Сергей Мусаниф - Темная сторона медали

Несколько секунд мы зачарованно слушали эти звуки. И лишь потом до нас дошло, что что-то не так.

После того как я прохожу вызванным мной же самим порталом, он автоматически перекрывается, сразу же после того, как я его покидаю. Еще и поэтому в случаях экстренной эвакуации я ухожу последним. Но сейчас этого почему-то не произошло, и черный зев по-прежнему был разверзнут перед нами.

Я поднял руку с Браслетом, намереваясь закрыть портал насильственным путем, и тут из него вывалилась еще одна фигура.

Ланс присвистнул.

Я подождал, пока вновь прибывший оглядится по сторонам, убедившись, что за ним больше никто не последует, и закрыл магический проход.

– Полагаю, нет никаких шансов, что ты решил бросить своих и присоединиться к нашей стороне? – спросил я.

– У нас с тобой осталось незаконченное дело, – сказал Даниель.

И все-таки он дурак.

Понятно хоть, почему портал сам собой не закрылся. А то я уж, грешным делом, начал думать, что магия моя выдыхается. Ничего подобного, просто на этот раз магии Браслета противостояла антимагия Третьего меча.

Наверное, армия Даниеля сейчас с ума сходит. Во главе с Хранителем. Интересно, на что этот парень надеялся? На мое благородство? На то, что я буду соблюдать дурацкие правила дуэлей уже на своей территории?

– Вложи меч в ножны, – посоветовал я. – Убить друг друга мы всегда успеем. Пошли сначала выпьем вина.

– Принимаю твое предложение с благодарностью, – сказал он.

Ланс, особо не стесняясь, покрутил пальцем у виска.

– Интересно, кого он имел в виду?

Полагаю, обоих.

– Ты – смелый человек, – сказал я. – Отправиться в логово к врагу…

– Ты тоже смелый, – сказал он, и я заметил, что слово «человек» по отношению ко мне он не употребляет. – Кроме того, я знаю свои возможности. Я – хороший фехтовальщик, не хуже тебя. В поединке наши шансы примерно равны.

– А если дело не дойдет до поединка? – спросил я. – Если я прикажу своим людям просто расстрелять тебя из арбалетов?

– Не прикажешь, – сказал он.

– Это еще почему?

– Это не в твоем стиле, – сказал он.

– Интересно, как ты умудрился сделать такие выводы?

– Тогда, во время нашей первой встречи, после того как ты узнал, что сидишь за одним столом с убийцей твоего отца, ты мог убить его. Мог убить нас всех. И еще раз ты мог убить его, когда он побежал за тобой следом. Но ты этого не сделал, потому что он был безоружен. Ты играешь честно.

– С тех пор прошло много лет, – сказал я. – Я мог здорово измениться.

– Такое не меняется, – сказал Даниель.

– Ты понимаешь, что, даже если ты меня убьешь, живым отсюда тебе не выбраться?

– Конечно, – кивнул он. – Кстати, хорошее вино.

– Довоенные запасы. Так что с моим вопросом?

– По поводу того, что живым мне отсюда не выбраться?

– Да.

– Я – дворянин.

– И что? Мне всегда казалось, что дворянин – это не то же самое, что и камикадзе.

– Понимаешь, Конан…

– Кевин, – поправил я.

– Понимаешь, Кевин, для настоящего дворянина, каким я смею себя считать, честь – превыше всего. А в этой войне нет чести. Потому что это не война. Все мужчины моего рода умерли с честью в бою. В настоящем бою. Я хочу так же.

– Может, время для твоей смерти еще не пришло?

– Это не война, – повторил он, словно не слыша моей реплики. – На войне армия воюет с армией, солдаты с солдатами. А здесь армия воюет со всеми. С живыми, с мертвыми, с воинами, с орками… Это я еще могу понять. Но по пути сюда наша доблестная армия воевала с мирными людьми, твоими подданными. Хотя это громко сказано – «воевала». Казнила – вот более точное слово. Убивала – еще более точное. Это не война. Это акция устрашения. Не тебя, тебя уже давно списали в расход. Это акция устрашения для остальных. Для тех, кто уже есть, и для тех, кто еще придет. Где основное население твоей страны, Кевин? Мы прошли много деревень, покинутых людьми. Где ты их спрятал?

– Под землей.

– Их убьют, когда Цитадель падет.

– За что? – поинтересовался я.

– Это политическое решение. Они предали своих королей.

– Это глупо, – сказал я. – Они – крестьяне.

– Они пошли за тобой.

– Это глупо, – повторил я. – Они пришли ко мне, потому что там, где они жили раньше, было еще хуже. И это не моя вина.

– Короли считают, что твоя. Все твои поданные уже списаны со счетов. Я не хочу быть участником этой бойни.

– Что мешает тебе постоять в стороне?

– Это смешно, наверное. Совесть.

– Поэтому ты пришел ко мне? Чтобы я тебя убил и избавил от ее угрызений?

– Отчасти. А если удача повернется ко мне лицом и я убью тебя, для того чтобы потом меня зарубили твои слуги… Армия не сразу узнает о твоей смерти. У твоих людей будет время, чтобы уйти. Хотя бы часть успеет.

– Хранители узнают о моей смерти почти сразу, – возразил я. – И идти отсюда просто некуда. Ты подвел красивое обоснование для самоубийства, но оно ни хрена не сработает. И вообще, мне смешно видеть дворянина, радеющего о благе обычных людей. Даже не своих вассалов. Я не удовлетворен твоим ответом. У тебя есть другой?

Он задумался. Отпил вина, обвел взглядом ряды окружающих нас со всех сторон книг. Его визит сюда мог преследовать только одну цель: он хотел умереть, так или иначе, но умереть. Победителем или проигравшим, но похоже, что ему было все равно кем. И почему-то он не хотел называть настоящую причину, побудившую его сделать сей неприятный выбор. Может быть, дело в безответной любви? Или еще в чем-то, что меня напрямую не касается? И я выбран лишь в качестве инструмента для сведения счетов с жизнью?

Почему я в это не верю?

– Я предпочел бы умереть, – сказал Даниель, словно угадывая мои мысли, – до того, как закончится эта война. И чем раньше, тем лучше. Ты просто подарил мне сегодняшнюю возможность. Если бы не она, я участвовал бы в следующем штурме. В первых рядах.

– Но почему?

– Я не могу тебе сказать, – ответил он. – Сейчас я просто слабак, трус и дезертир, нашедший единственную лазейку не участвовать в происходящем. Но если я скажу, я стану еще и предателем. Не хочу.

– Что ты знаешь?

– Тактический план Бортиса. Это все, что ты от меня услышишь.

– Палач может сделать тебя более разговорчивым, – заметил я, подливая вина в его бокал.

– Вряд ли. Я не заговорю под пытками.

Ой ли? А вдруг заговорит?

Он знает об этой войне что-то, что ему очень не нравится. Что-то о событиях ближайшего будущего, в которых он не хочет участвовать. Для меня эта информация может оказаться крайне важной.

Вошла Илейн в своей обычной одежде, с кинжалом у пояса. Замерла в дверях, растерянно переводя взгляд с меня на незнакомца, пришедшего в мой дом с мечом.

– Извините, – сказала она. – Я думала, тут нет никого. Поздно.