Дженни Ниммо - Скелеты в шкафу

В темных глазах дяди замерцали таинственные огоньки.

– Значит, ты намерен попросить у этой дамы ключ? Скажи-ка мне, Чарли, а сам ящик где?

Чарли заколебался.

– Я хочу, чтобы это был секрет, – выдавил он. – За ящиком и так уже кто-то охотится. Но если вы…

Патон поднял палец:

– Пусть будет секрет, Чарли. Ты правильно решил. Скажешь мне, когда сам сочтешь нужным. Ну а теперь пойдем на поиски твоего магазина.

Они шли узкими боковыми улочками, где дядин дар бить фонари не так бросался в глаза. Стоило им добраться до пустынных улиц, прилегающих к собору, как фонари принялись ритмично помигивать, то разгораясь ярче, то тускнея, будто составляли часть волшебной витрины.

На дверях магазина Инглдью висела за стеклом табличка «Закрыто», но в окне теплился приглушенный свет, озарявший старинные книги в кожаных переплетах. Дядя воззрился на них с вожделением.

– Надо бы мне почаще выбираться на прогулки, – пробормотал он.

Чарли позвонил в дверь.

Из глубины магазина донесся голос:

– У нас закрыто. Пожалуйста, уходите.

– Это я, Чарли Бон, – громко сказал мальчик. – Мисс Инглдью, можно вас на минутку?

– Чарли? – В голосе мисс Инглдью прозвучало удивление, но не гнев. – Вообще-то время уже позднее.

– Это срочно, мисс Инглдью! Я насчет ящика.

– Что? – Ее лицо показалось за стеклом. – Погодите минутку, Чарли.

В магазине загорелся яркий свет. Брякнула цепочка, вжикнули засовы, и дверь отворилась со знакомым «диньк» звонка.

Чарли вошел в магазин, а за ним дядя Патон.

– Ах! – Мисс Инглдью испуганно попятилась. – Кто это?

– Мой дядя Патон. – Чарли оглянулся на своего спутника и понял, чего испугалась хозяйка книжного магазина. Высокая темная фигура дяди Патона в черном плаще казалась весьма зловещей.

– Надеюсь, я вас не напугал. – Дядя протянул руку. – Патон Юбим, к вашим услугам.

Мисс Инглдью пожала ему руку и дрожащим голосом представилась:

– Джулия Инглдью.

– Джулия… – повторил дядя. – Прекрасно. Племянник попросил меня составить ему компанию.

Это он так стесняется или, наоборот, важничает? Может, и то и другое сразу, сообразил Чарли.

– Я насчет ключа, мисс Инглдью, – повторил мальчик. – Ну, хотел попросить ключ от ящика, который вы мне дали, помните?

– Ключ? К-к-какой ключ? – Кажется, мисс Инглдью смутилась. – Наверно, его прислали вместе с… М-м… Пойду поищу. Но вы лучше заходите, а то… А то еще кто-нибудь подумает, будто магазин работает и по ночам. – Она испустила сдавленный смешок и скрылась за занавеской, отделявшей прилавок от задней комнаты.

Чарли с дядей последовали за ней. Комната пестрела корешками и обложками множества книг, и взгляд дяди жадно забегал по ним. На столе лежала большая раскрытая книга, – значит, они оторвали мисс Инглдью от чтения.

– Ацтеки, – заключил дядя, посмотрев на заголовок. – Увлекательнейшая тема.

– О да, – отозвалась мисс Инглдью, все еще дрожа от волнения. Она отыскала маленькую жестянку с ключами и вытрясла их все прямо на стол. Почти к каждому ключу была прикреплена бирочка. Но не ко всем.

– И как мне определить, который нам нужен? – задумчиво проговорила она. – Их тут вон сколько. Знаете что, Чарли, я думаю, вам лучше забрать с собой все ключи без бирок и проверить, какой из них подойдет. Боюсь, больше ничего мне не придумать.

– Вы очень любезны, – сказал дядя.

Мисс Инглдью бросила на него недоуменный взгляд, пересыпала безымянные ключи в пакет и вручила Чарли:

– Вот. Принесете обратно, когда подберете ключ к ящику.

– Спасибо, мисс Инглдью. – Чарли взял пакет и, поскольку больше говорить было не о чем, двинулся к выходу.

Мисс Инглдью проводила их с дядей до дверей, чтобы задвинуть все засовы, но уже на крыльце дядя Патон внезапно осведомился:

– Могу ли я посетить вас еще раз, мисс Инглдью?

– Конечно, – удивленно ответила она. – Магазин открыт для всех. Как я могу вам помешать?

– Я не об этом, – улыбнулся дядя. – Я имею в виду – посетить вас, когда стемнеет?

Мисс Инглдью была ошарашена.

– По пятницам у нас открыто до восьми, – сухо сказала она и поспешно закрыла дверь.

Секунду-другую дядя смотрел на дверь, как зачарованный, потом повернулся и вдруг воскликнул:

– Какая обворожительная женщина! Исходившее от него беззвучное гудение стало таким сильным, что ближайший фонарь вспыхнул ослепительным светом и лопнул. На булыжную мостовую с нежным музыкальным звоном посыпался дождик стеклянных осколков.

– Дядя, да вы просто варвар! – не удержался Чарли.

Низкий рокочущий смех эхом заплясал по узкому переулку. Чарли раньше никогда не слышал, чтобы дядя Патон смеялся.

– Но ведь кому-то придется ответить за этот фонарь, – серьезно сказал Чарли. – И наверняка не вам.

– Да уж конечно не мне, – отозвался дядя. – Пойдем, друг мой. Нам надо вернуться, пока бедная твоя мама не разволновалась.

И они помчались по улицам. Чарли то и дело переходил на бег, чтобы поспеть за дядиным размашистым шагом.

– Чем быстрее я иду, тем больше энергии сжигаю, – объяснял на ходу дядя. – И тем меньше ее остается на эти… неприятности.

– Дядя Патон, а можно спросить? – осмелел Чарли.

– Спросить-то можно, но ответа не гарантирую, – невозмутимо откликнулся дядя.

– Когда это у вас началось? Ну, когда вы поняли, что можете взрывать фонари?

– Мне тогда исполнилось семь, – с унынием в голосе отвечал дядя. – Я так перевозбудился, что повзрывал все лампочки – стекло под ногами так и хрустело – и все дети верещали и вытряхивали осколки из волос. И гости мои рано разошлись по домам, а я остался в тоске и печали. Я и понятия не имел, что это моих рук дело, пока сестрицы мне все не разъяснили. Они-то были довольны. «Ах, какое счастье, он оказался нормальным!» – вот как они сказали. Можно подумать, обсыпать всех и вся осколками – это норма, а обычное поведение – патология! И родители были прямо не свои от радости. Видишь ли, других-то дарований я не проявил. В награду мне позволили доесть все оставшееся мороженое. Тринадцать порций! Меня потом ужасно тошнило. Как я еще осколков не наелся вместе с мороженым – до сих пор не пойму.

– И вам расхотелось быть Юбимом, когда оказалось, что это значит быть белой вороной? – с трепетом спросил Чарли.

До дома номер девять было рукой подать, и дядя перешел на рысь.

– Вот что я тебе скажу, Чарли, – мрачно начал он, – со временем ты сам поймешь – все зависит от того, как ты управляешься со своим дарованием. Будешь о нем молчать – тогда все пойдет нормально. Как говорится, не разглашать семейных тайн. И никогда не использовать свой дар легкомысленно.

– Про голоса уже знает Бенджамин, – сознался Чарли. – Но он не разболтает.