Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

– Возможно, я опять дрых. Вечером мне отдохнуть не удалось, – Сорген криво ухмыльнулся, вспоминая свою первую встречу с Колокольчиком.

– Какая разница! Я уснула под каким-то камнем, как уличная бродяжка. Одно хорошо – долго спать не смогла и встала с чуточку посвежевшей головой. Я сразу вызвала эбансов и послала их на разведку, с единственным заданием – найти тебя! Представь мою радость, когда один из них вернулся и сообщил, что ты жив и находишься от нас в каких-то двадцати льюмилах… Правда, это тупое животное не обмолвилось о вражеских армиях и волшебниках. Мы выступили тут же, но большая часть войска двигалась пешком.

– И все-таки вы заявились как нельзя кстати! – сказал Сорген.

– Да уж, это точно! Скажи честно, ты уже прощался с жизнью?

– Я настолько устал, что и думать толком не мог, – признался Сорген.

– И скажи еще, почему ты сам нас не вызывал? – строго спросила Хейла. Словно строгая мамочка, отчитывающая глупого сыночка.

– Ночью я пытался, но вы либо были очень заняты, либо уже отключились. А потом я выронил дудочку.

– Растяпа!

– Посмотрел бы я на тебя на моем месте!

– Ахм… нет, спасибо, не хочу.

– То-то же. А где Хак, Лимбул?

– Зачем они тебе? Я – рядом, разве этого недостаточно? – Хейла нагнулась и поцеловала Соргена, на сей раз в лоб. Он лицезрел груди, рвавшиеся наружу из тесной шелковой рубахи, но его это не волновало.

– Я хочу знать, что с ними, живы ли они, здоровы. Это мои люди! Разве я не должен о них заботиться?

– Фу! Дремучий дурень и наглый мальчишка.

– Дорогая моя, я и Хак вместе путешествуем уже шестой год… Он для меня стал семьей и родиной, в одном лице.

– Какие банальные и ничего не значащие слова… К чему тебе семья и родина, Сорген?

Колдун смутился, не зная, что ответить. Действительно, что теперь для него значат эти два слова? Он попытался найти в себе желание возразить Хейле – и не нашел его. Семья, которая давно переселилась в могилы, и родина, наполненная врагами. Глупая привычка мыслить, как учили в детстве.

– Я устал… – прошептал Сорген, отворачиваясь к стене. – Оставь меня, пожалуйста!

– Ах так! – вспыхнула Хейла. – Хорошо. Я и не ожидала от тебя бурной радости, но поблагодарить за лечение ты мог?

– Ты знаешь, что я благодарен…

– Конечно! Грубый болван. Живы твои холопы, что им сделается! – порывисто встав, Хейла чуть ли не бегом ринулась к выходу. Забыв, что сама закрыла дверь, она едва не вынесла ее, а потом оглушительно хлопнула, когда закрывала. Свечи испуганно вздрогнули, а Сорген почувствовал укол совести. Неужели она у него еще осталась? Только сожалеть о поступках в отношении этой похотливой и вспыльчивой бабы не стоит, не стоит.

А о ком стоит? – спросил он, словно бы сам у себя. Перед открытыми глазами, устремленными в темный угол, где смутно колыхалась густая паутина, плавало окровавленное лицо Орзариса, мягко озаренное непонятной благостью. "Я прощаю тебя, брат!". О, какой соблазн поверить в то, что этот человек был одарен всяческими добродетелями, как полагается существующим лишь в сказках рыцарям Бога-Облака… Сорген подумал, что он никогда не смог бы сказать в лицо врагу слова о прощении. Скорее бы плюнул, на последнем дыхании вытолкнул пополам с кровью проклятие. Ах, как бы хорошо было бросить все это, прилипшее к нему, как жидкая грязь. Месть, война, служение интересам Черных Старцев. Бросить и удалиться на самый край мира, жить в полном одиночестве и покое. Глупая мечта! Ведь он никогда не сможет успокоиться и простить, ведь так? Его ведет вперед, к битвам и жестоким поступкам собственная воля и необходимость, а не желания трех жаждущих власти над миром старых колдунов. Что бы там ни говорил Келудан, хитрый лис. Кто он такой, чтобы знать все обо всех? Свихнувшийся от страха человечишка, возомнивший о себе невесть что.

Вдруг холодная ладонь легла на горячую щеку Соргена и он вздрогнул, почувствовав боль во всем теле. Кожу стали холодить волны неведомой эманации, будто неосязаемый сквозняк проник в комнату. Медленно, с трудом действуя непослушными мышцами, Сорген повернул голову. В головах постели, сгорбившись, сидел Призрак. Горький стон вырвался из груди колдуна, когда он увидел ее лицо. Щеки ввалились, глаза скрылись в черных провалах глазниц. Силуэт Призрака шел волнами, то становясь менее видимым, то снова проявляясь на мгновение. Казалось, что к нему явилась сама Смерть, жуткая и печальная. Сорген поднял дрожавшую руку к колеблющемуся лицу Призрака, но не смог дотянуться так высоко. Пригибаемая вниз немощью, словно отяжеленная камнем, рука опустилась и прошла насквозь через колени видения.

– О, Дальвиг! – прошептал Призрак. – Я думала, что мы никогда не увидимся с тобой, но ты позвал меня.

– Я? – спросил Сорген, едва шевеля сухим, словно бы разбухшим языком. Ведь он только что выпил полкружки воды! – Нет… Я и не думал о тебе.

– Твои сомнения и желание оставить путь порока и смерти, непонятливый Дальвиг! Вот что стало зовом ко мне. Я тонула, погружаясь в бездонный колодец тьмы, когда словно бы порыв ветра подхватил меня под руки и перенес сюда. Несчастный Дальвиг! Где-то глубоко внутри тебя прячется крошечная частичка человека. Клочок задержавшийся в пропащем теле души? Ты пожалел о том, что сотворил с собой и возжелал другой доли… Увы, слишком, слишком поздно! Долго ты шел к этому сомнению, и теперь, сколько ни оборачивайся, не увидишь обратного пути.

– А как же ты?

– Я? – высохший рот Призрака скривился в печальной усмешке. – Глоток воздуха перед тем, как погрузиться в темные глубины. Наше прощание… хотя теперь я буду исчезать с еще большей грустью.

– Но почему?

– Как иначе? Если б не твои сомнения, я могла бы думать, что ты полностью конченый человек, что для тебя осталась лишь одна дорога – к мучениям, которые ты заслужил. Но эти мысли… значит, есть о чем сожалеть. И это очень, очень грустно.

– Трудно представить, что могло быть по-другому.

– Да, – Призрак снова улыбнулся, печально и устало. – Такая у нас судьба.

– Но откуда же эти сомнения, скажи мне? – внезапно воскликнул Сорген, в волнении подавшись вверх и даже приподнявшись на локтях. – Где им гнездиться в человеке, который лишен души?

– Это самое страшное, обреченный Дальвиг! – строго ответил Призрак. – Тем, кто вырвал из тебя душу, меньше всего интересна твоя судьба и твои муки. А душа… Понимаешь, я могла бы сравнить это с озером, чистым и прозрачным. Но потом исчезает родник, питающий его водой – и постепенно озеро становится прудом, зарастающим дурно пахнущей травой, затянутым ряской, с заваленным илом дном. Много лет пройдет до тех пор, пока он превратится в болото и затем высохнет совсем.