Гордон Диксон - Дракон на границе

– Хорошо, – согласился Геррак и поставил на стол пустой кубок. – Пусть будет так, как вы говорите. Цель стоит всех наших усилий. – Он отодвинул кубок и встал:

– А теперь вернемся в большой зал. Должно быть, Лизет уже привлекла к себе внимание этого Мак-Дугала. И я, как и вы, хотел бы понаблюдать за его поведением.

Несомненно, Мак-Дугал нажил бы крупные неприятности, позволив себе хоть на миг переступить границы обычной вежливости в общении с Лизет. Джим подумал, что у Лизет теперь не будет особых причин для беспокойства, по крайней мере, о том, чтобы не переусердствовать с Мак-Дугалом.

Когда Джим и Геррак подошли к большому залу, оттуда донеслись чрезвычайно странные звуки, заглушавшие даже шум на кухне. Джим услышал звон какого-то струнного инструмента и топот, регулярно сопровождавшиеся чем-то вроде воинственного клича.

Джим взглянул на своего спутника в поисках объяснения. У Геррака был не очень довольный вид.

– Мои сыновья пляшут, – пояснил он. – Конечно, их подбил Мак-Дугал; и я не удивлюсь, если приложил руку и Лахлан, этот дикий скот!

Они вошли в большой зал и поднялись на возвышение, на котором стоял высокий стол. В тот момент за столом оставались только трое. Среди них была Лизет, безмолвная и неподвижная, словно выточенная из льда. Напротив нее сидел Дэффид, а немного ближе к центру стола, на той же стороне, что и Лизет, Мак-Дугал, лицо которого выражало смесь снисходительного удивления и презрения, словно при виде какого-нибудь блошиного представления.

Возле низкого стола, простиравшегося до парадного входа, Кристофер играл на лютне, а Лахлан плясал под его музыку.

Джима несколько удивило это зрелище. Он видел прежде шотландских плясунов на праздниках и ярмарках. Тогда танцевали в основном молодые девушки, но даже их танцы произвели на Джима большое впечатление. Они словно парили в воздухе, едва касаясь земли; при этом их ноги выделывали сложные па, одна рука упиралась в бок, а другая была поднята над головой.

Лахлан делал то же самое. Он снял сапоги, и, хотя его ноги со стуком опускались на дощатый пол зала, он также, несмотря на свой вес и габариты, казалось, парил, исполняя танец. Тут же полукругом стояли остальные сыновья Геррака. Время от времени то один, то другой из них начинал подергиваться, словно тоже желал пуститься в пляс.

Геррак занял свое обычное место в центре стола, оказавшись ближе к Мак-Дугалу, чем к Лизет, и с безучастным видом наблюдал за происходящим.

Наконец Лахлан остановился и подтолкнул вперед одного из молодых де Меров, который тут же пустился в пляс, в то время как Кристофер продолжал играть. С точки зрения Джима, второй танцор двигался совсем неплохо; однако его братья принялись хохотать. Он густо покраснел, но продолжал танцевать, временами испуская воинственный клич, подобный тому, который был слышен несколько минут назад и исходил, очевидно, от Лахлана.

Джим, занявший место между Герраком и Дэффидом, поглядывал на Лизет и Мак-Дугала. Последний потихоньку придвинулся по своей скамье ближе к Лизет и обратился к ней вполголоса. Джим услышал его слова только благодаря тому, что сидел достаточно близко.

– Если мне удастся уговорить вашего великолепного юного брата сыграть для нас что-нибудь более спокойное и изящное, – сказал Мак-Дугал Лизет, – не соблаговолит ли миледи пройти со мной пару кругов?

Лизет не повернула головы.

– Милорду уже известно, – ответила она с явной неприязнью, – что меня не интересует какое-либо общение с ним, выходящее за рамки моих обязанностей хозяйки замка.

Мак-Дугал тяжело вздохнул и отодвинулся – однако, как заметил Джим, не на свое прежнее место, а гораздо ближе к Лизет.

Поскольку шотландский посланник, похоже, не собирался делать ничего такого, что можно было бы заметить, запомнить и затем попытаться воспроизвести, Джим решил пока заняться другими делами.

Он наклонился к Дэффиду и прошептал ему несколько слов на ухо – совсем тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал:

– Дэффид, можешь выйти со мной на минутку? Мне надо с тобой поговорить.

Дэффид молча кивнул и так же молча встал из-за стола. Вместе с Джимом они покинули большой зал, миновали кухню и вышли в пустой коридор, который вел в комнатy, где Джим беседовал с Герраком.

Убедившись, что их не подслушивают, Джим остановился и повернулся к лучнику.

– С чего вдруг эти пляски? – с любопытством спросил он, прежде чем перейти к делу, которое он хотел обсудить с Дэффидом.

– Милорд Мак-Дугал поинтересовался, нет ли в замке лютни или какого-нибудь другого музыкального инструмента, – ответил Дэффид; по его невозмутимому тону невозможно было определить, осуждает он или одобряет поступок Мак-Дугала. – Он предложил всем послушать несколько песен, если инструмент найдется. Оказалось, что у Кристофера – того, самого молодого…

– Да, я знаю Кристофера.

– У Кристофера есть лютня, – продолжал Дэффид. – К тому же он умеет на ней играть. Он взял ее, настроил, и милорд Мак-Дугал спел нам несколько песен в довольно странной манере, почти не открывая рта, так что мы не разобрали половины слов. Он назвал это любовными песнями; и в самом деле они были очень печальными, вероятно, подобно любовным чувствам таких, как он.

– Понятно, – кивнул Джим.

– Потом, пропев несколько песен, он предложил, чтобы кто-нибудь другой взял инструмент и тоже спел, но на лютне умел играть только Кристофер, а петь он не умел. Тогда встал Лахлан и сказал, что он, возможно, и не умеет петь, но готов исполнить танец, если Кристофер сыграет. Кристофер согласился. А потом пришли вы.

– Понятно, – повторил Джим. – Тогда все ясно. Мне просто интересно, что происходит. Во всяком случае не из-за этого я вытащил тебя из-за стола, Дэффид.

Есть гораздо более серьезное дело.

– В самом деле, Джеймс?

– Да. Как ты знаешь, я думаю собрать всех полых людей в одном месте, где на них должны будут напасть объединенные силы приграничных жителей и маленьких людей. И еще я хочу принять облик Мак-Дугала.

Джим замолчал. Дэффид кивнул.

– Так вот, – продолжил Джим, – все должно идти в строгом соответствии с планом, я не могу позволить себе ни малейшей задержки при подготовке сражения.

Например, намеченное на завтра нужно обязательно сделать именно завтра, чтобы осталось время на прочие дела.

– Если не успеешь сделать завтра, так сделаешь в другой день, – возразил Дэффид. – Извини, Джеймс, я давно заметил у тебя одну особенность. Ты придаешь слишком большое значение времени и постоянно опасаешься, что тебе его не хватит. Видишь ли, о таких вещах лучше не беспокоиться. Ведь если завтра не произойдет то, чего мы ждем, значит, произойдет что-нибудь другое. У нас только одна жизнь, и ее путь нам неведом.