До сих пор память хранила разноцветную мозаику Джасинты, украшенную множеством искусно вытканных ковров. Весь город был похож на огромный базар, по краям которого стояли великолепные дома племенных шейхов из блестящего полированного белого и розового камня, и построены они были более искусно и красиво, чем самые значительные сооружения Хонсе. Весь город лучился жизненной силой, и с этого момента брат Динард отсчитывал истинное начало своего путешествия, здесь он снова обрел присутствие духа. До встречи с Джасинтой он ощущал постоянную усталость и депрессию, но уже через несколько недель вновь почувствовал себя живым и готовым нести благословенное учение святого Абеля народам южной страны.

В этом городе Динард задержался на несколько месяцев, чтобы изучить обычаи и язык Бехрена и окончательно убедиться в неверности мнения своих соплеменников относительно этого цивилизованного народа, обладающего высокой культурой. Следующие несколько месяцев он путешествовал вместе с кочевниками по жгучим пескам пустыни, переходя с ними от одной дюны к другой и укрываясь в их тени от палящего солнца. Он разговаривал с людьми об их жизни, рассказывал о святом Абеле, нашедшем священный остров и открывшем божественный дар драгоценных камней. Динард демонстрировал им камни, чаще всего серый гематит, весьма могущественный самоцвет, используемый для лечения небольших ран и прочих недугов. Его слушали с удовольствием, но без особого удивления. Несколько человек, впрочем, выказали заинтересованность и пожелали узнать побольше о пророке, умершем почти полстолетия назад. От этих потенциальных неофитов Динард и узнал об удивительном месте, Кризен-илаф-Флар, и о посвященных в тайны мистиках, именуемых Джеста Ту.