Фреда Уоррингтон - Янтарная Цитадель

Он соскочил наземь, развернул коня в сторону гряды и крепко шлепнул по крупу. «Пошел!», гаркнул он. Жеребец ринулся в направлении лагеря; мелькнул на ветру черный хвост, и юноша потерял его из виду.

Совсем рассвело, но солнце скрывалось за белой пеленой облаков. Долину заливал серый, бестеневой свет. Линден увидал, как мчится на него гранненова конница, а пешим он не мог уйти от них далеко. Юноша ринулся наперерез им к купе деревец на краю небольшого овражка в паре сот шагов от него.

Царские солдаты в его сторону не глянули – перед ними маячила более важная мишень. Задержавшись, Линден торопливо пустил в их сторону три стрелы. Только одна нашла цель. Конник тяжело выпал из седла, на лице его застыло недоумение, словно он так и не понял, что его убило.

Линден вновь рванулся к укрытию. Бой уже кипел на самой гряде, похоже было, что люди Граннена наступали. Юноша собирался перевести дух, потом расстрелять свой колчан, потом… что будет потом, он не знал и сам. Элирский клинок оставался при нем, и если встанет нужда, он и один будет прорубаться к Парионе. Он чувствовал восторг оттого, что спас хотя бы Зимородка. И таинственная сила этроф кипела в его душе, не кошмаром наяву, как при приближении бхадрадомен, но золотым и ласковым сиянием, точно близилось нечто изумительное. Впервые юноше показалось, что эта сила может стать ему близкой.

Он нырнул в кустарник и скатился кувырком на дно оврага, через густой ежевичник. Поднявшись на колени, Линден обнаружил, что он в лощине не один.

В трех шагах от него сидел, вжавшись в заросли боярышника, совершенно белый Сафаендер. Оружия при нем не было.

– Линден, – прохрипел поэт. – Что, уже все кончилось?

Сафаендер очень старался. Он стоял на своем месте в строю, стиснув зубы и подавляя тошноту. Он был твердо намерен пройти это испытание до конца, доказать, что он способен жить полной жизнью, а не только описывать ее. Когда прозвучал сигнал, он вместе со всеми двинулся вперед; бросил дротик (никуда не попал), потом вытащил меч. Поначалу все шло как надо; вот когда два строя столкнулись, и перед Сафаендером встал мрачный царский солдат…

Это было куда страшней, чем мог себе представить поэт. Схватка не запомнилась ему вовсе. Он нашел это убежище и нырнул в кусты, переводя дыхание. Трясло его так, что руки не слушались. Но сбежать ему не удалось, сверху доносился стук копыт, слышались крики. С трудом удерживая себя в руках, поэт только и мог, что пережидать, свернувшись калачиком, покуда битва бушевала над ним. Да у него и выбора не было – ноги не держали.

И тогда, точно спаситель, явился Линден.

– Нет, не кончилось! – воскликнул юноша, пригибаясь, точно готовый к прыжку леопард.

В овражек спрыгнул царский солдат. Сафаендер в ужасе шарахнулся, думая, что им пришел конец, но Линден смело обернулся к противнику. Зазвенели, сталкиваясь мечи. Каким медлительным, вялым казался солдат перед смертоносно-легким клинком Линдена… Булькающий стон, и солдат упал. Линден отпихнул его тело ногой, и мертвец скатился вниз, в овраг.

– Сафаендер! – воскликнул юноша, вновь опускаясь на колени рядом с поэтом и отирая меч о траву. – Что ты тут делаешь?

– Он хотел меня убить, – выдавил Сафаендер. Горло ему перехватывало от ужаса. – Тот солдат на поле – он промедлил, он меня узнал, я уверен. И все-таки он хотел меня убить! Он выбил у меня из рук меч… и я побежал. Я повернулся и сбежал, и не мог остановиться.

Твердая рука Линдена ухватила его запястье. Глаза юноши сияли сурово и в то же время снисходительно.

