Энтони Рейнольдс - Печать Хаоса

«Предоставим их самим себе», - говорил он и слышал в ответ: «Их судьба - это наша судьба».

Ему хотелось надеяться, что это не так, ведь род людской способен сгинуть довольно быстро - десять лет, сто, может, триста - и все. Пустота и забвение.

И все же он никому не позволил бы утверждать, что один из благородных принцев Кейлдора забыл о своем долге. Сам король Феникс объявил, что эльфы помогут людям, и принц Каланос приложит к этому все силы.

Подняв голову к темным небесам, он издал резкий вибрирующий свист, разнесшийся далеко по воздуху. Через несколько минут показалась огромная змеящаяся тень. Сегодня ночью он полетит по небу.

Когда маршал и капитан вернулись в лагерь, оказалось, что их ждет гонец. Двое прошли в маршальский шатер. Стефан беспокойно ждал, пока рыцарь развернет перед ними на столе запечатанные воском листы пергамента. Прошло несколько минут, пока маршал читал донесение, нетерпеливо перелистывая его. Наконец Тренкенхофф тихо выругался.

- Что такое, сэр?

Маршал молча протянул ему лист пергамента. Стефан медленно прочел документ, потом просмотрел его еще раз, поднял глаза и вспыхнул.

- Трусливый пес!

- Граф Грубер отступил, - сердито сказал маршал. - Он увел армию от Срединных гор «ввиду растущей угрозы на севере и опасаясь эпидемии, распространяющейся по северному Остланду» и ушел в Остермарк. Какого черта? Он оставил открытый коридор вдоль Срединных гор до самого сердца Империи! Если армия, о которой говорил эльф, движется на юг, ее ничто не остановит! - бушевал он. - Армия пройдет в центр Империи, не встретив ни малейшего сопротивления!

- Я не могу присоединиться к эльфам и покинуть Империю, Рейксмаршал. Это было бы глупостью, - сказал фон Кессель.

- Нет, вам придется отправиться. В подобных вещах мы всегда доверяли эльфам. Они мудры, Стефан, и мы не можем игнорировать их Совет. Нет, мне нужно немедленно уезжать. Ублюдок! Я поскачу во весь опор, возьму под командование его армию и сам поведу ее обратно на север, чтобы дать отпор врагу.

- Он этого так не оставит, - предупредил Стефан.

- Да наплевать. Если он будет сопротивляться, его в цепях приведут в Нулн пред очи Императора. Еще не хватало, чтобы после нашей победы на севере Империя пала по милости этого жирного труса-вырожденца. Я не допущу, чтобы вновь началась гражданская война. Так что, присоединяйся к эльфам, а я отправлюсь на юго-восток.

Стефан вошел в палатку уже перед рассветом. Он провел ночь в приготовлениях к плаванию Сигмар знает куда и устал как собака. Маршал уже давно покинул лагерь, забрав с собой половину Рейкландгарда и оставив другую часть элитного полка под командованием капитана фон Дитера в распоряжении Стефана.

Еле волоча ноги, фон Кессель уже был готов упасть на тюфяк в полном облачении, когда вдруг заметил на стуле скрепленное печатью письмо. Он нахмурился и негнущимися пальцами вскрыл его, затем быстро прочел раз, другой, чтобы убедиться, что все верно понял. Так и не присев, он подался к выходу и вызвал стража.

- Приведи Альбрехта.

Сержант прибыл в плохо освещенную палатку и осторожно раздвинул завесы.

- Сэр?

- Входи, - донесся из темноты напряженный голос Стефана.

Наконец сержант разглядел, что Стефан сидит на стуле прямо перед ним с письмом в руках, а на столе стоит початая бутылка. Вот черт. Он уже видел Стефана пьяным, но чтобы прямо в походе… Капитан знал, что в нетрезвом виде становится мрачным и не вполне управляемым, но именно поэтому ему хватало ума пить в одиночестве.

- Что случилось?

- Я только что получил письмо из Остермарка. Сигмар знает, как долго оно шло.

Он говорил сквозь сжатые зубы, но вполне ясно, не запинаясь. Хорошо, подумал Альбрехт. Уж лучше злой, чем пьяный.

- Да? И как обстоят дела на родине?

- Плохо. Эпидемия охватила весь север. Вымерли тысячи людей, целые деревни и города. Большие города закрыли ворота, чтобы никто не мог войти, и еще тысячи людей замерзли прямо там, тщетно ожидая помощи.

- Да, очень скверно.

- Очень скверно, - повторил Стефан. И тут его голос стал неожиданно жестким - сержант даже вздрогнул. - Наш народ страдает, но теперь я знаю, что в этом виновен один человек!

- Что? О чем вы говорите, капитан?

- Грубер в ответе за этот мор - он и его адские приспешники.

- Стефан… тебя могут повесить за такие слова.

- Это письмо из храма Сигмара в Остермарке. Вот печать жреца и подпись личного врача графа.

- Его врача? Генриха? Того, что исчез несколько месяцев назад?

- Его самого. Он не исчез, а сбежал. Он знает правду.

- Правду? О болезни старика? Капитан, я ничего не понимаю.

- Жаль, что он не умер много лет назад! Ублюдок! Я сам его убью.

- Убьете его, капитан? Что вы такое говорите? Это же безумие. Остыньте.

- Безумие, Альбрехт? О да, это безумие, но отнюдь не мое. Мерзавец! Он наградил меня этим шрамом. Он дал мне… эту… эту печать Хаоса. Он убил моего деда и изгнал моего отца.

- Это не он, Стефан, - попытался увещевать разбушевавшегося друга сержант. - Твой дед сам выбрал свою судьбу.

- Сам? Нет, Альбрехт, это ложь, которой нас так долго кормили.

- Как так?

- Вот, прочти. Прочти!

Альбрехт, смущенный и встревоженный, пробежал глазами письмо. Печать внизу и правда принадлежала жрецу Сигмара - молот с двухвостой кометой, - и подпись была-таки подписью доктора Генриха. Вчитавшись, Альбрехт онемел.

«…раскрыл секрет, который проклятый выборщик надеялся предать забвению много лет назад - правду о казни твоего деда - Великого Выборщика Питера фон Кесселя, несправедливость, призванную отвести вину от настоящих преступников - придворных Остермарка под предводительством главного предателя - Отто Грубера, истинного поклонника падших богов Хаоса…»

- Что это значит? - мрачно спросил Альбрехт.

- А то, что моего деда несправедливо осудили и приговорили. Что Остермарк находится под властью предателя, разрушающего Империю изнутри. Теперь понятно, почему Грубер увел армию! Он хочет, чтобы силы Хаоса атаковали нас!

- Откуда ж нам знать, что в письме чистая правда? Может, это враг сеет раздор среди нас?

- Вот знак Сигмара! Ни одно вражеское отродье не смогло бы им воспользоваться.

- Этот жрец, Гунтар… Откуда мы знаем, что ему можно верить?

- Откуда… Он жрец Сигмара, дружище! Да что с тобой, Альбрехт? Как ты можешь сомневаться в словах жреца?

- Знаешь, Стефан, я никогда не был особенно религиозен. Пойми правильно, я прошу милости Маннана, когда всхожу на корабль, и молюсь Сигмару перед боем, но… Жрец - это всего лишь человек, а я не привык верить людям, которых не знаю.

- Вот как! Да разве это важно, если в письме - правда! Мое сердце знает это! - Стефан тяжело дышал.

Альбрехт вздохнул и приложил ладонь к виску, чувствуя неумолимое приближение головной боли.