Роберт Сальваторе - Ночные маски

Кэддерли подумал, что вот-вот взорвется. Он почувствовал, как внутри него вскипает обида, накапливаясь для ответного выплеска. Он вспомнил, что, когда пробуждал деревья Шилмисты для исцеления Тинтагеля, его зияющую рану заживила очень похожая сила. Страница из Книги Всеобщей Гармонии вспыхнула в голове Кэддерли так ясно, будто он держал Книгу перед собою, и он понял причину своего гнева. Он увидел язвы на руке человека, его ноздри заполнил запах болезни, которая так искалечила ни в чем не повинную душу нищего.

– Р1е1а р1еа, аопппиз, – начал Кэддерли читать заклинание, оказывается, ясно запечатлевшееся у него в памяти.

– Нет! – закричал человек, делая выпад. Кэддерли прервал заклинание и отразил руками удар. Противник оказался неожиданно ловким и прытким, хотя отнюдь не светился здоровьем. Он проворно схватил Кэддерли за одежду и как следует встряхнул волшебника, однако жрец увидел брешь в защите и смог ткнуть его своим посохом. Впрочем, он знал, что испуганный попрошайка не представлял никакой опасности. Юношу не удивило, что прохожий тут же выпустил его, заставив отойти еще на шаг в сторону.

– Я могу исцелить тебя! – проворчал Кэддерли.

– Да ты что? – усмехнулся мужчина. – А можешь ли ты исцелить тех несчастных? – вопросил он, показав пальцем на отдаленный город. – Исцелить их всех? Разве не могут все хвори мира отступить перед юным слугой Денира? Ну, так призови к себе хворых и исцели их! – вскричал попрошайка, вертясь и вопя на все четыре стороны. – Выстрой их перед этим… – он потерял слово, и его покрытые грязью губы тихо зашевелились, – этим посланцем Небес! – наконец сказал он.

Ближайшая белка устремилась очертя голову по веткам, нависавшим над тропинкой.

– Я не заслуживаю этого, – снова повторил Кэддерли, на сей раз спокойно.

Его тон оказал умиротворяющее воздействие, так что человек опустил руки, а его плечи заметно ссутулились.

– Да, не заслуживаешь, – согласился больной, – но прими это, я молю тебя. Ведь в мире, полном незаслуженных страданий, твое переживание выглядит весьма незначительным.

Кэддерли старался сморгнуть влагу, неожиданно застлавшую, серые глаза.

– Кто эти несчастные? – спросил он, наконец.

Нищий на мгновение уставился на него с любопытством, затем его губы сложились в первую искреннюю улыбку.

– Джанина, моя жена, – ответил он. – Тоби, мой сын, и Миления, моя маленькая дочь. Никто из них пока не заразился, – пояснил он, отвечая на безмолвный вопрос волшебника. – Я вижу их редко. Только чтобы принести подаяние, которое собираю с виноватых гордецов Кэррадуна. – Нищий усмехнулся, видя, как покраснел Кэддерли. – Прошу прощения, – сказал он, сладко зевнув. – Я тоже иногда слепну, мешая везунчиков и трудяг в одну кучу.

Молодой жрец кивнул в знак согласия с этой неизбежной и вполне простительной виной.

– Как тебя зовут?

– Безымянный, – ответил нищий не размышляя. – Подходящее имечко для такого, как я. Всего лишь один из множества безымянных, прозябающих в ничтожестве за стеной здоровья и благополучия.

– Ты так жалеешь себя? – спросил Кэддерли.

– Всего лишь жду справедливости, – немедленно сказал Безымянный. Кэддерли не стал спорить.

– Я ведь мог исцелить тебя, – снова сказал юный жрец.

– Другие уже пытались. – Безымянный пожал плечами. – Клирики твоего ордена и эти, из ордена Огма. Я пошел в Библиотеку Назиданий, конечно, тотчас же, как только появились первые симптомы.