– Все хорошо. Успокойся. Тебе нельзя оставаться здесь, вокруг кишат царские солдаты.

– Оставь меня, – выдохнул поэт, готовый потерять сознание от страха. – Героя из меня не вышло.

– И не надо. Я тебя прикрою. Только выбирайся отсюда! Я отведу тебя в лагерь.

– Ноги не слушаются. Прости.

– Тихо ты! – возмутился Линден. – Ладно, если мы затаимся тут, может, нас и не приметят. – Он толкнул поэта в гущу ветвей, а сам приподнялся немного. – Погоди, гляну, все ли спокойно… нет. Молчи.

Вместе они затаились в кустарнике. Сафаендер все цеплялся за руку юноши.

– Лин, не надо! – прошептал он. – Меня убьют, так ты хоть жив останешься.

– Заткнись! – процедил Линден.

– Нет! Это важно. Не надо прикрывать мою трусость, только передай Гелананфии, что мне очень стыдно, а Элдарету и Танфии – что я их больше жизни любил. А ты, Линден… ты, наверное, самый добрый человек, какого я встречал. Ты заслуживаешь любви больше, чем любой другой, и я бы постарался…

– Саф, прекрати, пожалуйста! – взмолился Линден.

– Ты мог бы полюбить меня в ответ хоть немного, я знаю.

– Скоро я буду с Изомирой. Это нечестно.

Юноша раскраснелся, и смущенно понурил голову. Сафаендер легонько дотронулся до его горячей щеки, и Линден не оттолкнул его.

– Я знаю тебя лучше, чем себя самого.

Мимо овражка пробежал кто-то, шумно топоча.

– Ладно, – пробормотал Линден. – Попробуем по новой. Вроде никого…

Сафаендер успокоился немного. Линден приподнимался, покуда голова его не высунулась за край их укрывища.

– Ах, проваль! – ругнулся он. – Еще шестеро бегут. Не высовывайся – я скажу, когда можно.

Сафаендер зажмурился, затаив дыхание. По спине струился пот. Он ждал терпеливо; присвистнуло что-то, потом донесся шлепок и короткий вздох.

– Что там? – спросил поэт, приоткрыв глаза.

Линден не ответил.

– Лин?

Юноша не шевелился, выглядывая из овражка. Сафаендер решительно прополз два шага и дернул его за лодыжку.

– Линден!

Нет ответа. Юноша уткнулся лицом в траву, каштановые волосы разметались, взблескивая на солнце золотыми искрами, руки вяло раскинулись, точно у спящего младенца. Только когда Сафаендер подполз повыше, он увидел торчащую из левого плеча Линдена стрелу.

Наконечник вошел прямо над ключицей и, видно, дошел до легкого. Сафаендер воззрился на нее с растущим ужасом, коснулся правого плеча, потряс тихонько. Ничего. Поэт приподнял юношу под мышки, перевернул – Линден тяжело перекатился на спину и застыл.

В лихорадочной спешке Сафаендер припал ухом к груди юноши, нагнулся щекой к губам, надеясь уловить жаркое дыхание. Но все было тщетно. Линден словно поглядывал на него из-под полуопущенных век печальным, любящим, слепым взором остекленевших голубых глаз.

Сафаендер взвыл.

Он тряс безжизненное тело, целовал холодеющие губы, стискивал пальцы и зажимал себе рот, выплескивая спазмы беззвучного горя. Потом он поднял взгляд – на краю оврага стоял солдат в зеленом и лиловом, глядя вниз и глумливо усмехаясь.

Схватив меч Линдена, поэт неловко ударил острием вверх. Солдат рухнул с булькающим воплем, и Сафаендер ударил его еще, снова и снова, уже после того, как жизнь покинула тело врага. Он поднял голову, но взгляд ему застил кровавый туман. Кровь гремела в ушах, огненным потоком заливала холмы; и Сафаендер очертя голову ринулся, завывая, в это смертельное пламя.