Роман Буревой - Колдун из Темногорска

Очнулся уже наверху. Тимофей с приятелями вытащили его из ямы, и теперь Роман лежал на земле, судорожно втягивая в себя воздух и яростно плюясь и кашляя – песок все же попал ему в нос и рот. Да и глаза, как он ни жмурился, не удалось защитить – и веки жгло нестерпимо.

– Ну, как, наука пошла на пользу? – донесся будто издалека голос Колодина. – Вставай.

Романа подняли на ноги.

– Дай ему лопату, теперь он будет сговорчивее. Значит, он предусмотрел третье действие.

Роман взял лопату, ощупал пальцами черенок. Хорошая лопата, и черенок гладкий – ни единой занозины. Может, они тут частенько устраивают подобные развлечения? И вправду – местечко подходящее – до жилья далеко, кладбище лесное, без сторожа. Никого вокруг. А если и явятся редкие посетители и приметят непорядок – то рванут отсюда сломя голову – ни у кого нет охоты становиться свидетелем.

Варвара с отцом уже покорно сползли вниз, в могилу, и теперь стояли, понуря головы, по колено в накиданном ими же рыхлом песке. Роман поднял лопату и сделал вид, что собирается воткнуть ее в песок. Нет, пожалуй, обернуться ему не успеть – вмажут из “Калашникова” – или что там у них – в упор. Остается тот парень, что напротив. Он как раз отвлекся, пинает ботинком песочек в могилу. Роман ухватил черенок как копье и метнул, вложив всю силу в бросок. Одновременно грохнуло два выстрела. А за ним сразу третий. И чуть погодя четвертый. Но колдун не почувствовал боли. Он вообще ничего не почувствовал – даже не ощутил толчка. Он продолжал стоять на ногах. Он еще жив? Или умер? Может, в самом деле, умер?

– Роман, ложись! – раздался из-за кустов знакомый голос.

Роман обернулся. Колодин был у него за спиной и спешно вытаскивал здоровой рукой из кобуры пистолет, но в спешке у него ничего не получалось. Двое из его охранников валялись на свежевыкопанном желтом песке. Третий, раненый, корчился от боли. Роман бросился к Колодину, но нога, по которой его ударил охранник, предательски подогнулась, и колдун, споткнувшись, упал. Это его и спасло: пуля чиркнула поверху, а то бы наверняка угодила в сердце. Вновь защелкали выстрелы. Кто-то завизжал от боли. Роман приподнял голову – недалеко от него возле свежей бомжовской могилы ткнулся лицом в песок Колодин.

– Роман, ты живой?

Меснер приподнял его под мышки, плеснул в лицо водой из фляги. Бог мой, неужели пустосвятовская вода? Роман почувствовал, что буквально оживает. Исчезла даже резь в глазах, и разбитая губа перестала кровоточить.

– Надеюсь, что да, – выдохнул он.

Теперь он увидел Алексея – тот, наклонившись над убитым охранником, торопливо обыскивал его, один пистолет у него был в руке, второй заткнут за пояс.

– А я и не думал, ребята, что вы вернетесь.

– Мы тоже сначала не думали, – отозвался Стен. – Но потом Надя решила, что мы должны вернуться.

Он не договорил и склонился над могилой.

– А вы как там? Живы?

В ответ раздалось нечленораздельное мычание. Значит, живы. Но отец с Варварой не торопились вылезать.

– А я ошибся, – весело проговорил Алексей. – Я же тогда во время транса своего это место как раз и видел. Кладбище, вырытая могила, и ты, почти полностью засыпанный песком. Я решил, что ты уже мертв.

– Видения тоже надо уметь толковать, – огрызнулся Роман.

