Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

Сзади послышались быстрые уверенные шаги. Кто бы это мог быть? Сорген задумчиво нахмурился и провел пальцем по верхней губе. Еще один служака? Ах нет, это благоухание долго еще будет преследовать его в воспоминаниях… Но как изменилась походка! Очевидно, дворцовый воздух благотворно влияет на владык. Сорген резко развернулся: Халаин стоял у самой портьеры и не шелохнулся. Не то что раньше, когда он дергался от любой мелочи. Кажется, он стал выглядеть совсем по-другому. Полмесяца подряд рядом с Соргеном ошивался туповатый здоровяк, похожий на маменькиного сыночка, вечно ноющий, источающий уныние и унижение. Теперь никто не узнал бы в надменном князе в великолепном сюртуке с длинными фалдами и золотистых панталонах того жалкого нытика. Царственная осанка, гордая посадка головы, которую венчает крылатая корона. Острый длинный нос нацелен на собеседника, глаза смотрят в сторону, выражая презрение, губы плотно сжаты и чуть искривлены… Прямо картинка из учебника для настоящих правителей!

Когда Сорген повернулся к Халаину, тот немедленно принял петушиную позу: выпятил грудь, расставил ноги, уперся руками в бока. Эх, хвоста ему не хватает! – подумал Сорген и прикинул, не исправить ли этот недостаток немедленно?

– Экий ты невоспитанный, колдун! – процедил князь сквозь зубы. Голос был тихий и ленивый. – Даже жена правителя не может слоняться по дворцу без разрешения, а уж тем более выходить на балкон без супруга.

– Я ведь тебе не жена, – пожал плечами Сорген, стараясь не язвить и говорить спокойно. Тем не менее, он едва сдерживал смех. Халаин покраснел и стал похож на петуха еще больше, даже дернул ногой, будто рыл землю. Если бы он сейчас раскукарекался, Сорген ни капли не удивился бы. Однако, к его великому изумлению, князь вдруг опустил плечи, нервно дернул свою бородку и принужденно улыбнулся. Из-за маски государя выглянул прежний Халаин, смешной и жалкий.

– Да… да. Ты можешь себе позволить вольности, – сказал князь, мелко кивая головой. На лице у него промелькнули несколько разных выражений: сначала горестная, искаженная гримаса, потом натянутая строгость, а под конец – какая-то нелепая радость, словно он вспомнил о чем-то очень хорошем. Халаин суматошно взмахнул рукой, словно хотел подарить Соргену весь дворец, но в последний момент спохватился. – Ты славно поработал… гм, заслужил почести и уважение.

– И деньги – не забыл? – вежливо напомнил Сорген.

– Да-да, как же. Я уже был в сокровищнице.

– И как там дела?

– О… Очень плохо. Ануар отнесся к казне чрезвычайно расточительно.

– Но ты не намерен отказываться от нашего договора?

– Что? Нет. Нет! Как ты мог так подумать! – Халаин отчаянно замахал руками, словно у него загорелись полы сюртука. – Проклятье Наодима на голову узурпатора… но я выполню обязательства, чего бы мне это не стоило. Вот, ты заставляешь князя оправдываться!

Халаин капризно надул щеки и отвернулся. Разглядывая портьеру, он загадочно добавил:

– Ты получишь все, чего заслужил. Сполна!

Сорген запрокинул голову и беззвучно рассмеялся; когда Халаин повернул к нему лицо, колдун опять был серьезен и недвижен.

– Я попросил бы тебя поторопиться. Сурахия – красивый город, но я не собираюсь задерживаться у тебя надолго. Наверное, тебе от этого будет только легче?

– Да нет! Можешь гостить во дворце, сколько угодно! – Халаин снова замахал руками. Сощурившись, Сорген придумал новое сравнение: сейчас князь походил на девицу, отмахивающуюся от осы. – Я должен покинуть тебя. Приглашаю на трапезу в честь нашей великой победы. Одень что-нибудь подходящее.

– У меня нет особых одежд для пиршеств – потому как я очень редко в них участвую.

– Да?

– Точно так. Омою руки и приду. Ступай, Халаин, я не заставлю тебя ждать.

Князь скривился и глаза у него забегали из стороны в сторону.

– Ахм… Сорген, я прошу тебя! Не нужно называть меня так. Теперь я господин или Ваше величество.

– Как вам будет угодно, Ваше величество! – Сорген глубоко поклонился, чтобы скрыть насмешку в глазах. Халаин удовлетворенно хмыкнул и пошел прочь.

Потолок в малой обеденной зале находился на высоте всего пары человеческих ростов. Он был совершенно черным, с хрустальными звездами, посаженными на белую основу. Сорген оценивал картину несколько мгновений, и нашел ее чересчур искусственной. Видно, мастера был лишены таланта, или освещение было неправильным? В центре куполообразного потолка висела небольшая люстра с магическими свечами; разделенные ею, среди звезд были нарисованы две фигуры. Одна принадлежала сияющему золотому мужчине с гордым профилем. Заложив руки за спину он выгнулся дугой и, кажется, улетал прочь от второй фигуры – бледной тонкой женщины с круглым лицом. Крупные слезы текли по пухлым щечкам девушки, а похожие на веточки руки тянулись вслед улетавшему мужчине. Несомненно, это была иллюстрация легенды о сбежавшем муже-Солнце и догоняющей его жене-Луне. Жена удалась художнику на славу: Сорген еще не видел более печального и измученного лица. Вглядевшись, он вздрогнул и затаил дыхание. Лицо, да и вся фигурка Луны до боли напоминала Призрака, явившегося Соргену в Вейдзале. "Я – Луна!", сказала призрачная девушка. Что же она имела в виду? Разве он похож на этого надутого дурака, что бежит от несчастной жены? Ах, что гадать, ведь понятно, что призрак не имел в виду именно убегание. Наверное, речь шла о том, что Сорген отдаляется от нее, уходит все дальше от того идеала, о котором плачет привидение. Горько усмехнувшись, молодой маг подумал: вчера он точно не сделал шага обратно, к плачущей «луне», когда перебил такое множество народа. Почему-то воспоминания о битве причинили ему боль, словно там погибли его друзья. Внутри все забурлило от злобы и Сорген, сжав кулаки, окинул взглядом обеденный зал.

Халаин сидел во главе длинного стола из тяжелого и мрачного черного дерева. Кресло его походило на громадную гору подушек; вместо сюртука и тесных штанов князь надел халат и шаровары. Едва ли не впервые Сорген его видел без головного убора. Волосы у властителя Сурахии были редкие и тусклые. Глаза Халаина, неотрывно следящие за каждым движением колдуна, лихорадочно блестели. Князь быстро облизнул пересохшие губы и небрежно повел рукой, приглашая Соргена сесть за стол. Тот немного удивился – кроме них, в зале не было ни души, только слуги приносили блюда и исчезали за плотным пологом. Кажется, должно было состояться празднование победы… неужели, кроме них двоих этой победе некому радоваться? К тому же, прибор Соргена стоял по левую руку от Халаина, в трех креслах от него. Очевидно, месть за то, что он без спроса вышел на балкон?