О`Санчес - Перепутье Первое

Всю свою молодость проводят они в ратных делах, чтобы к зрелости, годам к восьмидесяти, выйти в отставку обеспеченными людьми, выйти замуж, успеть нарожать детей, вволю пожить мирной жизнью и тихо встретить старость, вспоминая о ярком и героическом былом. Смерть и увечья в клане воительниц тоже совершенно обычное дело, но не такова ли вся жизнь на земле? Настигнет судьба — и за щитом у бога не убережешься от беды и бесчестья… Во всяком случае, недобора в их ряды не наблюдалось уже долгие и долгие годы, напротив: всегда было кого отбирать и отсеивать, в пользу самых лучших.

Женщина изначально рождена быть слабее мужчины, однако, с помощью упражнений и секретных приемов эту разницу можно уменьшить, если не вовсе устранить… Зато женщины гибче, хитрее, коварнее, проворнее… Любая из воительниц запросто управится в рукопашной схватке с двумя хорошо вооруженными городскими стражами из Суруги или Лофу…

Варвары иногда смеются, впервые увидев женщин в доспехах, но если этот смех задирист и неуместен — весельчак, как правило, живет недолго…

— Бей!..

Бирам в испуге обернулся: в нескольких шагах от него развернулась странная битва: прямо посреди дороги, плохо видимый в густой пыли, мечется странный клубок из лошадей, всадниц и… еще чего-то такого… Но битва внезапно закончилась, пыль осела, клубок распался… У одной из воительниц из плеча, сквозь разодранный тегиляй, лилась кровь, глубокая царапина пробороздила шею лошади другой воительницы, а на окровавленной земле осталось лежать бездыханным какое-то странное чудище…

— Боги! Это цераптор, но к-какой-то странный цераптор… — Старшая над десятком кивнула Бираму, полностью согласная с его наблюдением.

— Странный, да. И крупный, и… Надо же, не побоялся напасть на людской караван… нам великая честь, что мы управились с ним так быстро и почти без потерь. Впрочем, их двое было, да который другой, или другая — от первого же удара упрыгнула в кусты и исчезла. А этот — он мертв… Бирам, нам нужно сделать привал. Промыть раны, наложить повязку. Потом пришпорим коней и нагоним отставание.

— Конечно, конечно! Тем более, что когти у этой твари выглядят отвратно…

— Я только что хотела сказать то же самое…

Жизнь есть жизнь: коли привал, так тогда и обед не грех сварить, одних лечат, а другие голодны. Да и отдохнуть у костра — также не последнее дело, потому что осеннее солнышко не торопится по утрам прогревать землю и воздух.

Десятница, по имени Гадюка, выставила в дозор двух опытных воительниц, Нож и Быструю, в походе любая предусмотрительность лишнею не бывает… Если бы знали они заранее, что в этих краях случается подобное… Однако, в любом случае, десять воительниц — надежный заслон против любых угрожающих случайностей. Нож и Быстрая встали в дозор. А все же, несмотря на опыт и выучку, пропустили они появление всадника на вороной кобыле…

Ни топота копыт не услышали, ни пыли не увидели: бесшумно раскрылись заросли папоротника — и вот он здесь, на придорожной поляне. Худощавый, дорого и ладно одетый, очень молодой, меч и секира при нем, по местному обычаю…

— Прошу прощения за проявленную неучтивость, судари и сударыни, я без угрозы, но рад был бы помочь. Если это в моих силах?

Юноша, это было совершенно явно, благородного воспитания, однако достоинство сие — вовсе не препона бесцеремонности воинов, проводящих большую часть своей жизни в очень грубых и суровых условиях, и не удивительно, что воительница Нож, раздосадованная собственной оплошностью, поспешила исправить ее насмешкой:

— В твоих ли силах нам угрожать? И не опасно ли в таком возрасте путешествовать по пустынным местам без папы и мамы?

Юноша замешкался с ответом и даже слегка покраснел, но поглядел в упор на воительницу Нож:

— Опасно в незнакомых местах отлучаться в одиночку, подставляя случайностям незащищенную спину и иные места, включая филейные.

Нож, багровая от стыда и ярости, зарычала в ответ как можно более грозно:

— Слезь с коня, маленький подглядчик, и постой смирно, отвечая на вопросы, которые тебе могут задать. — И видя, что юноша не торопится исполнить ее приказ, сложила руки крест-накрест на поясе — вжик! И вот они уже — в левой кинжал, а в правой сабля — направлены в его сторону, готовые рассечь грудь и шею вороной кобыле.

Но кобыла, послушная чуть заметному движению руки всадника, развернулась и юноша, почти не нагибаясь, взмахнул правой рукой, внезапно ставшею очень длинной… Меч в его деснице свистнул вкрадчиво, сталь лязгнула о сталь.

Гадюка видела все, от первого движения до последнего, и огромный опыт ее обрел новые, не изведанные ранее, сильные впечатления: кинжал одной из лучших воительниц отряда вылетел из ее руки с коротким испуганным звяком, а клинок сабли переломился у самой рукоятки и улетел в кусты, никого, по счастью, не задев.

Юноша уже стоял на земле, деликатно перехватив рукоять меча на церемониальный манер — вперед саком, навершием рукоятки, мизинцем к гарде. Впрочем, Гадюка знала, что меч настоящего воина и в таком положении ничуть не менее смертоносен. Юноша оказался высок, почти четырех локтей ростом, и хорошо сложен.

— Сударыня, — обратился он к окаменевшей Нож, — мы скрестили клинки, и оба устояли на ногах, невредимые. Стало быть, поединок был равный, а предмет спора исчерпан… Ничья.

Нож продолжала молчать. Замерли на месте и остальные свидетели происшедшего…

— Но я готов смиренно признать и собственное поражение, поскольку все, что я хотел, — это помочь во врачевании одной из ваших спутниц… И помочь срочно, ибо рана скверная…

Первым опомнился Бирам, но он был слишком хитер и мудр, чтобы брать на себя бразды правления в этом непростом деле, которое по всем статьям — военное, а не торговое. Пусть вперед Гадюка начнет выпутываться, а уже он тогда подсобит. Купец оказался прав, как и обычно, иначе бы он не был удачливым купцом, но и Гадюка, также по горло набитая опытом и умом, не сплоховала:

— Рана выглядит гадостно, это да, сударь. Мы же идем налегке и знахаря не взяли. Сама я только и умею, что грамотно перевязать. Но тут этого мало, судя по всему, да? Мы рады вашей помощи.

— Да. Чистые тряпки мне надобны и горячая чистая вода, нужные травы у меня всегда с собой. У рапторов на когтях нечто вроде отравы, от них плоть гниет и стремительный смертельный жар по телу. Есть ли у вас…

— Да, сударь, — перебил его купец. Вот чистейшее полотно на тряпки, а вода уже согрета на костре. Помогите, и я заплачу, сколько скажете.

Юноша коротко взглянул на него, и купец даже поежился внутренне — столько высокомерного недоумения отразилось в этих синих глазах…

— Сие лишнее. Итак… — Вдруг юноша возвысил голос и приказал: — Прошу всех не волноваться, ибо сейчас появится мой зверь, он никого не тронет!

Читать дальше