– Со временем научусь, – пообещал Стеновский. И тут грянуло по всему лесу. И одновременно кто-то сильно толкнул колдуна в плечо. Роман грохнулся на песок, еще не понимая, что произошло. Сгоряча вскочил, даже сделал какой-то нелепый козлиный прыжок, и повалился навзничь – подле колодинского “мерса”. Плечо вспыхнуло огнем. И вместе с болью наконец дошло: его подстрелили. Страх, совершенно животный, мгновенно поглотил его существо. Так не умеющие плавать уходят под воду. Роман пробовал ползти, нелепо загребая здоровой рукой, отталкиваясь ногами, но почему-то не мог сдвинуться с места. Все тело – распухшее огромной жабой сердце, бьющееся, пульсирующее, сходящее с ума от страха.

Вновь загрохотали выстрелы, почти радостно разносился их треск по лесу. Одна пуля цвиркнула по капоту “мерса”. Вторая взметнула фонтанчик песка возле ноги колдуна. И он беспомощно поджал ногу, будто надеялся уберечься. Варвара с отцом в могиле кричали от ужаса. Грохнул третий выстрел. Роман вжимался лицом в песок, будто кротом норовил зарыться в землю.

А потом колдун осознал – стало тихо. Липкая нехорошая тишина. Пересиливая себя, Роман поднял голову. С ближайшей сосны осыпалась хвоя. Очень медленно. И тут колдун почувствовал, ЧТО случилось. Но и поняв, он не находил сил встать и выйти из-за скрывавшей его машины. Дважды пытался он подняться и дважды валился назад.

“Трус”! – кричал он сам себе, но упреки не действовали.

Тогда, ненавидя себя за подлую слабость, Роман завопил и выпрыгнул из-за машины, будто из воды выпрыгивал.

– Рома, ты куда? – донесся голос отца. – А мы?

– Ой, мне не вылезти! – причитала Варвара. – Кто-нибудь, помогите. Кто-нибудь…

“Сейчас! Сейчас! Сейчас!” – бухало в мозгу. Но ничего не произошло. По-прежнему было тихо. И лишь с сосен очень медленно сыпалась хвоя. Роман споткнулся, упал, покатился по песку, опять вскочил. Ноги были как чужие, выделывали пьяные кренделя. Они почему-то все время отставали от рвущегося вперед тела. Роман падал после каждого шага.

Впереди бежал Стен и что-то кричал. Что – Роман разобрать не мог. За деревьями мелькнула какая-то тень. Роман скорее угадал, чем узнал, – Колодин. Толстяк оказался на редкость проворен. Притворился убитым, гад. И…

Меснер несся огромными прыжками, петляя, слева. Остановился. Прицелился. Грохнул выстрел. Колдун невольно пригнулся к земле. Потом вновь побежал, прихрамывая. Он бежал и чувствовал, как сердце колотится в горле, грозя вот-вот лопнуть. Он почти споткнулся о Надю.

Она лежала, раскинув руки. Будто хотела подпрыгнуть в воздух и улететь. Но не успела. Под левой грудью – черная дыра. Трава вокруг и песок были забрызганы густыми красно-лиловыми кляксами. Стеновский стоял над ней и повторял:

– Зачем она, зачем?

На Надиной шее вибрировало водное ожерелье, грозя распасться. Почти автоматически Роман сдернул с Надиного пальца кольцо и приложил ноздреватый зеленый камень к умирающему ожерелью, и живая нить застыла бездушным серебром. Застыла и не утекла в зеленую траву.

Роман вновь закричал, взвалил непомерно тяжелое Надино тело на здоровое плечо и понесся к ручью – он за сотню метров чувствовал его студеную влагу. Тропинка шла под уклон, и колдуна несло вниз само собой, едва успевал он переставлять ноги. Ручей был крохотный, не сразу приметный меж камней и травы. Весело журчала, убегая, вода. Подняв фонтан брызг, Роман рухнул вместе с телом в воду. Вода не достигала колен. Колдун твердил и твердил заклятия, пока наконец не обессилел и сам и не замер, прижавшись к дну подле неподвижного тела. Откуда-то из-под черной коряги струйкой поднимались пузырьки воздуха. Но Надины губы оставались неподвижными. Сердце не заживить. Это аксиома. И чудес не бывает. Даже в колдовстве. Чтобы излечить Надю, надо заставить сердце ее биться. А биться в груди было просто нечему. Пуля разорвала сердце в клочья.