Дэвид Дрейк - Слуга Дракона

Копейщики в кожаных шлемах стояли с плетеными щитами, создавая заслон между врагом и Королевской армией. Внезапно один из застрельщиков с криком бросил первый из своих трех дротиков, и тут же вся цепь, как по сигналу, принялась на ходу метать снаряды.

Их дротики представляли собой короткие копья с узкими металлическими наконечниками. Они летели по высокой дуге и дождем сыпались сверху на вражескую кавалерию. Хотя иногда сквозь щели в доспехах они поражали и всадников, основной их целью служили собственно лошади, которые и без того спотыкались на раздолбанном покрытии площади. Дротики впивались в шеи и холки животных, те падали, сбрасывали своих седоков под ноги следующих сзади всадников.

И все бы хорошо, но эти лошади вели себя совершенно не типично. Они не вставали на дыбы, не вертелись на месте, как обычно ведут себя раненые животные. Беспорядок, который, по мнению Гаррика, должен был сломать строй, не состоялся. Лошади, если только они не опрокидывались, продолжали идти рысцой, переходящей в легкий галоп. Ни запаха крови, ни паники из-за ржания соседних лошадей.

Один мерин бежал с петлей кишки, намотанной на заднюю ногу, и с каждым шагом внутренности все больше вытягивались из его брюха. Бедняга умудрился сделать не меньше десяти шагов, прежде чем свалился.

– Назад! – крикнул Гаррик, он уже понимал, что сейчас произойдет. – Они должны отойти – или будут сейчас опрокинуты.

Валдрон открыл рот, чтобы передать приказ трубачу. Но застрельщики и сами осознали угрозу и поспешно отступали под защиту своего заслона.

Увы, слишком поздно! Для многих стрелков этот день стал последним! Польская кавалерия налетела, как горный поток в узкой теснине. Не обращая внимания на потери, оставшиеся всадники неслись, неустрашимые перед лицом боли и смерти. Они пронзали бегущих людей длинными пиками и молниеносным движением валили с ног, успевая еще на скаку освободить оружие для нового удара.

Смерть и последующее оживление не лишили йольских всадников боевых навыков. Лишь изредка случалось, что в результате промаха копье с искрами вонзалось в булыжник, порой выкидывая своего хозяина из седла.

Успевшие добежать стрелки ныряли под плетеные щиты фаланги и тяжелой пехоты, с поспешностью и отчаянием мыши-полевки, ищущей укрытие среди скал. По приказу Аттапера восемь рядов Кровавых Орлов сомкнули строй щит к щиту, прикрывая командную группу.

Гаррик увидел, как над его головой – совсем близко – нависает линия йольской конницы: так пенящаяся волна прибоя накатывает на берег. Затем обе армии схлестнулись: металл на металл, металл на камень и на ломающиеся кости. Шум стоял невероятный, еще хуже был расползающийся смрад.

– Конница обычно не атакует в лоб! – кричал Карус. – Но что взять с этих чудовищ! Они перестали быть лошадьми в тот момент, когда умерли. Сестра забери и сожри сердца всех колдунов!

Каждая из лошадей вместе со своими бронированным всадником весила, должно быть, тонну; и вся эта лавина на полном скаку ударила в королевскую армию. Люди кричали, древки копий ломались со страшным треском. Передний ряд фаланги буквально впечатало в щиты стоявших за ними воинов, в результате строй был напрочь сломан.

Спасало то, что фаланга имела шестнадцать рядов в глубину, и даже йольской коннице со всей ее мощью и неустрашимостью трудно было пробить многократное заграждение из смертоносных копий.

Атака захлебнулась и сломалась, как лопата, наскочившая на твердый валун. Задние ряды всадников, столь же безрассудные, как и передние, напирали, вливаясь в кучу павших – умерших по второму разу – своих сотоварищей. Они врывались с высоко поднятым оружием, некоторым даже удавалось верхом вскарабкаться на трупы уже павших воинов – чтобы в свою очередь встретить удар копьем в грудь и упасть замертво. Королевская армия яростно защищалась. Даже сломанные копья встречали врагов, как кольями, своими острыми ясеневыми древками.

Подгоняемые командирами – неслись ободряющие крики, проклятия – так же как и собственным порывом, фалангисты восстанавливали утраченные позиции. Тяжелые солдатские подошвы вонзались в гниющую, облезающую плоть оживленных противников, заставляя их терять конечности. Порой, нанося удар, солдатам случалось и поскользнуться, но они не падали, потому что стоявшие рядом товарищи подставляли плечо и поддерживали, пока те снова не восстанавливали равновесие. Вражеская конница продолжала наступать: все новые всадники присоединялись к своим товарищам, чтобы встретить повторную смерть.

– Они не более координированы, чем ржаное поле, – отметил король Карус. – А мы играем роль серпа на этом поле!

И впрямь, если йольские колдуны направляли свои войска в основном на площадь, то королевская армия растеклась широким фронтом по всему городу, вплоть до окраин. Опять же, они были всего-навсего колдунами – никак не воинами, хотя бы и плохими, неопытными. Посему они без всяких хитрых маневров бросали своих солдат прямо в центр, на пики фалангистов. Таким образом, почти весь натиск оказался подавлен.

«Почти», да не весь. Два десятка всадников в полном вооружении неслись в настоящий момент на ядро, в котором находился Гаррик. За всадниками следовали четыре лохматых мамонта.

Копейщики побросали свои легкие овальные щиты, чтобы освободить обе руки для боевых действий. У Кровавых Орлов же тяжелые щиты крепились ремнями на предплечьях, так что сейчас они вскинули их, защищая лица от копий атакующих. Это не мешало им своими – более короткими – пиками поражать в грудь и шею лошадей.

И все же некоторым конникам удалось, на почти издыхающих животных, прорваться сквозь передние ряды фаланги. Их ждала печальная участь. Отбросив копья, солдаты при помощи мечей подрезали поджилки, вспарывали брюха коням, а затем добивали, кроша в капусту, упавших всадников. Копейщики из задних рядов своими копьями отбрасывали назад прорывавшихся врагов, а тяжелая пехота тем временем замкнула круг на флангах, отрезав им путь к отступлению.

Гаррик наблюдал, как один из йольских воинов пытался таки размахнуться мечом, несмотря на копье, проткнувшее его латный воротник. Спустя мгновение он опрокинулся навзничь с грохотом, перекрывавшим общий шум.

К королевской линии приближалась четверка мамонтов: оживленные трупы находились настолько в плохом состоянии, что при движении с них падали клочья шкуры вместе с полусгнившим мясом. Животные-гиганты перемещались неторопливым шагом, но каждый такой шаг покрывал расстояние в человеческий рост.

Командир на фланге батальона прокричал приказ. Его подопечные с силой швыряли копья, не единожды проткнув многотонные туши монстров. Под ливнем из дротиков уже погибли погонщики на шеях мамонтов, а также почти все солдаты, расположившиеся на боевых платформах на спинах животных.