Саймон Браун - Рождение империи

Гэлис с криком устремилась вперед, уже не думая о собственной безопасности. Не успела она добраться до ближайшего неприятельского солдата, как со стороны крепостной стены грянул дружный залп из огнестрелов. Атакующие киданцы замешкались. На их лицах стало появляться выражение нескрываемого ужаса.

– Там наш генерал! – крикнула Гэлис, забыв о том, что ее может понять лишь горстка хамилайских солдат и Полома.

Однако смысл ее слов дошел до всех. Противник дрогнул и через короткое время обратился в бегство, словно некое божество в мгновение ока лишило их последних остатков мужества. Гэлис и ее солдаты ударили по киданцам с тыла, обрушив на солдат неприятеля удары мечей и копий. Когда удалось расчистить проход к воротам, стратег попыталась организовать преследование врага, однако в этом уже не было необходимости: неприятель окончательно дрогнул и пустился в беспорядочное бегство. За спиной стратега раздался чей-то звучный голос:

– Твои люди справились с поставленной задачей, Гэлис Валера. Они сделали даже больше, чем от них ожидали. Враг далеко не уйдет. Ему не миновать встречи с Госом.

Девушка обернулась. Перед ней, улыбаясь, стоял Генерал Третий Принц Мэддин Кевлерен. Он был с ног до головы залит вражеской кровью.

– Рада видеть вас, генерал! – слабым голосом проговорила Гэлис.

– Я тоже рад тебя видеть. Ты славно потрудилась.

Стратег попыталась вспомнить, когда они с Мэддином виделись в последний раз. Девушка с удивлением поняла, что было это всего полдня назад. Да, только несколько часов назад она покинула борт «Англафа». Ей казалось, будто с тех пор прошла целая вечность.

– Это была самая долгая ночь в моей жизни.

Чуть ли не весь Кидан вышел на улицы, чтобы поглазеть на драгун Госа. Сам Гос был готов лопнуть от гордости, ведя своих затянутых в зеленые мундиры, черные лосины и высокие черные сапоги конников по городским улицам.

Линседд приказал засунуть карабины в притороченные к седлам кобуры, чтобы у воинов были свободны руки, в которых они сжимали зловеще сверкавшие на солнце массивные палаши. Лошади все еще испуганно вздрагивали, утомленные долгим пребыванием на корабле, и поэтому Гос не рискнул отдавать команду и ускорить движение отряда. Однако цокот копыт пятидесяти скакунов по мостовым улиц и переулков Кидана звучал достаточно впечатляюще. Никто из горожан не осмелился появиться на пути у драгун.

Стрелки из личного эскорта Мэддина находились далеко впереди: их послали разведать, нет ли где поблизости постов или засад вражеских войск.

Когда отряд хамилайских кавалеристов выехал на главную улицу, до моста его отделяло расстояние не более лонгьярда. Гос понял, что прибыл в город как раз вовремя. Разведчики один за другим возвращались, благополучно избежав стычек с противником, находившимся в данный момент к востоку от армии Мэддина.

Гос трижды взмахнул правой рукой. Драгуны перестроились: теперь они двигались по пять человек в ряд. Линседд оказался на левом фланге. Он сделал знак, и труба проиграла сигнал к атаке.

Резкий звук трубы перекрыл шум кипевшего вдалеке боя. Все, кто в этот миг находился в городе, замерли в тревожном ожидании.

Драгуны опустили палаши, надежно закрепили ноги в стременах, выпрямили спины и, сузив глаза, застыли, готовые выполнить команду. Отряду предстояло преодолеть всего шестьдесят ярдов.

Гос кивнул и показал трубачу три пальца. Трубач протрубил приказ перейти в легкий галоп. Драгуны слаженно выполнили команду. Отряд, слившийся в единое целое, рванул вперед. На солнце блеснули вскинутые над головами всадников клинки.

Конная лава безжалостно смяла солдат плутократов. Неприятель дрогнул. У входа на мост воцарился хаос. Самые отчаянные киданцы попытались оказать коннице сопротивление. Более олагоразумные бросали оружие и падали на землю, стараясь не двигаться.

Избегать столкновений не удавалось даже хорошо обученным драгунским лошадям, но на мосту столпилось так много людей, что у всадников не возникало никаких трудностей в выборе цели. Палаши вздымались и опускались, мелькая подобно крыльям мельницы. Сраженные разящей сталью киданцы снопами валились на землю. В эти мгновения они не казались врагами, а воспринимались лишь как мертвые, раненые и беззащитные люди. Все, за исключением одного человека, истекавшего кровью от десятка ран, яростно размахивавшего мечом и издававшего крики гнева и боли.

Гос приказал трубачу трубить отбой, и драгуны разом отхлынули к западной стороне моста: рядом с Линседдом, рванувшим в сторону одинокого безумца с мечом, оставались лишь трубач и вестовой.

Гос проворно спешился. Сделав ловкий выпад, он выбил из рук безумца оружие, после чего нанес ему затянутым в перчатку кулаком мощный удар в подбородок. Киданец тут же упал, потеряв сознание.

– Проследите, чтобы он больше никому не причинил вреда, – бросил Гос вестовому. Затем, посмотрев на груды бесчувственных окровавленных тел, он добавил: – И смотрите, чтобы никто из них не посмел причинить вред нам.

Паймер не выносил сырость Беферена – насыщенную, пропитанную запахом хвои.

Здесь он все время мерз. У герцога постоянно закладывало нос: дышалось с большим трудом. Члены Комитета Безопасности, которых Паймер видел во дворце, были всего-навсего молодыми солдатами, пытающимися обратить себе на пользу свое низкое, неблагородное происхождение. Все они категорически не нравились герцогу. Он терпеть не мог этих «гражданских» советников, где бы ему ни попадались бывшие Акскевлерены из некогда гордого и славного королевства.

Хотя его отношения с Идальго продолжали улучшаться, а все, кто знал их обоих, не сомневались, что эти двое по-прежнему терпеть не могут друг друга, Паймер прекрасно знал истинное положение дел. Он ничего не сказал своему Избранному о том, что увидел на второй день своего пребывания в столице, не поинтересовался, с кем Идальго совсем недавно разговаривал во внутреннем дворике. В этом отношении воображение уводило герцога в заоблачные выси. Что было еще хуже, Избранный ни разу не осмелился вступить с ним в какие-либо разговоры.

Неожиданно для себя Паймер обнаружил, что в Беферене он постоянно испытывает страх.

Герцогу хотелось побыстрее вернуться домой, однако подобное желание могло осуществиться не раньше, чем он сделает здесь одну вещь. Впрочем, не одну, а две, поправил он себя. Думать об этих двух вещах ему отчаянно не хотелось.

На одиннадцатый день пребывания в столице герцога пригласили встретиться с Харкером. Паймер с маячившим за его спиной Идальго ждал, когда слуга отведет их в библиотеку, где до сих пор проходили все официальные встречи. За эти дни у него возникло устойчивое убеждение, что Комитет Безопасности являет собой некое пугливое животное, а его глава – единственный официальный посредник для общения с ним.