Глен Кук - Шепчущие никелевые идолы

– Какого черта? Сегодня утром я был…

Мисс Тейт утихомирила меня сердитым взглядом.

– Сегодня утром было совсем в другом мире. Ты заболел. Очень быстро. И очень серьезно.

На этот раз, встав с постели, я не упал обратно, однако мир завертелся вокруг меня на своей оси. У меня возникли проблемы. Такого рода, какие бывают, когда роскошная рыжеволосая красотка подсовывает тебе под руку плечо, прижимается к тебе и тянет вверх, делая вид, что помогает – хотя на самом деле измывается над тобой без капли стыда.

У меня не было больших трудностей с дыханием, пока Тинни помогала мне. Совсем наоборот.

«Похоже, худшее уже позади. И это означает, что ты вернешься к своему прежнему неприглядному „я" прежде, чем мы успеем подготовить себя к этому».

– Надеюсь, что так, Хохотунчик. Хорошо бы до того, как вот эта успеет сбежать.

Наградой мне был острый локоток в моем боку. В больном боку.

– Полегче, женщина! Что ты имеешь против комплиментов?

– Может быть, то, что они искусственные? Что в них нет искренности.

– У меня сейчас мозги не очень хорошо варят… Как там говорилось насчет того, что что-то там острее жабьего клыка?

– Жало гадюки. Тебе это должно быть хорошо известно, потому что показываешь его каждый раз, когда кто-нибудь с тобой не соглашается.

– Разве это можно – не соглашаться со мной? Я же такой умный!

Мне пришлось сесть обратно на кровать, а потом и лечь. Я исчерпал себя.

– Выпей воды.

– Ты какая-то нервная, что с тобой?

– Я не выспалась.

Передо мной замаячило смутное подозрение Я спросил прежде, чем подумал:

– Сколько ты пробыла здесь?

– Пятнадцать часов.

Черт побери! Это кое-что объясняло.

– Да, похоже, я отключился как следует!

– Тебе крупно повезло, что Покойник не спит. И не только из-за дыхания.

– А что?

– Ты так разозлил меня, что я чуть не убила тебя прошлой ночью. Ты пытался помереть у меня на руках.

– Э-э… ладно.

Похоже, это был один из тех случаев, когда все, что бы я ни сказал, было бы неверным. Даже молчание не помогло бы. Но молчание принесло бы мне меньше всего шишек и синяков.

– Ты, наверное, не сможешь подняться? Нам надо помыть тебя и сменить постель.

– Болеть – это кошмар. Надо же такому случиться посреди всего!

Сколько мы уже потеряли, два дня? Или больше?

«Из-за твоей болезни ничего не было потеряно. Ничего существенного не происходило».

Тинни тоже услышала это.

– Снова идет снег, – пояснила она. – Так странно… Его нападало уже на ползимы, а она по-настоящему еще и не должна была начаться!

Мне принесли еще воды. Дин не брюзжал по своему обыкновению, что означало, что я действительно побывал на самом краю. Я отхлебнул немного, потом сказал:

– Ужасно хочется есть. Но чувствую, что меня не ждет ничего лучшего, чем куриный супчик.

– И будьте благодарны, что вам дают хотя бы это.

– Эй, Костяная Нога! Что это было, то зелье? Или что-то другое?

«Ты должен сказать спасибо за свое положение мистеру Уайту – если не тому человеку по имени Колда. Предполагаемое противоядие, судя по всему, оказалось еще одним ядом».

Учитель. Ну конечно – такой парень, который влез во все эти неприятности, чтобы поквитаться за Паука Уэбба и Оригинала Пипу, несомненно захотел поквитаться и со мной.

– Погоди-ка! А почему ты меня не предупредил? Если Учитель пытался отравить меня, разве ты не должен был увидеть это у него в голове?

«Очевидно, Уайт в то время не имел сознательного намерения совершить убийство».

Дин принес предсказанный мною куриный суп. Только вот в нем не было ничего, кроме бульона, – все существенное было тщательно выловлено из жидкости. Бульон был густым и теплым, а я умирал от голода. Я глотал его, пока не почувствовал, что сейчас лопну.

Прошло несколько минут. Наконец я объявил:

– Я начинаю чувствовать себя человеком! – Пауза. – Ну? Кто-нибудь собирается ловить меня на слове?

– Никто не в настроении, Гаррет. Последние пятнадцать часов были совершенным кошмаром. Там внизу всe готово, Дин?

– Котел кипит, вода горячая. Ванна на месте. Сейчас найду что-нибудь, чтобы вытереть его, и можно начинать.

– Давай, здоровяк, шевели задницей, – поторопила меня Тинни. – Пора принимать ванну.

Я встал. С посторонней помощью. Окружающий мир не был стабилен, но он уже не так угрожающе качался, как тогда, когда я, спотыкаясь, брел по стране кошмарных грез.

Я почувствовал себя еще лучше к тому времени, когда мы дошли до кухни – где воздух был густым от пара, глаза слезились от запаха трав, а жар был всепоглощающим. Дин притащил сюда из кладовой большой медный таз для стирки. Еще два, поменьше, грелись на плите. Увидев это, я сказал:

– Ну уж теперь-то из меня выварится парочка демонов!

– Если бы, – фыркнули Тинни и Дин одновременно.

«Если бы! Скорее всего, кризис миновал, Гаррет, но нам нужно удостовериться. В целом ты уже дышишь сам по себе. Кроме того Дин и мисс Тейт желали бы, чтобы твой персональный аромат стал несколько менее пикантным».

У меня было недостаточно сил, чтобы почувствовать себя уязвленным.

– Руки над головой! – рявкнула Тинни. – Снимай с себя эти грязные тряпки.

Среди жара и пара я уловил несколько струек того, от чего остальные, очевидно, страдали все это время. Неудивительно, что Синдж с ее удивительным носом нигде не было видно.

Эта травяная баня была сущим мучением.

Они парили меня весь остаток столетия. Они не скупились, заливая в меня воду и пиво, но из меня все равно выпарилось добрых десять вонючих фунтов. К концу процедуры я был уже слишком слаб, чтобы добраться до кровати самостоятельно.

Постельное белье переменили. Кто-то ненадолго открыл окно, несмотря на погоду. Теперь комнату согревала угольная жаровня. К топливу были добавлены травы, чтобы замаскировать дурные запахи.

Я рухнул в постель. Моим последним воспоминанием была Тинни, ругавшаяся словно морской пехотинец, затаскивая на кровать мои свисающие конечности.

Сознание вернулось ко мне вместе с жесточайшим похмельем – опять – и еще худшим настроением. Сколько раз я должен проходить через этот круг страданий? Черт побери, этак мне удастся отполировать всю свою карму за одну жизнь!

У меня не было сил. Я был одним большим комком сырого теста, расползшимся по поверхности противня. Если бы я был способен чувствовать сострадание к кому-либо еще, я поразмыслил бы над тем, насколько ужасной должна быть жизнь для Чодо, – однако когда лежишь на противне, горизонт сужается. Лишь строгое предупреждение со стороны Покойника и оставшаяся капелька инстинкта выживания помешали мне выместить все это на Тинни.

«Она не виновата. Она не виновата».