Роберт Сальваторе - Разбойник

– Да, все в порядке.

Гарибонд едва не задохнулся от ужаса и рванулся вперед, вернее, попытался это сделать. Не успел он ступить и шага, как кончик обнаженного меча Прайди уперся ему в грудь.

– Я могу это простить, – сказал принц. – Но только один раз.

– А, как я вижу, вы уже отыскали жертву, – раздался голос за спиной Гарибонда.

Обернувшись, Гарибонд увидел стоящего на пороге Берниввигара.

– Жертву? – прошептал он и весь напрягся. – Вон из моего дома, скотина!

– Мальчик не умрет, – заверил Гарибонда принц Прайди, и в его голосе прозвучал намек на сожаление, заставивший обернуться обезумевшего от ужаса Гарибонда. – Он нам нужен. И можешь гордиться, что это несчастное создание послужит делу продолжения рода Прайдов.

Гарибонд недоверчиво посмотрел на принца:

– Что вы собираетесь с ним сделать? Ведь он же еще мальчик.

– Древние Предки нередко принимают такие жертвы, – вставил Берниввигар.

– Но вы же сказали… – обратился Гарибонд к принцу.

– Он не умрет, – повторил принц.

– Жертвой будет не его жизнь, – с видимым удовольствием сказал Берниввигар. – Это никчемное существо поможет принцу Прайди вернуть силу, которой его лишили поври.

Гарибонд изумленно замолчал и неосторожно перевел глаза на нижнюю половину тела принца.

– Если ты проронишь об этом хоть одно слово, я изрежу тебе лицо, – предупредил принц. – И всю оставшуюся жизнь ты будешь слышать крики отвращения детей, женщин и даже мужчин, ужаснувшихся такому уродству. А еще я заставлю тебя смотреть, как твой ненормальный мальчишка умирает – долго и мучительно.

Гарибонд едва слышал эти угрозы; все его мысли были поглощены словами старого самхаистского жреца.

– Вы… вы не можете, – пробормотал он. – Ведь он еще ребенок.

– Род Прайдов должен продолжаться, – отрезал принц.

Гарибонд оглянулся по сторонам, словно загнанный зверь. Все чудесные открытия предыдущего дня: удивительное присутствие разума в голове мальчика, его умение читать – все это всплыло в затуманенном мозгу несчастного мужчины. Ужасная сцена показалась ему нереальной.

– Возьмите меня вместо него.

– Не валяй дурака, – возразил Баннарган. – Мальчишка все равно калека и ни на что не годен.

– Ты бы должен умолять нас убить его во время этой операции, – насмешливо произнес Берниввигар. – Его мужская сила никогда ему не понадобится, можешь не сомневаться. Да его надо было убить сразу после рождения, ты и сам это знаешь! Радуйся, что этот калека принесет какую-то пользу в своей жизни!

Брансен тоненько вскрикнул.

Гарибонд не смог вынести такой жестокости. Он резко развернулся, и большой кулак попал точно в челюсть старого самхаиста. Удар был настолько сильным, что жрец отлетел назад и стукнулся головой о дверной косяк. В этот момент Брансен снова вскрикнул, Гарибонд обернулся и увидел, что к нему бросился Баннарган. Сокрушительный удар по корпусу заставил Гарибонда выпрямиться и оглушил настолько, что он даже не попытался увернуться от удара слева по лицу. Второй удар сбил его с ног.

Снова раздался голос Берниввигара, но Гарибонд слышал его так же, как слышал сквозь сон стук в дверь, – откуда-то издалека.

– А может, взрослый мужчина был бы лучшим вариантом, – говорил Берниввигар. – Сколько лет мальчишке?

– Девять? Или десять? – предположил Баннарган.

– Он еще не мужчина.

– А это имеет значение? – спросил Прайди.

– Было бы лучше, если бы он достиг зрелости и мог самостоятельно зачать ребенка, – сказал жрец.

Гарибонд с трудом открыл глаза и увидел, что Берниввигар стоит на пороге, опираясь на косяк, и потирает челюсть. Его взгляд светился такой ненавистью, какой ни разу не приходилось видеть Гарибонду.

– Примите его предложение и бросьте мальчишку, – посоветовал Берниввигар.

В следующий момент могучая рука Баннаргана подняла Гарибонда на ноги, и воин потащил его к выходу. По дороге он смог лишь мельком взглянуть на Брансена, отчаянно пытавшегося подняться с пола после того, как Баннарган его отшвырнул.

– И не надейся, что твой сын-калека от меня так легко ускользнет, – негромко пробормотал ему напоследок Берниввигар.

Несчастный Брансен весь день провел у восточного окна маленького домика. Когда солнце скрылось за горизонтом, он все еще сидел на том же месте.

Что я буду делать? Что буду есть?

Он отчаянно хотел вскочить и побежать в город, чтобы спасти Гарибонда. Весь день только эта мысль его и занимала. Но он не мог вскочить и не мог побежать. Он не мог ничего. Даже зажечь свечу не мог, и весь вечер беспомощно сидел в темноте.

Он не собирался спать, он должен быть готов… к чему угодно, лишь бы помочь горячо любимому отцу. Но мало-помалу голова Брансена склонилась на подоконник. Сон был некрепким, и мальчик услышал топот приближающихся лошадей. Он выглянул в окно, но с этой стороны ничего не было видно. Тогда Брансен вытянул ноги и решился дойти до входной двери.

Он повернулся и попытался встать со стула, но в спешке упал на пол и все еще сидел, когда лошади развернулись и ускакали, а входная дверь распахнулась.

Гарибонд переступил через порог и сразу поднял руку, чтобы помочь мальчику подняться.

– Иди спать, сынок, – произнес он, и Брансен поразился мучительной боли, прозвучавшей в его голосе.

Мальчик потихоньку двинулся к кровати, а Гарибонд подошел к столу и высек огонь, чтобы зажечь свечу. Только тогда Брансен увидел, как измучен и истерзан его приемный отец. А когда он повернулся со свечой в руке, мальчик чуть не лишился чувств – вся ночная рубаха отца спереди от пояса до самого низа была пропитана кровью.

– Все в порядке, – сказал Гарибонд. – Иди в кровать.

Брансен упал на постель и зарылся лицом в подушку. Он хотел спрятаться от всего мира.

Дождевые тучи закрыли небо, тяжелые частые капли барабанили по скалам и с шипением вспенивали воды озера. Гарибонд почти не обращал внимания на проливной дождь; и без того уже несколько недель подряд он чувствовал себя глубоко несчастным и больным. Его рана зажила, по крайней мере зарубцевалась, но только снаружи. Жестокое вмешательство Берниввигара что-то нарушило внутри тела, и лихорадочное воспаление распространялось по всему телу. Каждое утро ему все труднее было заставить себя встать с кровати.

Почти непрекращающийся в течение нескольких дней дождь только добавил неприятностей и затруднил домашние дела. Вода в озере поднялась на несколько дюймов, так что Гарибонду и Брансену пришлось перебраться в верхнее помещение, иначе их ноги постоянно находились бы в холодной воде по щиколотку.

Сильный кашель донимал Гарибонда все утро, пока он пытался рыбачить. Ни одна рыба не попалась на крючок, сидеть дольше не имело смысла, и мужчина это прекрасно понимал. Поблизости от дома озеро было неглубоким – всего несколько футов, да и зарослей тростника тут почти не было. В такую погоду серебристая форель, обычно приходившая на мелководье, оставалась в глубоких местах. Несчастный и измученный кашлем Гарибонд сидел на берегу лишь потому, что боялся от слабости упасть по дороге домой.