Руслан Мельников - Темный Набег

Посеребренный горшкообразный шелом Бернгарда выглядел диковинно. Таких Всеволоду видывать еще не доводилось. В отличие от привычных глазу сильно сплющенных сверху и наглухо закрывающих головы и лица шлемов-ведер прочих орденских рыцарей, этот имел округлую верхушку и был к тому же снабжен подвижной лицевой пластиной-забралом, сильно выступающей вперед.

Сейчас забрало – поднято. И лицо сейчас – открыто.

Лицо уверенного в себе человека. Лицо человека, способного заставить поверить в себя других. Лицо человека, знающего о многом.

Высокий лоб, горбинка на носу, резко очерченные скулы, выступающий вперед подбородок, плотно сжатые губы, умные колючие глаза в глубоких впадинах под кустистыми бровями. Борода и усы с обильной сединой – пострижены и ухожены, а не торчат клочьями по обычаю иных тевтонских рыцарей-монахов.

Рыцарь на ходу снял и сунул кому-то из слуг шлем и толстый войлочный подшлемник. По серебряным наплечникам и запыленному плащу рассыпались волосы. Длинные, белые. Сплошь седые.

Магистр Семиградья, комтур Серебряных Ворот и член генерального капитула ордена Святой Марии – мастер Бернгард, не подчинявшийся, по сути, ни орденскому гроссмейстеру, ни угорскому королю, ни Римскому Папе, но по своей лишь воле, охоте и разумению сдерживающий натиск тварей темного обиталища, был уже в годах. И в годах преклонных. Возраста орденский магистр – примерно того же, что и старец-воевода Олекса, однако и столь же крепок. Здоровья в этом широкоплечем, кряжистом, пышущим недюжинной силой старике было куда как больше, чем в окружавших его тевтонах – исхудалых, уставших, вымотанных, угрюмых.

Да и вообще мастер Бернгард своим обликом мало походил на чистокровного германца. Впрочем, на явного выходца из какого-либо иного знакомого Всеволоду народа – тоже. Сколько кровей и каких именно намешано в его жилах – так сразу и не определишь. В то же время – Всеволод снова и снова ловил себя на этой мысли – Бернгард чем-то неуловимо напоминал Олексу. Только брови сведены сильнее и глаза смотрят суровее и жестче, чем у воеводы русской Сторожи. Что ж, Набег, ночные штурмы – понятное дело…

– Ну, здравствуй-здравствуй, рыцарь-русич, – голос мастера-магистра, обратившегося к Всеволоду, прозвучал глухо и басовито, будто и не поднимал тевтон забрало. Посеребрённый шлем чуть качнулся в приветственном кивке. – Так это, значит, твоя дружина прибыла сегодня?

Пронзительные глаза Бернгарда смотрели испытующе.

Всеволод тоже склонил голову, приветствуя хозяина замка. Поправил магистра:

– Наша.

– Что? – не понял тевтонский старец-воевода.

– Не моя, говорю, – наша дружина. Под стенами Сибиу-Германштадта к нам примкнул отряд татарской Сторожи-Харагуула.

Всеволод кивнул на Сагаадая.

– Это предводитель татар. Сотник-юзбаши. Богатур Сагаадай.

Тевтон повернулся к кочевнику, еще раз качнул шеломом:

– Что ж, приветствую и тебя… э-э-э… благородный… доблестный… рыцарь… воин… богатур…

Ответный кивок татарского шлема. Сдержанный и почтительный. Молчаливый. Право говорить сейчас Сагаадай предоставлял Всеволоду.

– С нами прибыли также шекелисские воины, пожелавшие биться с нечистью здесь, а не бежать от нее в неизвестность. Шекелисов ведет отважный сотник Золтан Эшти – начальник горной заставы с Брец-перевала.

На Золтана Бернгард взглянул лишь мельком. Но тоже кивнул, приветствуя.

– Дошли не все, – счел необходимым сразу предупредить Всеволод.

– Знаю. Мне доложили. Господь, да позаботится о павших.

Бернгард молитвенно сложил руки, прикрыл глаза, но скорбел недолго – ровно столько, сколько того требовала элементарная вежливость. Видимо здесь, в черном замке с серебряными вратами уже научились не тратить на скорбь много времени.

– И все же хорошо, что вы пробились, – суровое лицо тевтонского вожака вдруг изменилось. Теперь мастер Бернгард улыбался. Почти весело, почти открыто, почти искренне. – Такая удача выпала не всем.

– Не всем? – нахмурился Всеволод.

О чем это он?

– Из Северной Сторожи до Серебряных Ворот добрались лишь два десятка израненных рыцарей. Остальные, в том числе и предводитель отряда, пали в пути от клыков и когтей темных тварей…

«Ага, значит, есть еще и Северная Сторожа, – пронеслось в голове Всеволода. – Но два десятка… Это же почти ничего!»

– …Южная стража не дошла вовсе.

«И Южная есть… И – не дошла… Вовсе…»

– Неужто, и их всех нечисть перебила?

– Не нечисть – люди, – вздохнул Бернгард. – Сарацины, спешившие сюда, не смогли благополучно миновать Иерусалимское королевство [5]и обойти границы Романии [6]. В боях погибли все, кроме нашего гонца, посланного за подмогой на юг. Ему удалось вернуться.

Всеволод не сразу осознал, о чем речь. Осознав же…

– Сарацины?! – в изумлении воскликнул он. – Тевтонские рыцари призвали на помощь сарацин?!

Бернгард криво усмехнулся.

– Беда нынче грозит всему людскому обиталищу. А в жарких песках Палестины, возле берегов Мертвого моря, тоже имеется древняя кровавая граница, над которой в вечном дозоре стоит Сторожа. У магометан, как и у нас, есть воинское братство, посвященное в тайну темного мира. Туда-то, в это братство, я и посылал гонца. Набег есть Набег, и уже нет большой разницы, кто встанет на пути нечисти – христиане или мусульмане. Пришло время позабыть былые распри. Разве не так, русич?

Всеволод кивнул. Ну да, пришло. Наверное. Раз уж в тевтонской крепости ради общего дела собрались и немцы, и русские дружинники, и степные язычники…

– Мы, татары, – начал перечислять Всеволод, загибая пальцы, – рыцари из северных земель, сарацины… Кто еще, мастер Бернгард? За кем еще были посланы гонцы?

– Ни за кем, – неожиданно сухо ответил немец. – Больше мы никого не ждем. Иных дозоров на границе миров нет. А если и есть, то мне о том не ведомо.

– Значит…

Всеволод обвел растерянным взглядом крепостной двор, заполненный вооруженными людьми. Сейчас-то здесь, пожалуй, даже тесновато. Но вряд ли это надолго. Если никакой подмоги больше не будет.

– Значит…

Бернгард ждал – вежливо и терпеливо.

А подмоги – не будет.

– Значит, это все? – Всеволод неопределенно махнул рукой вокруг.

– Это значит, что, благодаря вам, гарнизон крепости стал многочисленнее, чем прежде, – тевтон снова улыбался. Натянуто, скупо. – Нас сейчас даже больше, чем было в начале Набега. Ненамного, но все же больше.

– Но твари темного обиталища – их-то меньше не становится, – хмуро заметил Всеволод.

– Не становится, – согласился Бернгард. – Каждую ночь их тоже становится больше.

– А вы…

– А мы всячески изничтожаем нечисть.