Дэвид Дрейк - Слуга Дракона

Девочка порывисто обернулась и прильнула к старшей подруге.

– Я не хочу! – со слезами сказала она. – И никогда не хотела.

За стеной палатки кто-то сладко, звучно потянулся и раздался знакомый голос Чалкуса:

– О Госпожа! Спасибо тебе за снисходительность к своим заблудшим сыновьям. Ну, и кто из вас, бравые воины, утверждал, что я не сумею сделать стойку на руках?

Кэшел спал в дальнем углу восьмиместной палатки, которую они с сестрой и Меротой делили с четырьмя солдатами. Когда один из них задал вопрос – вполне невинный, как полагала Илна, – не для мастера ли Чалкуса припасено последнее местечко, девушка весьма красноречиво подкинула на ладони веревочную петлю. Парень тут же смешался, стал бормотать извинения и поспешно ретировался. Ему хватило ума осознать неуместность своего вопроса.

Девушка насмешливо хмыкнула. Уж себе-то Илна ос-Кенсет не привыкла лгать. Предположение солдата оказалось как раз таки весьма справедливым – именно поэтому она столь резко на него отреагировала.

– Сиди спокойно, я заплету тебе косы, – велела она девочке, разделяя на пряди и пропуская меж пальцев ее длинные густые волосы. Как всегда, простое прикосновение подскажет Илне, как лучше сплести нужный узор и…

И тут сердце у нее замерло и похолодело. Узор, открывшийся ей, был ужасен!

– Кэшел, проснись! – крикнула Илна, вскакивая на ноги. Уже выскакивая из палатки, она продолжала кричать: – Гаррик! Принц Гаррик!

Двое Кровавых Орлов, охранявших вход в палатку, замерли в удивлении.

– Скорее! – выдохнула девушка и бросилась со всех ног к высокому шелковому шатру, где они оставили спавшего Гаррика.

Мерота следовала за ней по пятам. И хорошо, потому что Кэшел, не привыкший к палаткам, спросонья сшиб один из поддерживающих столбов. Не успел он выскочить наружу, как вся постройка обвалилась.

– Гаррик! – снова крикнула Илна.

Светящийся купол давал света не меньше, чем полная луна, но при этом он как-то странно искажал все предметы. Вишневое дерево возле палатки принца отбрасывало причудливо-корявую тень, напоминавшую сгорбленного тролля. Казалось, ветви изгибаются и корчатся, хотя стояло полное безветрие.

У опущенного полога застыли часовые, в своей неподвижности Кровавые Орлы напоминали мраморные статуи. Свисавший с шеста фонарь ярко освещал круг у входа, но лица солдат скрывались в тени. Тут же стоял офицер в серебряной кирасе.

– Нам необходимо немедленно увидеть принца Гаррика, – обратилась к нему девушка. Она ожидала отказ, и на этот случай у нее был заготовлен ответ – пальцы ее перебирали уже готовый узор из хитрых узелков. И никаких угрызений совести: опасность, которую она увидела, вернее, почувствовала, заплетая косы девочке, не оставляла времени на раздумья. Однако Кровавые Орлы даже не моргнули. Они не только казались – они и были статуями, силой магии погруженными в мертвый сон.

– Нужен свет! – воскликнула Илна. Сама она дотянуться до фонаря не могла: слишком высоко он висел. Чалкус в прыжке дотянулся до светильника и приземлился, держа в левой руке горячую железную плошку. Они поспешили в палатку, столкнув по дороге часовых. Упав, те наконец очнулись и разразились удивленными криками.

Илна шла вслед за братом, моряк от них не отставал. Теперь он нес фонарь за верхнюю петлю и по привычке что-то напевал себе под нос. От руки у него пахло паленым, но благодаря толстым мозолям гребца он, похоже, даже не почувствовал ожога.

В первый момент Илне показалось, что тело Гаррика в углу палатки окутывает полог из паутины. Затем покрывало пошевелилось, развернулось… и проявилось паучье лицо.

– Кольва! – крикнул Кэшел. Он шагнул вперед, держа наперевес посох как таранное орудие.

Шевелящаяся паутина затвердела, лицо налилось плотью и снова приобрело очертания молодой привлекательной женщины, вместо того ночного кошмара, который только что предстал их взорам. Дамочка была совершенно не знакома Илне. Зато та, похоже, кое-кого узнала.

– Кэшел, мой герой… – пропела она.

– Кольва! – повторил юноша и изо всей силы ударил посохом в лицо. Твердая орешина прошла насквозь, будто тело женщины было соткано из дыма.

– Железо! – раздался из-за спины голос Теноктрис. – Надо использовать…

Веревочная петля вылетела из рук Илны, но вместо того чтобы затянуться на шее жертвы, свободно соскользнула вниз. Кэшел на лету перевернул посох, чтобы использовать конец с сохранившимся металлическим набалдашником, но тот зацепил шелковый полог палатки и напрочь запутался.

Кольва рассмеялась в лицо наступавшему на нее Чалкусу. После этого она шагнула прямо сквозь стенку шатра.

Но тут же ввалилась обратно. Из груди Кольвы – как раз слева – торчал маленький кинжал с позолоченной рукоятью.

Она страшно закричала, и в следующий миг мелькнул меч Чалкуса, обезглавивший ее. Кольва умерла.

Прямо на глазах существо, называвшееся Кольвой, стало съеживаться и исчезать, как тающая меренга. В нем оставалось все меньше и меньше человеческого.

Боковая стенка палатки приподнялась, и внутрь проскользнула Лиэйн – бледная, как смерть. В левой руке она все еще держала позолоченные ножны от маленького кинжальчика, решившего судьбу Кольвы.

– Как он?.. – прошептала девушка, обращаясь к Илне. Теноктрис, поддерживаемая Шариной, опустилась на колени возле принца. Она пощупала пульс у него на шее и закрыла глаза. Затем снова открыла и обернулась к остальным.

– Поздно, – сказала старуха. – Мне очень жаль, но Гаррик мертв.

В наступившей гробовой тишине раздался крик. Это кричала Илна – впервые в жизни.

Гаррик шагал по темным улицам мертвого города. Сверху на него давили мили воды: Йоль снова опустился на морское дно. Но Гаррика это нисколько не трогало, поскольку он и сам был мертв.

Рыбы чувствовали его приближение. Они поднимались из ила, на мгновение зависали в воздухе и затем спешили прочь.

– Я потерпел неудачу, – произнес юноша. Он успел свыкнуться с постоянным присутствием короля Каруса. И хотя в смерти, как и все, оказался одиноким, тем не менее по привычке продолжал разговаривать вслух. – Я умер, так и не успев объединить Острова. Полный провал…

По обеим сторонам улицы располагались высокие дома, в них жили богачи – в те времена, когда сам Йоль был живым городом. С окон свисали распахнутые ставни, стекла повылетали, очевидно, в момент катастрофы.

На булыжной мостовой валялась черепица. Гаррику показалось, что она красная, хотя на такой глубине цветов не существовало.

Легкая улыбка тронула губы юноши. Да, он мертв, но все же идет по улицам Йоля. У него еще здесь были дела.

Перед ним стоял дворец герцогов Йольских – укрепленная крепость, резко отличавшаяся от остальных великолепных домов. Ворота стояли распахнутыми, внешний барбикан обвалился во время землетрясения, сопровождавшего затопление города. Опускная решетка на внутренних воротах разрушилась, оставив лишь изъеденные солью огрызки прутьев на разбухшей деревянной раме.