Майя Зинченко - Монах

– Я не пила воду, мама, - тихонько сказала дочь резчика.

Та недоверчиво посмотрела на нее:

– Правда?! Но ты же… Я сама видела, как ты взяла миску.

– От нее воняло болотом, и я не смогла сделать ни глоточка.

– Какое счастье! Это же настоящее чудо! Хоть ты спасешься! - мать крепко обняла девочку и умоляюще посмотрела на монаха. - Вот наша единственная надежда. Не дай ей погибнуть. Уведи ее отсюда! Подальше от этого кошмара!

– Ольма, ты доверишь этому мужчине нашу дочь? - резчик, сжав губы сверлил Клемента взглядом. - Кто знает, что он за человек? Ты знала его ребенком, но что за мысли в его голове?

– С ним ей все равно будет лучше, чем здесь, - она поцеловала дочь в висок. - Тюрьма - не место для маленьких девочек. Не говоря уже о плахе. Я верю ему. Если он решился пойти против воли остальных, значит, его душа еще не совсем зачерствела и он ее не обидит. Иди, - она решительно подтолкнула дочь к монаху. - Видишь, ее не стали заковывать, так что с этим сложностей не будет.

– Но куда я ее дену? - монах озадаченно посмотрел на ее родителей. Он был растерян. - Я рассчитывал вывести вас из монастыря и проводить до границы леса, а потом снова вернуться обратно. Но не могу же я бросить девочку одну ночью в лесу? Куда она пойдет? Тем более там волки…

– Правильно, не можешь. Поэтому твой долг отвести ее к родственникам в Плеск. До него всего-то пять дней пути.

– Да, я знаю, где находится это село, - монах нахмурился. - Но когда станет известно о моем исчезновении, остальным все станет ясно. Я не смогу вернуться обратно.

– А разве тебе есть куда возвращаться?

Ее слова были прерваны стоном молодого парня, помощника мясника. Он перевернулся на бок, звеня цепями, и тяжело вздохнул. Его бедро было раздробленно дубиной. Парень спасался от невыносимой боли только тем, что, то и дело погружался в спасительное забытье.

– Уходи как можно скорее. Наша дочь не должна погибнуть. Ее жизнь целиком находится в твоих руках.

– Хорошо, - монах решился. - Я отведу ее в Плеск. Можете быть спокойны. Попрощайся, с родными, - кивнул он ребенку. - Только недолго.

Девочка поцеловала мать, отца - те не смогли сдержать слез, и, обняв их в последний раз, несмело стала рядом с монахом.

– Клемент, у меня к тебе просьба… - резчик сглотнул комок, стоящий в горле и нервно облизал разбитую губу. - Если ты еще не забыл, что значит милосердие, то окажи мне последнюю милость, - он сделал характерный жест рукой проведя большим пальцем по горлу.

– Убить? - Монах отшатнулся. - Никогда!

– Тогда оставь нам тот нож, которым ты ковырял это безжалостное железо. Он выглядит довольно острым. Нет ничего хуже, чтобы быть замученными в угоду толпе. А я слишком люблю свою жену. Ты… понимаешь меня?

– Да, понимаю… - Клемент чуть помедлил, но все-таки вложил нож в его холодную руку. - Раз уж мы не можем выбрать, как нам жить, мы еще можем выбрать, как нам умереть, - он нахмурился. - Входов в этот мир - только один, но выходов из него много. Желаю найти лучший из них.

– Правильно, - обрадовался мясник. - Вот это по-мужски. Серые кровопийцы сильно удивятся, придя к нам утром. Мы испортим им праздник, - и он радостно улыбнулся.

– Пускай благой Свет примет вас! Идите к нему.

После этих слов Клемент взял девочку за руку и вывел ее из камеры. Дверь он снова закрыл, а ключ спрятал в щели между камнями. Он шел быстро, не оборачиваясь. Его спутница едва поспевала за ним.

Что ж, он не сумел спасти этих людей, но он все равно облегчил их страдания. К тому же он избавит от верной смерти эту девочку, а одна человеческая жизнь также ценна, как и целая тысяча. Теперь у него была новая цель, новая задача. Трудная задача, нужно признать… Но не стоит придаваться унынию. Через несколько дней он доставит ее в Плеск, и отправиться дальше странствовать, как в свое время Святой Мартин. Ему незачем даже возвращаться в келью. Все необходимое уже было в его сумке.

Поднявшись на первый этаж, Клемент резко остановился. Он почувствовал, что за его спиной кто-то есть и медленно обернулся.

Но в коридоре было пусто. И хотя он никого не увидел, ощущение чужого присутствия осталось. Монаху стало жутко. Он не верил в истории о призраках и решил, что во всем виновато его воображение. Но тут Клемент краем глаза заметил туманную тень и почувствовал на щеке теплое дуновение. Неужели это все-таки духи?

– Тебе тоже не по себе? - шепотом спросила девочка. Она хорошо держалась: не плакала, была серьезна, словно взрослая.

– Да, есть немного…

Теплый ветер сменился резкой прохладой обычной для монастырских коридоров.

– Едва ли нам стоит здесь задерживаться, - пробормотал монах.

Пройдя под лестницей, они вышли к черному ходу. Клемент поднатужившись, сдвинул с места тяжелый засов. Когда засов дошел до упора, вместо обычного скрежета и скрипа раздался лишь негромкий лязг. Продумывая путь к отступлению, монах заблаговременно смазал его.

До западных ворот было всего тридцать шагов, но каждый из них показался Клементу длинной с целую вечность. Деревья, сбросившие последние листья стояли голыми, и на их тень нельзя было рассчитывать. Да еще луна, как назло выбралась из-за облаков и давала слишком много света.

На башне находится дежурный, и если он посмотрит вниз, то обязательно заметит беглецов. Если бы это был кто-то из своих, с ним еще можно было бы договориться, что-нибудь соврать, наконец. Но все ключевые посты, вроде наружной охраны, были отданы Смотрящим, а ни с одним из них договориться было нельзя. Он бы сразу поднял тревогу.

Но Проведению было угодно видеть их живыми, а не пойманными и казненными. Иногда Боги забавляются, продлевая нашу жизнь и вместе с нею наши мучения. Дежурный их не заметил, и они беспрепятственно покинули территорию монастыря. Ключи от ворот Клемент швырнул в кусты. Он больше не собирался сюда возвращаться.

Все еще не веря в свою удачу, монах припустился бежать. Девочка за ним не успевала, и ему часто приходилось останавливаться и подгонять ее. Они свернули с дороги, и теперь их путь лежал через засохший кустарник, достигавший колена. Он то и дело цеплялся за рясу Клемента, но мужчина не обращал на это внимания, автоматически топча и ломая особо зловредные ветки. Через десять минут его спутница не выдержала и с всхлипом остановилась.

– Я ногу порезала!

– А? - он посмотрел вниз и ахнул. - Да ты же босая!

– Конечно. А ты что слепой? - она уже размазала по щекам первые слезы и вот-вот готова была по-настоящему разреветься.

– Где твоя обувь? - Клемент беспомощно оглянулся по сторонам, словно она могла лежать где-то рядом.

– Я ее потеряла, когда меня схватили. Еще утром. Смотри! - она показала ступню.

Клемент сначала прищурился, а затем нахмурился, разглядев длинный порез, из которого текла струйка крови.