Майя Зинченко - Монах

– А огонь очага не вредит дереву? - спросила Мирра.

– Нет, это необычный огонь.

– Колдовской? - она ахнула, прижав обе ладошки ко рту.

– Нет, это не колдовство. Благой Свет не допустил бы этого. Просто Лесник настоящий хозяин леса, ему и не такое под силу. В домике есть кровати, всякий раз по числу заблудившихся, а на жердочке под потолком сидит маленькая сова, которая зорко следит, что бы гости вели себя достойно. У нее огромные круглые глаза, но не страшные, а скорее красивые, и от них ничего не скроешь.

– Как интересно… - восхитилась Мирра.

– Да, а возле домика растет папоротник. И его цветки - красные, белые и желтые светятся в темноте, показывая местонахождение сторожки.

– Но ведь то, что папоротник цветет - это сказки, - с огорчением протянула она.

– Лесник может заставить цвести папоротник. В крайнем случае, это может быть другое растение, которое просто очень похоже на папоротник.

– А ты сам бывал в этой сторожке?

– Нет, до этого мне не доводилось ночевать в лесу, - ответил Клемент.

– А почему мы не нашли ее в первый раз?

– Мы были слишком близко к монастырю. Сторожка избегает приближаться к человеческим поселениям, предпочитая глухую чащу леса. Вот как эту.

– У нее, что - ноги есть? Что значит "приближаться"? - удивилась девочка, на мгновение представив, как описываемый домик бежит по лесу на тонких ножках.

Тут они обогнули заросли вечнозеленого кустарника, и наткнулись на лисью нору. Две лисы с удивлением посмотрели на них острыми колючими глазами и, презрительно фыркнув, скрылись в норе. Только рыжий хвост мелькнул.

– Я никогда не видела живых лис, - призналась девочка, в то время как ее губы расплывались в невольной улыбке. - Они очень красивые. Давай подождем, может, они еще покажутся?

– Не покажутся. Их чуткий нос говорит им, что мы еще здесь. Ждать бесполезно. Я и так удивлен, что они не почувствовали нашего приближения и так близко подпустили к себе.

– Лесник помог.

– Наверняка, - усмехнулся монах.

– А почему лесник невидим?

– Он же дух, и поэтому не имеет тела.

– А Святой Мартин, который основал ваш орден это все-таки человек или тоже дух?

– Понимаешь… Сейчас сложно отличить правду ото лжи, ведь столько времени прошло с тех пор, но наш святой был весьма интересным человеком. Но всего лишь человеком, - он вздохнул и задумчиво добавил. - Это делает каждого монаха ближе к нему, но оставляет мало надежды на предопределенность хорошего конца.

– А мы найдем сторожку Лесника? Ночью будет очень холодно, а мы даже костер не сможем развести. Все ветки отсырели.

– Да, дождь вряд ли прекратится… - согласился Клемент.

Монах достал из сумки кусок хлеба оставшийся со вчерашнего вечера и протянул его девочке:

– Наступило время обеда.

– Я совсем забыла про него. А как же ты?

– Мне не хочется есть. В крайнем случае, насобираю орехов.

– О, да… - Мирра усмехнулась. - А я поймаю зайца, и все будет как вчера.

– Хорошо, что купили тебе накидку. Действительно, с каждым днем все больше холодает, - монах поежился. - А может и с каждым часом.

– Когда мы придем в Плеск, и ты отдашь меня тетке, мне надо будет вернуть ее тебе?

– Что за глупости? - возмутился Клемент. - Зачем она мне? Или ты думаешь, что я каждый день занимаюсь тем, что сопровождаю маленьких девочек, и она пригодится для моей следующей спутницы?

– Не такая я уж и маленькая, - возразила Мирра. - У меня наступил период ускоренного роста. Я спросила про накидку, потому что ты не обязан тратить на меня деньги. Я же знаю, что ты, - на ее языке уже вертелось слово "бедный", но она передумала и сказала более мягко, - небогатый. И ты мог бы продать ее какому-нибудь торговцу.

– Так и должно быть. Монахи не имеют права быть богатыми, - спокойно ответил Клемент. - Видишь ли, наш святой хотел, чтобы мы были смиренными, потому что смирение - удел сильных. Бедными, потому что только духовный человек может быть по настоящему богат, а когда у тебя много золота ты заботишься о нем, а не о душе. Ведь весь смысл не в том, сколько у тебя денег, а как ты ими распоряжаешься, чего желаешь. Бедный духовно не остановим в своих желаниях, ему и целого мира мало. И еще он хотел, чтобы мы сохраняли целомудрие, потому что… Потому что оно не дает отвлекаться на всякие глупости.

– Так у тебя никогда не будет жены и детей? - огорченно спросила Мирра.

– Никогда. Я намерен твердо следовать заветам этого великого человека. Он знал, что говорил.

– Когда ты станешь старый, тебе будет очень одиноко.

– Не скажи, - Клемент усмехнулся, - у обычных людей есть семья, но не чувствуют ли они себя одинокими среди своих детей и внуков? А передо мной открыта вся вселенная. В конце концов, я сольюсь с чистым Светом, а лучше этого не может быть ничего.

– А женщина может стать монахом?

– Монахиней, - поправил ее Клемент. - Может, конечно, почему нет? Существуют и женские монастыри. Просто их не было у нас в городе.

– Я тоже хочу слиться с чистым Светом, - убежденно сказала Мирра. - Ты говоришь о нем с таким радостным лицом, значит, это точно должно быть что-то очень хорошее.

– Самое лучшее, можешь не сомневаться.

Дождь пошел сильнее, и на головы пришлось накинуть капюшоны. В капюшонах, в дополнение к падающим каплям, было плохо слышно собеседника, поэтому беседу пришлось прекратить.

Они медленно брели, часто останавливаясь, что бы сверить направление. Клемент уже не оглядывался в ожидании, что их вот-вот настигнут люди Пелеса. Отыскать беглецов в этой чаще было практически невозможно.

Неожиданно лес стал редеть, и между камней и кустов показалось некое подобие тропинки. Трава то тут, то там была примята, деревья росли чуть в стороне, их ветки вели себя примерно, тянулись туда, куда положено, не мешая путникам. Мирра остановилась и показала на тропинку:

– Пойдем по ней?

Клемент посмотрел вокруг, в частности на стремительно сгущавшиеся сумерки и кивнул. Куда бы она ни вела, там были люди, ее протоптавшие, а значит, было и жилье.

– А вдруг мы попадем в логово разбойников? - спросила его девочка.

– Если всего бояться, то в этом мире незачем жить. Лучше сразу умереть, - ответил монах. Посмотри только, какая мокрая земля у нас под ногами. Если заночуем прямо здесь, то к утру получим воспаление легких, и никакой костер не поможет.

– Да, я уже поняла, что ты не веришь, что это могут быть разбойники, - сказала Мирра. - Но кто еще может жить в глухом лесу?

На этот вопрос Клемент предпочел не отвечать.

Тропинка стала шире, теперь они могли идти рядом друг с другом. Монах напряженно всматривался вперед, в надежде заменить отблеск костра или зажженного фонаря. Его старания вскоре увенчались успехом. Между деревьев блеснул желтый огонек. Клемент приложил палец к губам, призывая хранить молчание. Крадучись, почти в полной темноте они пошли дальше. Тропинка два раза вильнула в сторону и оборвалась.