Александр Важин - Властелины дорог

Вечерами, скрипя зубами и размазывая слезы по грязным щекам, Шура остервенело тер до блеска ненавистный большой котел. Потому что знал: если повар не увидит в днище своего отражения, то Шура увидит розгу в его руке.

Шура как раз посыпал свежим песком кровь, что осталась на тренировочном поле после вчерашних занятий мечников, когда сержант Коглин, отвечающий за новобранцев, пригнал туда новичков.

На северном приграничье постоянно происходили стычки с варварами. Иногда после рейдов на заставу возвращалось меньше солдат, чем отправлялось на патрулирование. Дубины у баберов были тяжелыми, железные шлемы не спасали от сокрушающих ударов, которые ломали шейные позвонки. Потому и приходилось время от времени пополнять ряды солдат северного приграничья. Конечно, можно было бы брать солдат из других, не приграничных отрядов. Но командир заставы капитан Броман предпочитал набирать неопытных юношей, которых воспитают здесь, чем приглашать бездельников, привыкших к спокойной службе во внутренних отрядах королевской армии.

А желающих хватало. Только кликни клич по соседним селам - и всегда найдутся желающие сменить работу в поле на хороший солдатский заработок. Сержант Коглин выбирал парней покрепче и начинал с ними работать.

Закончив посыпать песок, Шура тихонько сел в углу площадки, наблюдая за новичками и Коглином. Для новобранцев это были первые тренировки, оружие им пока не давали. Сначала их учили драться голыми руками, заодно проверяя на пригодность. Не все из них станут королевскими солдатами, бойцами заставы, зато останутся самые достойные.

Сержант показывал, как правильно бить кулаком, локтем, как пинать ногой по колену.

– Уроды, что вы машете руками, словно мух отгоняете. Так вы даже букашек сраных не оглушите. А врага нужно бить сильно, - кулак сержанта стремительно врезался в живот, и очередной новобранец отправился задыхаться на песке. - Охламоны, вашу мать.

Только один из новичков мог свалить с ног своего напарника. Судя по разодранному уху, этому долговязому парню приходилось уже серьезно драться. Остальные же продолжали гладить друг друга пощечинами или бросались, яростно размахивая руками и нанося удары вслепую.

– Эй, охламоны, вы что, ветряки придорожные? Может, к вам жернова приделать и зерно молоть? Тогда пользы от вас больше будет. Вы должны крошить челюсти, а это должен быть точный удар.

Сидя около своего ведра, Шура внимательно смотрел за Коглином, старясь запоминать движения сержанта. Уже несколько месяцев Шура тренировался ночами, когда не спали только караульные. На тренировочной площадке, освещаемой лишь безразличной луной, он молотил руками воздух, стараясь подражать сержанту Коглину. Намахавшись кулаками, Шура принимался раздавать мнимые удары деревянной палкой, которая, по идее, должна была быть мечом. Но раздобыть для тренировок настоящее оружие возможности пока не было.

"Они боятся ударить друг друга сильно, потому что страшатся удара в ответ. И не так просто завалить такого крепыша, как они", - подумал Шура, собираясь уходить. Нужно было идти на кухню, помочь помощнику повара Тейну разделывать кости.

Когда он поднялся, его заприметил сержант.

– Заморыш, а ну иди сюда, - поманил он пальцем.

Когда Шура подошел, Коглин вызвал одного из новичков.

– А ну-ка ударь его. Он доходной и запуганный, сдачи не даст, - сказал он новобранцу.

Крепкий семнадцатилетний парень ткнул кулачищем Шуру в живот, от чего тот согнулся и подался назад.

– Он не бьет в ответ! - взревел Коглин. - В отличие от врага. Охламон, если ты сейчас его не положишь на песок, там будешь валяться ты. Я буду отправлять тебя на песок за каждый щадящий удар и, поверь мне, тебе будет очень больно, - шипел сержант.

– Не надо, - прошептал Шура, но сержант его не услышал или не захотел слышать.

Шура мелко дрожал. Ведь его будут бить по-настоящему. Не баловаться, наступая на руку… Тело уже заранее боялось, а сам он забыл о своих ночных тренировках. Его сейчас будут бить не на шутку…

С разбитым носом он упал на песок. Он мог бы устоять, но страх подкосил ноги и он рухнул.

– Вставай, охламон! - безразлично бросил Коглин. - Следующий.

Били его, кто как умел. Один парень с разорванным ухом только для виду ткнул дрожащего Заморыша.

– Неважнец, - тихо бросил он Шуре.

Но сержант не наорал на долговязого, ведь тот и так был гораздо лучше других.

В тот день Шура так и не смог рубить кости на кухне, у него ломило собственные кости и саднило тело. Глядя на лиловые пятна, расплывающиеся на лице Заморыша, повар сжалился над ним и не стал стегать розгой.

С тех пор и повелась традиция тренировать новобранцев на Шуре. Перед схватками друг с другом именно на Заморыше учились наносить первые удары. Бить по нему было интереснее, чем по мешку с песком на тренировочной площадке.

Отхаркавшись кровью, он продолжал драить полы. При виде Шуры солдаты хохотали над его распухшим носом и синими, заплывшими глазами. Ночами тело болело от ушибов и ссадин, потому тренировки при луне давались очень тяжело, каждое движение отдавало в ребрах.

А его продолжали избивать тренирующиеся новобранцы.

– А почему мы еще не занимаемся с оружием? Мы же не будем сражаться руками? - спросил у сержанта парень с разорванным ухом.

– Охламоны, запомните, солдат - это не оружие. Солдат - это бойцовский дух. Бесполезно изучать оружие, если ты не готов им бить. Тут даже сильное тело не поможет. Вот именно дух вы и тренируете. А то некоторые обсираются, лицом к лицу столкнувшись с бородатым бабером и его устрашающей дубиной. Работать! И те из вас, кто станет достойным зачисления в солдаты, те и продолжат дальше тренироваться с оружием. А пока - бейте и держите удар! Работать!

Уже на второй партии новобранцев синяков у Шуры стало оставаться меньше, хоть в этот набор попали более крепкие парни. Были среди них и такие, что уже довольно ловко размахивали кулаками. Видать, поднаторели в драках за сельских девок.

Однако к тому времени Шура научился правильно принимать удары, гасить телом их силу. А сам, изнемогая от ушибов, продолжал тренироваться ночью. Сбивал в кровь костяшки рук, молотя мешок, отжимался на песке, махал ногами и мечом-палкой. И тень его вторила движениям тела. Порождение луны, тень становилась все резвее с каждой ночью.

Иногда, ночью, вместо размахивания палкой и кулаками очень хотелось поспать. Прилечь прямо здесь, на песок, подложив кровоточащую руку под голову. Тогда из полудремлющего мозга выскакивал красный волк и в погоне за ним Шура заплетающимися ногами снова принимался мерить тренировочную площадку. Он подражал сержанту Коглину и дрожащие кулаки сотрясали ночной воздух.