Упоминание Библиотеки Назиданий заставило лицо Кэддерли потемнеть.

– Я не такой, как другие, – заявил он даже резче, чем ему хотелось бы. Попрошайка улыбнулся.

– Нет, ты не такой, – согласился он.

– Раз так, ты примешь мою помощь? Безымянный перестал улыбаться.

– Я приму ее… во внимание, – мирно ответил он.

Кэддерли безошибочно заметил отблеск надежды в глубоких карих глазах попрошайки и увидел тень, появившуюся над его плечом. Тень самого мужчины, весело подбрасывающего в воздух маленькую девочку (Милению, догадался волшебник) и ловящего ее. Этот образ быстро скрылся из глаз, растворившись в воздухе.

Кэддерли кивнул, осознавая, как этот человек боится обмануться в надеждах. Учитывая весь риск, но не до конца чувствуя его степень, Кэддерли понимал, что как ни хотел бы, не может влезть в шкуру встреченного бродяги. Юный жрец отвязал кошель с пояса.

– Тогда прими это, – сказал он, с силой бросая его больному.

Безымянный поймал и с любопытством посмотрел на волшебника, но не сделал ни одного движения, чтобы вернуть набитый деньгами кошель. Этот подарок, понял Кэддерли, не содержит никаких туманных обещаний – только осязаемую выгоду, и ничего больше.

– Я всего лишь один из городских гордецов, – объяснил Кэддерли, – виноватый, как ты рассудил.

– И это искупит вину? – прищурившись, спросил попрошайка. Молодой жрец не смог сдержать улыбку.

– Вряд ли, – пожал он плечами, поняв, что, если Безымянный решит, будто золото способно послужить искуплением, он швырнет его обратно. – Вряд ли это истинное возмездие. Я даю тебе золото, поскольку ты, Джанина, Тоби и Миления больше заслуживаете его, чем я. Искупление вины здесь ни при чем. Эту вину я стану носить при себе, пока не обрету новые знания.

Кэддерли по-птичьи склонил голову набок, ловя внезапно пришедшую мысль.

– Можешь считать, – сказал он, – мое золото платой за обучение. Если это поможет тебе избавиться от вины за то, что ты облапошил невинное создание вроде меня.

Попрошайка рассмеялся и громко вскрикнул:

– Вправду, юный священник, ты не такой, как твои собратья, которые приветствовали меня у огромных дверей Библиотеки. Их куда больше заботило то, не провалятся ли они в своем исцелении, не опозорятся ли, чем я и последствия моей болезни.

«Вот почему у них ничего не вышло», – подумал Кэддерли, но не стал перебивать.

– Прекрасный день! – продолжал Безымянный. – И я прошу тебя наслаждаться им. – Он схватил мешочек и подбросил в воздух. Трясясь всем телом в танце удовольствия, он улыбнулся от громкого звона монет.

– Возможно, и мне это тоже удастся. Пусть вонючие улицы Кэррадуна провалятся сегодня на дно Девятого Ада!

Безымянный резко оборвал свой танец и встал неподвижно, испытующе глядя на волшебника. Он медленно рассмотрел свою правую руку, будто впервые видя, как отвратительна его грязная перчатка без пальцев. Кэддерли понял, что этот поступок – своего рода проверка на искренность, и обрадовался, что пройдет ее так легко. Безо всякой мысли о возможных последствиях он пожал руку бродяги.

– Я часто прохожу здесь, – промолвил он тихо. – Имей в виду мое предложение исцелиться.

Попрошайка, слишком тронутый, чтобы ответить словами, искренне кивнул в ответ. Он повернулся и живо направился прочь. Его хромота стала более заметной – тем более что он и не делал попыток ее скрывать. Кэддерли несколько мгновений наблюдал за ним, затем повернулся и продолжил свой путь прочь от города. Он улыбался, слыша, как перекрикиваются на ветвях белки, но не поднимал голову, чтобы взглянуть на них.