Игорь Ковальчук - Бессмертные

Когда Мэл появился в дверях, молодая женщина сделала попытку встать – она всегда так делала – но мужчина успел замахать рукой, мол, это совершенно ни к чему. Живот у Морганы уже стал настолько велик, что встать с кресла она могла лишь с огромным трудом. Но все равно пыталась.

– Ты приняла свои таблетки? – спросил он ее, вытирая руки о передник. Передник на нем смотрелся нелепо – как шапочка официантки на голове Кинг-Конга.

Моргана наморщила лобик. После полугода лечения она была уже вполне адекватна, понимала, о чем ее спрашивают, отзывалась, если обращались, но не сразу. Если ей задавали вопрос, то надо было терпеливо ждать, когда она сообразит, что именно ей сказано, что именно нужно отвечать.

– Нет, – едва слышно ответила она. Виновато опустила глаза.

Мэлокайн сходил в ванную, где на полочке стояли прописанные Моргане витамины и лекарства, отсыпал из каждой баночки столько, сколько нужно, налил воды в стакан и принес жене.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Врач сказала: чуть что – сразу надо ехать в клинику. Живот не болит?

Она отрицательно покачала головой, глядя на него.

– А в целом как? Голова не кружится?

– Нет. Мне никогда не было так хорошо, как здесь, – тихо произнесла она.

Ликвидатор, приятно удивленный и вместе с тем обеспокоенный ее здоровьем, присел перед креслом на корточки. Он был так росл, а она так мала, что даже теперь его глаза оказались чуть выше ее глаз, и ему пришлось наклонить голову.

Моргана смущенно подняла глаза, и мужчину окатило чарующее сияние ее взгляда. Мэл почувствовал, что у него путаются мысли. Как же она пре красна, даже трудно дышать. Хочется смотреть и смотреть на нее бесконечно.

– Мне никогда не было так хорошо, как здесь, – повторила она. – Я только теперь понимаю, что раньше все время боялась.

– Слава Демиургу, что ты больше не боишься меня, – улыбнулся Мэлокайн. – Ты поверила, что я ничего тебе не сделаю? Ни за что не сделаю?

– Не совсем, – призналась Моргана. – Но ты действительно мне до сих пор ничего плохого не сделал. И ты так заботлив. Так добр… Ты удивительный.

– Я – самый обычный мужчина, – ответил он смущенно. – Точно говорю – самый обычный. Ну неужели тебе в жизни не попадались нормальные мужчины? Неужели только подонки?

– Попадались. – Она вдруг вздрогнула и порывисто вздохнула. Мэл вскочил, решив, что Моргане дурно, но ее застывшее лицо почти сразу сморщилось в плаче, и стало понятно: это не обморок – это обычные слезы. Первым движением мужчины, конечно, было обнять жену, но он вовремя вспомнил, что этого лучше не делать, и просто погладил ее по воло сам – подобные ласки она ему позволяла. – У меня был брат. Руин. Он обо мне заботился, он меня любил – только он. Я думала, что он такой один на свете. Если бы не он, я, наверное, давно бы… Но его больше нет.

– Нет?

– Отец мне обещал, что ничего ему не сделает, просто изгонит, но потом сказал, что на самом деле приказал его убить. Что Руин мертв…

– Подонок!

– И я все думала, что больше нет на свете человека, способного быть таким внимательным, заботливым… нежным… А вы даже мягче его.

– Ты. Говори мне «ты». Не надо нервничать, это тебе очень вредно. В твоем положении вообще нельзя волноваться. Поверь, в жизни ты встретишь еще очень много хороших людей, сотни, если не тысячи. Ты же бессмертная.

– Нет. – Молодая женщина помотала головой. – Не встречу.

– Но почему же?

– Потому что я умру родами.

– Да о чем ты говоришь?! – вскинулся он. – Нельзя даже думать об этом! Нельзя! Если ты волнуешься, что можешь умереть, давай сегодня я положу тебя в клинику!

Моргана смотрела на мужчину, нависающего над ней подобно огромному утесу, с грустной нежностью.

– Вы так добры, – ответила она. – Но, поверьте, так будет лучше. Я такая грязная… Мерзкая…

– Ты – чистая! Чистейшая! Ты – чудо! Воплощенный свет и красота! – Он смешался и покраснел. Румянец смущения на его лице выглядел не менее нелепо, чем белый передничек, которым он подпоясывался на кухне. – Ладно, раз ты начала волноваться за себя, то решено – сегодня же везу тебя в клинику. В самую лучшую. И еще одного врача приглашу. Мага. Пусть тебя посмотрит и решит, есть ли повод для волнения. Подожди.

Он вышел в коридор, туда, где на стене висел небольшой видеофон – с маленьким экранчиком и очень ограниченным числом функций. Впрочем, память аппарата была рассчитана более чем на сотню номеров, ликвидатору и этого было много. Использовать все его возможности он так и не научился, а помнил всего три телефона. Друзей у него почти не было, а тем, что были, он звонил очень редко. Но уж номер отца-то у него был в любом видеофоне любой квартиры или ухоронки. Он нажал кнопку «1», и аппарат принялся набирать номер.

Экран сразу засветился. Мэльдор взглянул на Мэлокайна и радостно воскликнул:

– А-а! Мэл! Привет! Вот так, вспомнил наконец о старом отце. Где тебя носило? Ты бы позванивал все-таки, а? Полгода твою физиономию не видел, уж не знал, что и думать. Даже у Блюстителей справлялся.

– Им-то откуда знать, где я?

– Кому и знать, как не им? И не где ты, а что с тобой – вот это меня интересовало. Кошмар, даже на свою свадьбу не смог тебя пригласить.

– Я бегал от одного Таронта. От того самого, у которого ликвидировал сына.

Лицо Мэльдора напряглось, и на нем вновь проявилось выражение, напоминающее о собаке, которая взяла след.

– Ну а теперь что?

– Теперь все в порядке.

– Ты его убил?

– Нет. Подружился.

– Ну ты даешь. – Мортимер-отец вздохнул с явным облегчением.

– А на ком ты женился? – спохватился Мэлокайн. – И давно?

Недавно. Всего-то полгода назад. И женился я на твоей матери, – улыбнулся Мэльдор. Но, не увидев ответной улыбки, сразу посерьезнел. – Ладно, Мэл, что было, то прошло. Человек в своей жизни часто делает ошибки, в которых потом раскаивается.

– Ты хочешь сказать, что она раскаивается? – деланно удивился Мэлокайн. – Ответь-ка мне – сколько раз за эти полгода она поинтересовалась мной?

– Она интересовалась.

– Врешь. По глазам вижу.

– Мэл. – Голос отца вдруг стал очень усталым. – Поверь мне. Интересовалась. Я, конечно, не стал ей говорить, что ты пропал. И о том, что, скорей всего, не захочешь с ней увидеться, тоже не стал говорить. Сказал, мол, с тобой все в порядке, ты далеко, по своим срочным ликвидаторским делам.

– Как, она знает, что я ликвидатор?

– Знает.

– И долго она плевалась, когда узнала об этом?

– Мэл! – укоризненно одернул Мэльдор. – Прекрати. Дебора совсем не чудовище и не кукушка, мать любит тебя.

– Она это искусно скрывала все эти годы.

– Ты не знаешь, в каких условиях она жила много лет. В далеком мире, на Черной стороне, фактически на положении пленницы…