Асия Аслаева - Шелест силы

Был еще один вариант - из Велитарии уехать в любую другую страну, к примеру, можно и в Сайфу. Но страшно. И непонятно, а кроме незнакомой Сайфы ничего умного на ум не приходило. Не иначе, умственные способности при неубедительном образе жизни значительно ухудшаются.

Я не мог понять, что случилось с Сидой. Изредка бывали такие мгновения, когда я ощущал - ей плохо. Не просто плохо, чувства смешанные, сложные. Я их не понимал. Одно было точным - ее не оставили в Велитарии, увезли с собой, в Шертариал. А не из-за нее я пытаюсь выбраться из Велитарии, случаем? Так… А вот не надо таких намеков!

Я решился не скоро, лишь когда окончательно похолодало и выпал первый липкий снег. "Жить" стало еще сложнее. Случайные нахождения меня стали происходить чаще, я оставлял за собой все большую вереницу трупов. Дроу это настораживало, заставляло торопится с поимкой меня. Ага, щас! Разбежались! Уже два месяца ловят, безуспешно, по ходу дела.

Итак, решился я на путешествие по морю путем тайного проникновения на судно. Не спрашивайте, какими хитроумными (сам себе противоречу) способами я туда проникал и почему мое проникновение не было прослежено дроу.

– Эй! - Зовет мужской голос с велитарским акцентом (пинок под ребра).- Мужики, айда сюды, здеся ва-а-аляется кто-то! - Еще один пинок под ребра. Носком сапога он угодил в незалеченную толком рану. Я заскрипел, непринужденно играя роль очередного пьяницы. Осторожно разлепил глаза, в грубой форме искренне пожелал им всем провалится, и благополучно отвернулся к стене под ошалевшими взглядами моряков. За два месяца я научился копировать произношения на приличном уровне (исчез акцент), а актерские способности позволяли разыграть эту несложную роль. Разве что их должно было смутить n-ное количество оружия, старательно запрятанное по всему телу. Исключением стал лишь полутор, который помимо воли никуда не спрячешь. Пришлось пачкать рукоять и ножны в смоле и угле, правдиво имитируя загрязненность и поношенность.

– Тэк, мужик, па-а-адымайся, давай! Живо! - Еще одна попытка пнуть меня. На этот раз поднятие меня с жесткого ложа (конкретнее - с пола) удалось. Я вяло вскинулся, моргнул усталыми глазами, которые легко выдавались за хмельные, и зевнул, рискуя вывихнуть челюсть. Зевок убедил их всех в моей невменяемости - зря я что ль полоскал рот жидкостью сомнительного качества? Меня брезгливо подняли за руки, поставили на ноги, прислонили к качающейся стенке. Результат был сомнительным. Мое изображаемое качание и неустойчивость плюс равномерно раскачивающееся на волнах судно. Я, решив, что ни коим образом не переигрываю, неуверенно завалился в сторону мужиков. Меня повторно подхватили три пары рук, и с тяжелым вздохом опустили на пол.

– Что за ба-а-алаган? - Ага вот и капитан пожаловал…

– Ик. - Выразил я всеобщее мнение.

– У нас путник… нелега-а-альный?

– Он са-а-амый. - Сказал кто-то, обличительно ткнув пальцем в меня, будто здесь мог быть еще один такой же умник.

– Я за-а-аплачу. Ик. - Заявил я, устраивая голову средь выступов.

– А искупаться не хочешь?

– Не-а… Я спа-а-ать хочу. - Не понял я намека.

– Пусть проспится. Потом спущу с него три шкуры… - Многообещающе проговорил капитан, и молчаливо удалился. Ну и правильно - кают я не занимаю, лежу средь каких-то вещиц, которые видать не представляют особой ценности, раз меня оставили с ними наедине. А значит, мешать я не буду, кушаю мало, если судить по моему облезлому худощавому виду. А лишние руки будут не лишними при серьезном шторме.

Я ждал его - попытка словить меня на посадке на судно провалилась, но, несомненно, должен осуществляться некий контроль за каждым судном, уходящим в Роонию, а их не так уж и много. Скоро…

Дроу оказался на судне. Я не знаю, как он здесь оказался, но видимо, изначально здесь сидел, караулил. Проворонив мое появление здесь, он отыскал меня через день, как только меня обнаружили мужики. В трюм темной тенью скользнул представитель Темных Эльфов. Первую минуту я старательно делал вид, что меня здесь нет. Обхитрить его, естественно, не удалось, и вскоре меня ласково попихали сабелькой в шею. А я только этого и ждал. Мгновенный разворот, подсечка, сделанная с лежачего положения, не подымаясь; и дроу, с оглушительным грохотом рухнувший мне под ноги. Я вскочил на ноги, со злостью осознавая поставленные заклинания на зов, усиление шума и прочие неприятности. Взмахнул коротким извилистым кинжалом (дар дроу; само собой, умерших давно), целясь в грудь. Дроу успел увернуться, сделав ловкий кувырок назад, оттуда в меня полетел метательный нож. Нож я отбил с помощью все того же кинжала, сам сместился в бок, оттолкнувшись от стенки, налетел на него, сшиб. Умер он быстро, но крови и шума было много. Оставаться пьяницей уже не удавалось, ибо на представление сбежалась вся немногочисленная команда и застыла, вытаращив очи.

Я тяжко вздохнул и объявил, что судно захвачено одним единственным террористом и кто попробует убить меня, тому гарантируется веселое будущее с такими же веселыми перспективами. В частности - искалеченный мореплаватель гораздо хуже, чем он же со здоровыми конечностями.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Уйди. - Потребовала я, отворачиваясь от нее. Краем глаза я заметила, как она фальшиво равнодушно кивнула, отлипла от стенки, вышла из пещеры, которая играла роль камеры. Камера была выдолблена прямо в скале (как и практически все помещения в Шертариале), и представляла из себя прохладное помещение с некомфортной обстановкой. Или, может, это только мне предоставлены такие привилегии как отсутствие мебели, нужник в виде канавки с текущей водичкой и отсутствие на мне одежды? Единственной вещью, кроме моего тела (да, теперь это тоже вещь, принадлежащее моему народу) которое было в камере, была подстилка из растения под названием алшеное. Растение было сухое, колючее, но оно грело в отличие от камня. Именно на нем я и проводила большую часть своего свободного времени (читай - просто времени).

Первые две недели меня таскали на демонстрации, заставили присутствовать на похоронах Эстальта, всячески демонстрировали народу - с этого края, с того бока… Точнее - я привыкала к народу, они привыкали ко мне. Вначале на меня тыкали пальцем, шепча за спиной, что эти два события не могут быть не связаны. Как же! Они же враги на всю жизнь! Далее шла настойчивая мысль - что делает изгнанница в родном городе, какие у нее цели? Замечали почему-то исключительно меня, но в упор не видели постоянно присутствующую за моей спиной Диру и маму. Саленжар держался чуть подальше, игнорируя меня и толпу, не желая комментировать происходящее. Папа со мной даже не заговорил, лишь проводил тяжелым взглядом.