Роберт Сальваторе - Заклятие короля-колдуна

- Ты что, нашел еще один Креншинибон? - неприязненно поинтересовался псионик.

- Нет, новые возможности.

- Бреган Д'эрт не пойдет против Гарета Драконобора и ему подобных.

Джарлакс одобрительно кивнул:

- Я рад, что поставил во главе своей организации такого мудрого руководителя, как ты, Киммуриэль. Ты прав, что сразу возражаешь против этой затеи. Продолжай и дальше действовать с подобной осмотрительностью, но пусть сознание твое остается открытым. Здесь, наверху, в этих диких землях, произойдет еще много всяких событий, и за большинством из них буду стоять я. - Он подержал на ладони фигурку дракона. - Мои взаимоотношения с двумя живыми драконами в корне изменились, но они еще об этом не знают.

- Они будут на твоей стороне в сражении?

- На моей стороне? Еще не знаю.

Киммуриэль понимающе подмигнул.

- Ты тоже можешь пристроиться, - сказал Джарлакс. - Надеюсь, Киммуриэль всегда будет руководствоваться лишь соображениями выгоды. Ведь цель Бреган Д'эрт не просто в выживании, а в расширении власти и могущества.

- Ты чуть не сгубил нас всех в Калимпорте.

- Нет, - поправил Джарлакс. - Это я себя чуть не сгубил, а у вас просто были неприятности.

- Вы с Энтрери собираетесь свергнуть короля?

- Если понадобится.

Киммуриэль молча отвесил поклон.

Была глубокая ночь, и таверна «Грязные сапоги и окровавленные клинки» давно уже опустела, но Энтрери предложил хозяину столько золота, что тот отдал ему ключ. Он сидел один со своими мыслями и кружкой пива и все пытался разобраться в новых для себя чувствах. Флейта Идалии лежала на столе, и Энтрери никак не мог решить, то ли он дорожит этим инструментом, то ли ненавидит его.

Все было так ново и непонятно.

Утром они с Джарлаксом должны были отправиться в путь, чтобы встретиться с королем и, как сообщил им генерал Даннауэй, получить предложение вступить в Армию Бладстоуна. Но об этом убийца почти не думал. Он размышлял о спутницах, что сопровождали его в этом путешествии на север, и о том, как эта дудочка, такая простая на вид, заставила его иначе относиться к ним.

Однако, несмотря на новое отношение, Эллери он все же убил, и это несколько утешало Артемиса.

Сзади послышался тихий звук осторожных шагов, и убийца понял, кто это. Видно, она давно уже наблюдала за ним из противоположного конца зала.

- Я не убивал твою подругу, - громко произнес он. - Это произошло не по моей воле.

Шаги замерли в нескольких футах от него. Энтрери медленно обернулся. Он не ошибся - рядом, напряженно глядя на него, стояла Калийа. Убийца с облегчением заметил, что оружия при ней не было.

- Веришь ты в это или нет, - добавил он, снова поворачиваясь к своей кружке, - мне безразлично.

Он поднес кружку к губам, но Калийа подскочила к нему и схватила за запястье.

- Если тебе безразлично, - спросила она, заставляя его снова посмотреть ей в лицо, - почему ты не перестаешь повторять мне это?

Он молчал.

- Или тебе просто боязно признать, что на самом деле не безразлично, а, Артемис Энтрери? - дразня его, продолжила она и отступила на шаг.

- Ты слишком высокого мнения о себе, - хмуро сказал он, вставая.

- Но ведь я жива до сих пор. Ты мог бы убить меня в Палишуке, но не стал.

- Не стоило трудов. К тому же ты охраняла королевского солдата.

- Ты мог убить меня тысячу раз, но я жива, и ты меня по-прежнему боишься.

- Ты и впрямь чересчур высокого мнения о себе.

Но Калийа будто не слышала. Она придвинулась к нему, ее прекрасные глаза сияли.

- Поверь, Артемис Энтрери, я стою трудов, - почти касаясь его губами, неожиданно хриплым голосом промолвила она, дыша ему прямо в лицо.

- Я не убивал твою подругу, - повторил Энтрери тоже внезапно севшим голосом.

Она медленно подняла руку, скользнула ладонью вверх по его груди и обвила шею.

- Я верю, - бросила она, с силой притянула Энтрери к себе и поцеловала долгим поцелуем, укусив за губу.

Обеими руками она стиснула его плечи, а он не только не сопротивлялся, но и сам обнял и крепко прижал к ее себе, потом поднял руку и вцепился в густые блестящие волосы Калийи.

Она завалилась на столик и потянула его за собой, но неустойчивый стол опрокинулся, они упали, перевернув стул, и оказались на полу, даже не заметив этого. Не размыкая губ, они лихорадочно расстегивали друг на друге одежду.

У Артемиса Энтрери, одного из самых грозных убийц Калимпорта, было много женщин, но ни с одной из них он не занимался именно любовью. Прежде это было лишь удовлетворением физиологической потребности, и не более, но в этот раз все вышло иначе.

Когда, насытившись друг другом, они отдыхали, он сидел и рассматривал лицо Калийи в неярком свете очага. Даже страшный шрам, по которому он осторожно провел пальцем, не казался ему в этот момент безобразным.

Вдруг в коридоре послышался шум. Оба сразу вспомнили, кто они и где и что скоро настанет день. Любовники одновременно вскочили и стали торопливо одеваться, не обменявшись ни единым словом.

Застегивая последние пуговицы на рубашке, Калийа повернулась к нему и спросила:

- Ты посмотрел на мое лицо и пожалел о том, что произошло?

Он с недоумением воззрился на нее:

- Разве ты считаешь себя уродиной?

- А ты разве нет?

- В тебе есть и недюжинные способности, и красота, - со смехом признал он, - но если для удовлетворения тщеславия ты нуждаешься в подобных комплиментах, почему бы не найти чародея или жреца, чтобы исправить… - И он осекся под ее холодным взглядом.

И тогда он понял, в чем дело. Не будь этой уродливой отметины, Калийа была бы одной из самых красивых женщин на свете. Необыкновенно гибкая, сильная, стройная, с сияющими глазами и роскошными блестящими волосами, она, благодаря эльфийской крови, отличалась необычной внешностью с несколько заостренными чертами, и это выделяло ее среди других. Но при этом она много лет не расстается со шрамом, хотя у нее наверняка есть деньги, чтобы от него избавиться, - взять хоть вознаграждения за отрезанные уши. Он вспомнил, как они занимались любовью - сперва воинственный хищный напор, потом нерешительность и, наконец, блаженство, в которое они оба позволили себе погрузиться. Ему это далось непросто, видно, и ей тоже.

Очевидно, эту женщину, которая могла бесстрашно сразиться с великаном, беззащитность близости пугала. А шрам оберегал ее.

- Ты все равно прекрасна, со шрамом или без, - проговорил он. - Хотя тебе не хочется это признавать.

Калийа резко обернулась и быстро сказала:

- Не одна я прячусь за шрамом.

- Знаешь, я раньше убивал за такие намеки.

Рассмеявшись, она подошла ближе.

- Тогда я еще кое-что скажу, Артемис Энтрери. - И она мягко взяла его лицо в ладони. - Ты никогда не убьешь меня, - тихо произнесла она.