Майя Зинченко - Монах

– Может ты и прав… - сказал Рихтер, думая о чем-то своем. - Именно так все и случилось: Свет явил ему себя. Но все остальное - это чепуха, которую придумали люди. Истории одна фантастичнее другой, ничего не имеющие с реальным Мартином. До того как стать монахом, он был воином, и ему тоже приходилось убивать - это не противоречит идеальному образу вашего святого?

– Но это же было на войне, - Клемент обхватил колени руками. - Потом он изменился.

– Угу. Изменился, как же… - Рихтер пожал плечами. - И теперь для монахов жизнь не сахар, но сейчас есть орден Света - могущественная организация, и они находятся под его защитой, а тогда были только разрозненные кучки искателей истины. В Вернстоке еще можно было жить, но за его пределами монаху очень часто приходилось держать руку на рукояти меча или кинжала, чтобы отстоять свою право на веру в Свет. И хотя Мартин, не стану врать, всегда стремился избежать кровопролития, особенно когда он был одержимой очередной безумной идеей, но в критический момент он всегда обнажал оружие. Если оно у него было, конечно. Его понимание мира было слишком важно, чтобы он мог позволить себе погибнуть от руки какого-нибудь необразованного грабителя.

– Когда ты говорил о безумной идее Мартина, что ты имел ввиду?

– Да, была одна идея… Однажды ему взбрело в голову, что его первоочередной задачей является спасение души некого некроманта, который забросил свою призвание и стал убивать людей. При чем угрызения совести этого некроманта ничуть не мучили.

– Нет, я никогда не поверю, что он стал бы связываться с проклятым некромантом!

Рихтер только тяжело вздохнул.

– Я бы тоже не поверил, но факты говорят об обратном. Но тот некромант был действительно проклят, и хотя сейчас ты вкладываешь совсем другой смысл в это слово, ты все-таки прав. Вместо того чтобы избавлять людей от боли и воскрешать их, возвращая души, он… - Рихтер махнул рукой.

– Но… - Клемент совсем растерялся. - Некроманты занимаются тем, что убивают людей, и оживляют их трупы, чтобы получить себе вечных рабов, заставляя души несчастных томиться во Тьме.

– За восемьсот лет своего существования орден хорошо промыл людям мозги, - мрачно сказал Рихтер. - Отличная работа. Если я скажу, что это ложь, и что на самом деле некроманты заживляют раны и возвращают душу, соединяя ее с телом, ты мне, естественно, не поверишь?

– Нет, конечно.

– Я так и думал. А ведь я говорю правду, но что для тебя значат мои слова? Авторитет ордена слишком высок.

Клемент помолчал немного, но интерес все-таки пересилил и он спросил:

– Ну и что произошло с тем некромантом? Мартин добился своего?

– Их взаимоотношения складывались весьма своеобразно. Но в конечном итоге они нашли общий язык и между ними завязались приятельские отношения.

– Невероятно. Но должно быть это потому, что некромант изменил свой образ жизни и покончил с убийствами?

Рихтер расхохотался. Он дружески похлопал монаха по плечу и сказал сквозь смех:

– Ты такой наивный… Спасибо, что развеселил меня. Давно я так не смеялся. Для меня это неслыханная роскошь.

– Что смешного в моем вопросе?

– Я не могу тебе этого объяснить.

– Ты очень странный. И сложный.

– Ты меня просто не знаешь, - пожал плечами Рихтер. - Во мне нет ничего сложного. Невероятного много, но сложного - нет.

– Я не хочу об этом ничего знать, - Клемент нахмурился. - Твоя речь полна загадок, недомолвок, и я считаю, что тот, кто не выражает свои мысли прямо, замышляет недоброе.

– Я понял, что ты имеешь в виду. Выходит, я - Зло? Ты слишком категоричен. - Рихтер подошел к одному из бандитов и коснулся его тела носком сапога. - Этот человек не скрывал своих мыслей. Он прямо говорил, что у него на уме.

– Я не это хотел сказать…

– Значит, ты тоже не выражаешь свои мысли прямо и тоже замышляешь недоброе? Клемент, слова всегда врут, потому что они никогда в полной мере не отражают наши чувства и мысли. Они всего лишь жалкая бледная кривая тень на стене.

– Ты специально путаешь меня, - монах, приняв решение, гордо выпрямился. - Если ты ни Свет, и ни его посланник, то мне незачем иметь с тобой дело. Ты принадлежишь Тьме, как бы ты себя не называл. У Лжи много имен.

– Ты отрицаешь существование середины? Или черное или белое? Только так?

– Да, отрицаю, - отрезал Клемент. - Уходи, и оставь меня в покое. Твои разговоры ни к чему не приведут. Я все равно не отдам тебе свою душу.

– Мне нравиться твоя уверенность, но боюсь, что тут ты не прав. - Рихтер немного наклонил голову.

– Я предан Свету навечно. Уходи! Не хочу иметь с тобой ничего общего.

– Как пожелаешь, - Рихтер пожал плечами. - Мне и, правда, пора. У меня много работы, которую не переложить на чужие плечи. Но когда ты снова захочешь меня увидеть, только позови - и я приду.

– Не захочу! - ответил Клемент, надеясь, что его голос звучит достаточно твердо. Говоря это, он не чувствовал себя настолько уверенно, как ему бы хотелось.

– Не зарекайся.

Слова Рихтера утонули и затерялись в шуме ветра, что трепал листья.

Он исчез, а Клемента скрутила нахлынувшая волна боли. От неожиданности монах упал на колени. Закусив губу, он невольно застонал. Его лицо горело, каждый сантиметр избитого тела громогласно заявлял о себе. Он не мог глубоко вздохнуть - ребра отзывались острой болью. Только бы он не сломал их. Когда он боролся с Рафом, ненависть придавала ему силы, но сейчас ее не стало, и он лишился своей единственной поддержки.

Мирра подбежала к нему и испуганно дотронулась до щеки. Девочка не знала, как ему помочь. Клемент взял себя в руки и посмотрел на нее:

– Как ты, родная? Этот… негодяй тебе ничего не сделал?

– Нет. Я только колено разодрала. Клемент, тебе очень больно?

– Пустяки, - сказал монах, делая безуспешную попытку подняться. - Я полежу пару минут, и стану как новенький. Главное, что с тобой все в порядке.

– Я испугалась, что они тебя убьют, - сказала Мирра, прижимаясь к его боку, не замечая, что этим она делает ему только хуже.

– Как видишь, это не так-то просто сделать…

– У тебя же есть лекарства! Давай я принесу твою сумку, и ты их примешь.

– Неужели я настолько плохо выгляжу? - Клемент на мгновение закрыл глаза.

– Да, не очень хорошо, - согласилась Мирра.

Она вскочила и направилась к Каштану, который все это время невозмутимо стоял неподалеку и щипал какую-то травку. Поравнявшись с телом одного из бандитов, девочка резко остановилась.

– Ты убил его? - спросила она пораженная.

– Да. Боюсь, что это так, - ответил Клемент. - Я подорвал твое доверие? Позор. Выходит, что я такой же, как и остальные, а ряса для меня - это всего лишь шерстяная тряпка.

Не сводя глаз с убитого, девочка сделал несколько шагов, но тут же натолкнулась на второго обидчика. Она испугано посмотрела на нож, торчащий из его горла, на свежую кровь и стеклянные глаза покойного, но теперь он был мертв, и не смог больше никому навредить. Переведя дух, она справилась со своим страхом и спокойно переступила через его труп.