Роман Буревой - Темногорск

Роман открыл глаза. Дождь барабанил по подоконнику. Внизу было тихо. Он накинул халат и спустился на кухню. На столе расставлены были чистые тарелки, разложены ложки, выставлена сметана в крынке и нарезан хлеб. На плите исходила одуряющим ароматом кастрюля с борщом. Он взял половник, зачерпнул.

О, Вода-Царица! До чего же вкусно! Если бы Надежда умела так готовить!

Он так и ел борщ из кастрюли, не наливая в тарелку, потом поднялся вновь в спальню и заснул.

Поздним утром (уже двенадцать пробили, вернее, прохрипели часы в кабинете) навестить водного колдуна явился Гавриил Черный.

Роман пил чай на кухне в гордом одиночестве. После вчерашнего он был все еще в халате и домашних тапочках. От чашки душистого чая, заваренного самолично повелителем водной стихии, глава Синклита не смог отказаться.

– Ну что, Гавриил Ахманович, явился поведать, как ты меня заказал? – спросил Роман с улыбкой. – Давай рассказывай.

Гавриил скривил губы, что, видимо, должно было означать улыбку, и признался:

– Я всеми силами хотел сохранить Синклит.

– В этом я не сомневаюсь. Но разве я был против Синклита?

– Гукин сегодня утром заявил, что будет теперь самолично назначать главу Синклита.

Роман присвистнул. Потом рассмеялся. Впрочем, смех был совсем невеселый.

– Удивительные вещи ты мне рассказываешь. Прежде всего удивительные тем, что Синклита как такового больше не существует. Все личные знаки уничтожены. Прах. Пепел. Уцелели лишь четыре знака. Уточнить – чьи?

– Не надо, – покачал головой Гавриил.

– Может быть, теперь расскажешь, что же произошло на самом деле?

– Чудодей умер.

– Я не забыл. Даже после вчерашнего. И как же Гукин на тебя давил, бедного?

– Первым делом позвонил мне и попросил принять в Синклит своего помощника Чебарова.

– Этот тип – некромант и к тому же колдован. Некромантам в Синклите делать нечего.

– Да не в этом дело. Поначалу я решил, что Гукин попросту не информирован: у Синклита с властями – нейтралитет. То есть мы им платим определенную сумму, и все. Мы им не помогаем, но и не мешаем ни в чем, они на нас не давят. Просьба принять в Синклит Чебарова была вмешательством в наши дела. Я расценил обращение Гукина как непонимание ситуации. Я решил кое-что мэру разъяснить.

– И как? Разъяснил?

– Через две недели он предложил создать совместное предприятие, которое будет вести дела Синклита. Я объяснил, что нам это не нужно. Он как будто не услышал и прислал Жидкова обсудить устав.

– Почему ты нам ничего не рассказал? Мог бы посвятить в свои проблемы Совет Синклита. Это уже касалось всех нас!

– О да! И тогда бы уже весь Синклит был в курсе.

– Что в этом плохого? – Недоумение Романа было искренним.

– Если честно, я боялся.

– Чего?

– Что многие соблазнятся предложением Гукина работать на власть.

– Разве мы прежде не сотрудничали?

– Не так, как хотелось Гукину. Ты, к примеру, помог Сторукову найти тело убитого мента, или там убийцу ему в водном зеркале показал, или пожар загасил в библиотеке. Но это все не то. Это нормально. Я имею в виду другое. Когда мы начнем на обычных людей в пользу власти давить.

– Значит, ты решил, что справишься с Гукиным в одиночку?

– Я вежливо намекнул господину Жилкову, что колдуны не нуждаются ни в какой крыше, что они сами могут на кого угодно наехать. И Гукина Синклит одним плевком перешибет…

– Одно уточнение! – перебил Гавриила Роман. – Если все мы будем заодно…

В ответ глава Синклита лишь тяжело вздохнул: он и сам знал склочный характер чародеев. Заставить их принять единогласное решение практически невозможно. Но, с другой стороны, ходить под властью колдуны тоже не приучены. Многие, разумеется, готовы продаться (деньги – страшная сила). Но вся особенность их работы в том, что продавшийся колдун непременно часть своей силы теряет. Потому как подчинение и стихия – несовместимы.

– Ну и…

– Сначала мэр вызвал меня и заявил, что не потерпит бесконтрольной деятельности Синклита в своем городе, и вновь принялся расписывать мне достоинства совместной фирмы. Я объяснил ему про личные знаки и наш контроль и предложил возобновить соглашение между властью и Синклитом. Он выслушал очень внимательно, обещал подумать. А на следующий день позвонил и сказал, что кейс с личными знаками должен храниться у него.

– Не слабо! – усмехнулся Роман. – А зачем ему кейс?

– Я задал ему тот же самый вопрос. Он ответил мне: «Мэр должен контролировать Синклит». Я вспылил: «Как вы собираетесь его контролировать? Даже мне это не под силу. Я лишь могу определить, не насылает ли кто-нибудь порчу. Настоящий контроль осуществляют другие». – «Это уже не ваше дело!» – ответил мне Гукин довольно по-хамски. А на следующий день кейс украли.

– Неужели?!

– Явились четверо колдованов и Максимка Костерок. Колдованы! И с ними тот самый Чебаров, некромант. Все ударили разом! Суки! Как же я не распознал их, идиот!

Водный колдун вспомнил черный дым над крышей особняка Гавриила, встречу с Максимкой и сломанные крылья главы Темных сил – в тот день, когда Роман изменил свою судьбу.

– Почему ты наконец не рассказал обо всем Синклиту? Мы все оказались под ударом.

– Времени не было. Я решил запечатать кейс. После этого у меня было время его вернуть. Если бы Большерук и Огневик не струсили, все бы получилось. Даже не зная ситуации, они удрали. Ведь кейс в самом деле был в доме Жилкова под присмотром Медоноса.

– Навел порчу на город! Двое умерли! Или ты забыл?

– Я не мог позволить открыть кейс, – упрямо повторил Гавриил.

– Ты испугался. Самым примитивным образом струсил! – Ярость душила Романа. – Вдруг после такого провала тебя попросту выгонят из Синклита? Можно было не только кресла лишиться – но и силы колдовской. Это запросто.

– Уж ты бы постарался!

– Возможно, я бы что-то придумал. Но ты попросту решил пристрелить меня. – Он улыбнулся, но улыбка эта была воистину волчьей.

– А что было делать? Ты – единственный водный колдун, который мог открыть кейс. Мне нужно было заблокировать знаки, а уж потом что-то предпринимать. Ты же сам убедился: любого можно заставить делать то, что прикажут.

Роман не стал возражать. Объяснять Гавриилу, что он был готов умереть, но не подчиниться, было глупо. Гавриил бы ни за что не поверил, решил бы: оправдывается бедняга, сочиняет героику задним числом.

Вместо этого Роман спросил:

– Что теперь будет?

– Пока сильные колдуны будут друг с дружкой силой мериться, всякая шваль соберется вокруг Костерка, и всей кодлой подадутся новому мэру на службу. Глядишь, через пару лет Максимка Костерок нашим мэром станет. Смеешься? Смейся, смейся, а вот мне не до смеха.