Денис Чекалов - Дарующая жизнь

– Нет, Дакенхейм. Пусть все остается на своих местах.

Я провел рукой по лицу, стараясь скрыть блеск, появившийся в моих глазах. Предположение, которое появилось у меня во время рассказа виконта, теперь начинало подтверждаться.

Шлездерн вновь взялся за перо, но лакей не уходил.

– Ах да, – произнес виконт. – Разгрузите повозку. Сегодня она не понадобится.

Поклонившись, лакей начал прикрывать за собой дверь, когда виконт окликнул его.

– Вот еще что, Дакенхейм. Принесите мне свежих розовых лепестков.

Он посмотрел на меня, и я коротко склонил голову, в знак признательности. Поняв, что сделал все правильно, виконт вернулся к своему письму.

Франсуаз не понимала, что происходит, и это приводило ее в бешенство.

Френки, пришедшая в бешенство, – это что-то; но если она к тому же не может немедленно что-то сломать или кого-то избить – это во много раз занимательнее.

– Все готово.

Виконт вынул лопаточкой песок из пятиугольного блюдца и присыпал им свежие чернильные строки. Затем он перевязал свиток тонким шнуром и скрепил его печатью – и каждую операцию он производил столь тщательно, словно от этого зависела судьба целого государства.

Я встал и вновь коротко склонил голову, принимая свиток у Шлездерна.

– Последний вопрос, виконт, – произнес я. – Гоблины арестованы, но мы не знаем, кому принадлежали награбленные ими вещи. Юноша, который отвозил ваше письмо, имел с собой что-нибудь ценное? Украшения?

Виконт подумал, вспоминая.

– Нет, – наконец произнес он. – Я не заметил ничего подобного. Но нам будет лучше спросить у Дакенхейма; он разговаривал с пареньком дольше чем я.

– А сумка? – спросил я. – Не заметили ли вы, нес ли он в сумке что-то, помимо вашего письма?

– Нет, – отвечал виконт. – Торбу он получил от меня; я сам положил в нее свиток, и она была совершенно пуста.

Вошел лакей, неся в руках небольшую пиалу с ароматической водой. На ее поверхности плавали розовые лепестки.

– Дакенхейм, – обратился к нему виконт. – Не припомните, имел ли юноша, что отвозил письмо в Шесть Пилонов, что-либо ценное с собой? Возможно, его вещи найдутся в лагере арестованных гоблинов.

– Только меч, сэр, – отвечал лакей. – Даже ножны у него были простые, совсем дешевые, сэр. Это я точно запомнил.

– Хорошо, – произнес Шлездерн. – Вы можете идти.

Выйдя из-за стола, он взял из рук лакея пиалу; опустив в нее кончики пальцев, он вынул несколько розовых лепестков. Аристократ подошел к Франсуаз, которая с подозрением следила за его действиями. Я коротко кивнул девушке, давая понять, что она не должна препятствовать виконту.

Шлездерн разжал пальцы, и розовые лепестки опали в чашу с ключевой водой.

– Майкл, – возмущенно прошипела Франсуаз. – Он намусорил в чашу.

– Да, – кивнул я, почти не вслушиваясь в то, что говорит девушка. – Он сказал, что знает этот ритуал.

– Майкл, – возразила девушка. – Зачем он это сделал?

Мы проходили по коридорам замка, уложенным богатыми парсианскими коврами. Провожающий нас Дакенхейм шел немного впереди и не мог слышать нашего разговора.

– Подобно тому, как человеческая душа вбирает в себя все, что видит и слышит человек, – произнес я, – так и чаша должна наполняться в каждом месте, которое мы посетим – будь то дорожная пыль или пыльца цветущего гаоляна. Виконт Шлездерна знал, что должен положить что-нибудь в чашу. Он выбрал розовые лепестки; он не мог бы больше почтить память убитого юноши.

Франсуаз приняла мои слова к сведению, но стало ясно, что они ее не убедили – ведь виконт все-таки намусорил в чашу.

– Ладно, герой, – произнесла она. – В чем трюк с украшениями.

– Френки, – с упреком произнес я. – Ты злишься, потому что не поспеваешь за полетом моей мысли. Не расстраивайся, это еще никому не удавалось.

– Щеночек, – с глухой угрозой в голосе произнесла Франсуаз. – Если не перестанешь, твои штаны не поспеют за твоим полетом.

Я задумался. В том, что сказала девушка, как мне показалось, имелся какой-то скрытый и недостойный смысл. Однако ее слова оказались настолько грубыми, что я счел недопустимым для себя даже вдумываться в них.

– А чем больше ты злишься, – продолжал я, нимало не смутившись ее эскападой, – тем меньше способна следить за ходом событий.

Только сейчас Френки сообразила, что руки у нее заняты; я почти видел, как пар идет у нее из ушей.

– Чрезвычайно важно узнать, – пояснил я, – из-за чего гоблины напали на бедного юношу.

– Гоблинам не нужна причина, – огрызнулась девушка.

Мгновенно осознав свою неправоту, она пришла в то состояние, которое следует за диким бешенством и которому еще не придумано название, ибо нормальные люди его не испытывают.

– Ладно, – процедила Франсуаз. – Они не стали бы всю ночь гоняться за парнишкой с мечом. Я поняла.

Френки хмыкнула так вульгарно, словно у нее спросили, видела ли она когда-нибудь мужские половые органы:

– Раз на нем не было украшений, значит, гоблины искали письмо. А искали письмо – их кто-то подослал. Ну что?

Девушка явно ждала одобрения, и я не смог отказать себе в удовольствии.

– Медленно, Френки, – покачал головой я.

Франсуаз со всех сил лягнула меня по тому месту, на котором сидят, и я едва не сбил с ног Дакенхейма, что остановился в парадных дверях.

Мы находились возле парадного входа замка Шлездерна. Алое солнце, с оранжевым окаймлением, начинало спускаться по сфере горизонта. Золотой брегет подсказывал мне. что мы можем в срок поспеть в Шесть Пилонов.

– Я уже знаю, что здесь произошло, – говорил я, спускаясь по высоким каменным ступеням, ниспадавшим к плитам двора тремя рядами.

– Это достаточно очевидно, и не стоит даже пояснять.

Бросив короткий взгляд на девушку, я убедился, то для нее это не очевидно и она весьма не прочь услышать объяснения. Нравится мне ее заводить.

– Сейчас, мой лягушонок, мне остается найти только одно небольшое звено, которое замкнет цепь фактов…

Я похлопал девушку по щеке, чему она не могла воспротивиться, держа бронзовую чашу. Небрежно ступив на плиты двора, я сделал знак конюшему и принялся изучать камень внизу.

– Ну? – спросила девушка.

Она тоже прилежно рассматривала дворовые плиты, но, поскольку она не знала, что там необходимо отыскать, то и найти этого не могла.

Некоторая проблема заключалась в том, что и я этого тоже не видел.

Я начал волноваться.

Я ждал, пока грум подведет моего верхового дракона. Я нервно расхаживал перед воротами, глядя себя под ноги, и мне никак не удавалось увидеть там то, что я хотел.

– Что? – мрачно осведомилась девушка. – Никто не нагадил в наше отсутствие?

– Ох, как смешно, – огрызнулся я.