Александр Романов - Человек с мешком

Все-таки не пойму я эту штуку с волколаками. Оборотнями сиречь. Служат они явно Обецу, это и ежу понятно. Но в каких количествах?! И с какой организованностью! Это вам, как говорится, не хвост собачачий.

Н-да. Придется, видимо, переночевав, отправиться следом за королевским отрядом. Сесть на хвост и прикрыть от погони. По мере сил, разумеется, не более того. Хе-хе.

Только, право слово, надо не забыть чем-то обзавестись от продувания. Лететь без кабины – глупость на грани дурости. Так и пневмонию заработать можно в секунд, как говорится.

Разве что вспомнить о народном средстве. Нашем, европейском. Очень помогает. Кстати, что-то меня знобит вроде. Примем-ка для сугреву, воспользовавшись случаем.

Так и сделав, я глотнул из фляжки щедрую дозу. Все-таки полезная штука. В профилактическом плане. Это уж по традиции выпивку используют для веселья. И в основном, по-моему, у нас. Но даже если вспомнить основоположника, князя Владимира, так он утверждал, что веселие на Руси есть питие. А не наоборот. Почему-то у нас давно уже забыли об этом.

Впрочем, вполне можно догадаться почему. Не стоит превращаться в ханжу. Сам грешен, не раз принимал на грудь, как говорится. Так что оставим. Ну-ка, к чему же мы в итоге пришли-то? Размышления эти… Если бы они еще ясности добавляли.

А так… Ну ловят все, кому не лень, королевскую несостоявшуюся чету – ну и что? Минуточку. А что же там, в столице, такого произошло-то, что никто даже против не вякнул? В мгновение ока взгромоздился на престол новый помазанник – и ничего?

Это, кстати, о многом говорит. Не в пользу причем Дарека. Хотя, с другой стороны, впечатления совсем уже дебила он на меня не произвел. Так, излишне романтического парня разве что.

Но таких всегда и везде хватало. Взять того же Ричарда Львиное Сердце. У всех уже в зубах навязшего. Тоже, между прочим, логичностью излишней не отличался монарх.

Нет, все-таки я о здешних порядках покуда вообще почти ничего не знаю. Может, тут у них обычное дело – королю лично за невестой ходить? В конце концов здесь самое натуральное фэнтези. Как ни крути. А даже сам великий Арагорн многие годы не чурался работать Бродяжником. И никто его за бродяжничество не привлек, что любопытно, кстати. Гм. Но, если не отвлекаться на треп, – еще одна непонятность.

И все равно хоть что-то этот мой анализ выявил. Ну хоть план действий на ближайшие дни. По крайней мере. Все же здесь Средневековье – пока действия начнут разворачиваться, пара-то дней миновать успеет. По меньшей мере. А то, может быть, и больше. Леса же кругом, горы. Дороги – одно название, а не дороги – просто просеки в лесу. В лучшем случае. Опять же осень. Распутица. Грязь.

Вот еще: что сие означает – вся эта заваруха на осень глядя? Самое ведь неудобное время для военных действий. А также для погонь-удираний. По осенней распутице любая война останавливается, всякий знает.

Гм. Занятно. Ведь, если поход Дарека со товарищи на север из Поставля задумывался и проходил летом, взятие замка Цын и подземного логова волколаков – явно добавочные усилия. Впрочем, даже добавочные – все еще летом. А вот все то, что началось потом… То есть сейчас. Явно ведь выбивается из общего расклада. Опять же почему? Не знаю.

Но это уже так, на десерт. Поскольку планов моих на завтра не меняет. И похоже, в рассуждениях своих я уже начал повторяться. Так что, пожалуй, вполне вовремя будет прерваться на сем. Тем паче печка в палатке сделала свое дело – нагрела объем. Можно ложиться спать. А не то после сегодняшней круговерти чувствую, без хорошего отдыха мне не обойтись.

Так я, в общем, и сделал. Аккуратно загасил окурок, проверил светомаскировку, зашнуровал палатку изнутри и забрался в мешок. Нет, что ни говори, все же комфорт – великая сила!

Я проснулся как от толчка, глубокой ночью. Стояла сплошная темень. Глаза резало, голова горела, а во всем теле блуждала знакомая неприятная ломота. В горле першило.

Что было дальше, объяснять, по-моему, нет надобности. До утра я уже не заснул практически, изыскивая способы борьбы с простудой. А к утру мне ничуть не полегчало.

Поначалу я решил было, что промерз-таки, порхая на своем помеле. Что, в общем,'не исключалось. И вроде бы принятые меры в виде таблеток и коньяка дали некоторый эффект. Но… Скорее, улучшение было только кажущимся. По тому судя хотя бы, что у меня не возникло ни малейшего желания вставать и куда-нибудь отправляться.

Похоже, у меня в тот момент слегка подвинулось сознание. Потому что к вечеру началось такое, что иначе как бредом не назовешь. Я, например, совершенно уверился, что обнаружен здешними аборигенами. Одетыми отчего-то в звериные шкуры. Меня это даже несколько встревожило. Но не очень.

При всем при том, что я отлично понимал, что единственный проход к своему укрывищу я сам же и заминировал. И следовательно, пройти сюда никто запросто не может. Я бы услышал.

И тем не менее, открыв глаза, я обнаружил у своего, так сказать, ложа гостей. В тот момент я не мог видеть, расшнурован ли полог палатки или нет. Помнится, меня это сильно занимало.

Впрочем, гости вели себя достаточно странно, надо заметить. Выглядело это так, словно их нисколько не интересует вся окружающая меня обстановка. Зато какой-то интерес, видимо, представлял я. Во всяком случае, у меня осталось четкое впечатление, что меня переворачивают с боку на бок и осматривают. Пытаясь определить, что со мной.

Проснувшись в очередной раз, я обнаружил возле себя котелок, наполненный какой-то дымящейся жидкостью. Поскольку есть мне не хотелось, да и шевелиться тоже, я не проявил к вареву никакого интереса.

Немного времени спустя я вдруг обнаружил, что снаружи стоит ясный день, что называется. Вовсю светло. А так как для меня только что была глубокая ночь, это озадачило.

Какие-то проблески разумности, видимо, затеплились в моей голове. И я попробовал вылезти наружу, чтобы осмотреться. Помню совершенно четко, что вытаскивал из-под изголовья автомат.

А затем вдруг сообразил, что не день снаружи вовсе, а ночь. Хотя я вроде по-прежнему продолжал собираться выходить наружу. Причем автомат у меня куда-то подевался. И найти его я не смог. Что, если бы довелось подумать, могло показаться мне и странным. Вот только, видимо, мысль об этом на ум так и не пришла. Я нашарил в темноте фонарик, оделся (я ж вроде не раздевался?) и вышел из палатки.

Ночь стояла на удивление ясная. И светлая. Изломы окружающих скал изумительно смотрелись в лунном свете. Правда, осенний холод почувствовался незамедлительно.

Я, отойдя от палатки подальше, справил в расселине нужду. Затем вернулся к рюкзаку, от холода клацая зубами и оскальзываясь на заиндевевшей траве. Вынув из рюкзака теплые вещи и одевшись, в более комфортабельных условиях я уже мог позволить себе покурить. Предварительно вооружившись вытащенной из мешка же «аксушкой».