Андрей Смирнов - Ураган

– Какая разница, кто меня прикончит: ты или городской палач? – возразил он.

– Умирать можно по-разному…

– Не надо ля-ля. Ни ты, ни твои идиоты даже отдаленного представления не имеете, как пытать человека так, чтобы он заговорил.

– Если Мартин…

Он перебил меня:

– Не надо возлагать на меня ответственности за то, что я не могу изменить. Если Мартин умрет, в этом виноват будет один-единственный человек – ты сама.

…Мастер, ну почему ты так далеко? Что мне делать? Отдать убийцу правосудию – мой долг, но что, если цена справедливого возмездия – жизнь еще одного человека, моего ученика? Я не могу… Не хочу… Пусть кто-нибудь другой решает. Мой Мастер, ты учил нас свободе, но я не хочу ТАКОЙ свободы!!!

…Кажется, моего врага тоже терзали какие-то сомнения. Остаток дня он молчал, лицо его по-прежнему было закрыто, но я чувствовала – что-то грызет его изнутри, какое-то неясное колебание, может быть – даже страх… Неужели он испугался? Впервые полностью осознал, что его ждет в городе – и испугался? Может быть, он надеялся, что я его отпущу, а потом понял, что я пойду до конца, и испугался?

А готова ли я пойти до конца? Я и сама еще не знаю. Скорее нет, чем да. Если колдун вырвется на свободу, меня назовут дурой, сделают выговор, может быть – даже выгонят из Ордена. С этим можно смириться. Но если Мартин умрет, а я буду знать, что могла его спасти, но не спасла, как я смогу жить дальше?..

Вечером, когда солдаты ушли в лес за дровами, а Мартин забылся тревожным беспокойным сном, я подошла к колдуну и села рядом с ним. Но прежде, чем я успела открыть рот, он сказал:

– Я согласен.

Он что, мои мысли читает? Нет, нет, что еще за бред…

– С чем согласен?

– Я вылечу Мартина. Этой же ночью.

– Почему ты изменил свое решение?

– Ты уперлась, а потом будет поздно что-то менять. Я его вылечу, а ты замолвишь за меня словечко в городе.

Неужели?.. Нет, я не могу поверить. Мы оба прекрасно понимали, как мало будут значить мои слова на суде. Но… Неужели этот подонок согласился сделать доброе дело – ПРОСТО ТАК? У меня даже слезы на глаза навернулись, хотя, наверное, я вот уже лет семь не плакала. Не могу поверить. Чудо какое-то.

– Если ты его вылечишь, и я увижу, что он действительно пошел на поправку, – хрипло сказала я, – то за день пути до Кэлэмтона я тебя отпущу.

Он почему-то вдруг заволновался, даже наклонился ко мне. Быстро зашептал:

– Нет-нет, день пути – это слишком мало. Мне нужно хотя бы два дня. Отпусти меня сегодня ночью или завтра. Если за день пути – меня поймают. У меня почти не осталось сил. Я не смогу быстро восстановить энергию, чтобы спрятаться.

– Извини. Это все, что я могу для тебя сделать.

– Я не согласен…

– Ты УЖЕ согласился, – холодно напомнила я ему.

Он откинулся назад. Хмыкнул. Все вернулось на круги своя. Мы снова враги.

– Да, ты права, – сказал он каким-то странным голосом. – Я УЖЕ согласился.

Из леса вернулись солдаты, нагруженные хворостом.

– Развяжи мне руки, – сказал колдун.

– Ты собираешься начать прямо сейчас?

– Нет. Нужно дождаться ночи.

– Ночью и развяжу.

– Я уже давно не чувствую рук. Мне надо размять их.

Солдаты удивленно смотрели, как я разрезаю веревки, но не осмеливались возражать. Мартин так и не проснулся.

Сначала руки колдуна висели, как две плети, а потом он завыл от боли, когда кровь снова начала поступать в онемевшие конечности. Через некоторое время он прекратил выть и начал кое-как шевелиться. Попробовал встать – я заодно разрезала веревки у него и на ногах. Повторилась та же история. Когда к нему вернулась способность худо-бедно управлять своим телом, он самостоятельно снял плащ с головы. Я напряглась, но он всего лишь попросил воды – умыться. Потом взял свою миску и стал есть. К тому моменту, когда он закончил с ужином, его руки перестали трястись. Он восстанавливался почти также быстро, как яг.

Но он не яг. Дело не в том, хороший он или плохой (и среди ягов подонков куда больше, чем хотелось бы), он просто другой. В этом мире множество путей, по которым следуют люди, постигающие Искусство. Не все пути ведут к внутренней гармонии, некоторые заканчиваются тупиками, а некоторые – смертоносными ловушками. Но я слишком мало знаю о других путях, чтобы что-то обобщать. Я знаю путь ягов, которым иду сама, и кое-что знаю о пути моего первого наставника, старого деревенского колдуна. Каким путем идет тот, кто сидит передо мной? Можно ли идти этим путем, не превращаясь в чудовище, в которое он превратился? У меня нет ответа.

Когда взошла луна, колдун отошел от костра, выбрал более-менее ровный участок и начал что-то чертить. Потом он показал, куда нужно положить Мартина. Когда солдаты стали поднимать его, мой ученик застонал и попытался оказать сопротивление. Я взяла его за руку. Он немного затих.

– Мама! – кажется, он был готов заплакать. – Киха вышла из угла!.. Я боюсь…

– Все будет в порядке, – хрипло сказала я. Мартин забормотал что-то совершенно бессвязное.

– Мне нужен мой кинжал, – сообщил колдун, когда мы опустили Мартина в круг.

– Зачем? – спросила я.

– Затем, – не оглядываясь, он протянул руку.

– Зачем? – повторила я.

Он, наконец, соизволил повернуться.

– Либо вы делаете то, что я говорю, либо вы снова связываете меня и мы чинно едем в город. Лечи своего сопляка сама, как умеешь. Я ничего никому не собираюсь объяснять. Либо да, либо нет. Выбирай.

…Почему я не могу определить, лжет он или нет? Я ничего не чувствую в нем. Ни правды, ни лжи. Как будто я снова падаю в пустоту. Ничего нет.

Я вернула ему кинжал. Он начал чертить им на земле какие-то знаки. Я снова ощутила, как обычная темнота превращается во что-то иное, неописуемо жуткое. И эта тьма была не на моей стороне, а на стороне колдуна. Вернее, тьма была на своей собственной стороне, но колдун знал о ней куда больше чем я и знал, как ее можно использовать.

– Вам лучше отойти, – сообщил он, не переставая что-то рисовать. – Говорю это для вашей же пользы.

Солдаты поспешно попятились. Я тоже отступила. На один шаг.

– Я начинаю, – сообщил он через несколько минут. – Прольется немного крови. Попрошу особо чувствительных в истерику не впадать.

Я сглотнула. Во мне медленно зрело ощущение, что я допустила огромную, чудовищную ошибку…

– А это еще зачем?

– Надо выпустить ему дурную кровь, – ответил колдун. – Все, больше никаких вопросов.

В одной книге в библиотеке Мастера я как-то читала, что одновременно с телесной кровью из человека вытекает его жизненная субстанция, эфирная кровь. Так что определенный смысл в словах колдуна был, но…

Нет ничего хуже бесконечных сомнений. Если человек принял решение, он должен идти до конца.