Руслан Мельников - Темный Набег

То ли мост в поднятом положении надежно прикрывал воротную арку от дыма и копоти. То ли немцы регулярно чистят врата, дабы в полной мере использовать против нечисти губительную силу белого металла. Так или иначе, но толстые – в руку – кованые и клепаные прутья воротных решеток поблескивали сильнее, чем клинки Всеволода. Да, ошибиться невозможно: сталь с серебром. И серебра в той стали немало. Эх, была бы хоть одна такая решеточка у них в Сибиу!

Здесь их было целых две: одна на въезде в арку, вторая – на выезде. Обе – опущены. Мало того…

Через прутья внешней решетки видно: из стен и сводов воротной арки густо торчат посеребренные крюки и штыри, вмурованные в камень. Да и вымощен въезд в замок оч-ч-чень хитро. Меж ровными каменными плитами – частые отверстия. А в дырах тех неглубоко утоплены стальные колючки, и у каждой – по серебряной капле на конце. Видимо, где-то у привратной стражи имеется рычаг, который позволяет в случае опасности выдвинуть посеребрённые зубья наружу, над камнем.

Ох, и неуютно же будет упыриному отродью, коли прорвется оно сюда. Вот уж где земля поистине взгорит под ногами у нечисти!

Всеволод внимательнее присмотрелся к мосту, который поднимаясь, также становился частью ворот. Ну, конечно! В массивных, щедро смазанных дегтем звеньях цепей угадывалась насечка белого металла. И на толстых, оббитых железными полосами боках моста – вон – шляпки серебряных гвоздиков да штыри с посеребрёнными остриями. В том, что изрядная толика серебра имеется и на наружной поверхности, обращенной сейчас ко рву, сомневаться тоже не приходилось.

По опущенному мосту можно было беспрепятственно проехать к воротной арке. Ну, а дальше что? С решетками-то как быть? Они ведь опущены. Даром, что кнехты снаружи трудятся. Все равно осторожность блюдут тевтонские братья. Даже днем. Пуганые, видать, битые…

Всеволод поднял глаза. Наверняка их отряд со стен заметили, и притом давно уже. Вероятно, еще на подъезде к подножию замковой скалы. Не могли не заметить. Но поднимать решетки стража все равно не торопится. Однако же и мост тоже лежит недвижимо. Гостям словно дают понять: подождите, мол, дела неотложные. Как покончим с ними – займемся вами.

Ну-ну… Сначала зовут на помощь, а после…

Одно хорошо в этом неловком ожидании: можно не торопясь рассмотреть грозную орденскую цитадель вблизи, во всех деталях.

Стены и надвратные башни нависали над головой, подобно сказочному чудищу-великану, воздевшему для удара каменные лапы. Боязно было стоять под такими.

Сверху косо, под разными углами, на пришлых всадников смотрели частые бойницы. Что и кто за ними – не разглядишь, но из подобных укрытий можно бить стрелой и на дальние дистанции, а можно поражать ворога, приблизившегося вплотную, уже под самыми стенами. И копья тоже можно метать. И варом шпарить и смолью жечь…

Судя по жирным черным полосам-потекам, хорошо различимым даже на закопченном базальте, защитники крепости, действительно, опрокинули вниз не один котел чего-то жгучего-горючего.

Но еще больше внимания привлекали стальные шипы под бойницами и каменными зубцами боевых площадок. Шипы торчали густо и грозно, образовывая у верхней кромки стен, возле самых заборал непролазные заграждения. Будто когтистые пальцы, выступившие из кладки и загнутые вниз. Стальные когти эти, видимо, опоясывали поверху практически всю внешнюю стену. Причем – Всеволод уже не ничуть тому не удивлялся – острия колючек, посаженных в камень, явственно поблескивали серебром.

Поневоле вспомнился простенький острог русской Сторожи, затерянный средь глухих лесов и топких болот между Черниговом и Брянском. Там тоже хранят границу обиталищ, но ничего подобного там нет и в помине. Есть только добротный осиновый тын на валу с крепкими из осины же выструганными воротами – вот и все. В русской Стороже больше на посеребренные клинки надеяться привыкли.

Тут же…

Камень с белым металлом тут.

Ох, богато живут тевтоны, коли даже на стены серебро лепят. В свое время взяли, небось, немало дани с окрестных земель. И брали, видать, только белым металлом. Или то не дань была, а плата за сторожную службу?

А замок все не подавал признаков жизни. И стражи на стенах по-прежнему – не видать. И – тишина. Слышен только стук топоров там, где молчаливые кнехты чинили пролом в частоколе, да треск хвороста, укладываемого в ров, да возня каменщиков, да скрип возвращающейся от обрыва смрадной повозки. Но то все снаружи, по эту сторону Серебряных Врат. А внутри? А по ту?

«Да что они, в самом деле?!» – Всеволод нахмурился. Совсем уж негоже ведут себя негостеприимные орденские братья. Этак ведь и обидеться можно. И коней назад повернуть от запертых ворот. Хотя…

Хотя ехать-то, по большому счету, уже некуда. И до темноты надежного убежища не сыскать. Но от того лишь множилась злость и раздражение.

Бу-у-ум-м-м-м!

Словно в ответ на невысказанные мысли – за стеной вдруг ударил колокол. Безрадостно и уныло. Один-единственный раз ударил.

Долгий вибрирующий звук тяжело поплыл над окрестностями. Будто отлетающая душа, обремененная бесчисленными грехами. Кнехты, трудившиеся под замковыми стенами, ненадолго прервали работу. Все как один.

Перекрестились.

И – продолжили.

В бойнице над воротами вроде бы мелькнуло чье-то лицо. А может, показалось. М-да, мрачное все-таки местечко! Всеволод невольно передернул плечами. Повернулся к Конраду, сказал хмуро:

– Поторопил бы ты своих братьев. Покричи им, что ли, – пусть ворота откроют, в конце-то концов.

– Нельзя, – сакс ответил тихо, но твердо. Шлем свой Конрад держал в руке, ликом был скорбен, а в глазах посла – печаль.

Рыцарь тоже перекрестился, вздохнул:

– Сейчас – нельзя. Ни кричать нельзя, ни торопить. В замке отпевают павших братьев. Слышал колокол?

Колокол Всеволод слышал. Но…

– Но нам-то что теперь делать?

– Ждать. Магистра давно должны были известить о нашем прибытии. Но, наверное, мастер Бернгард по какой-то причине не может покинуть замковую часовню до конца службы. А без его приказа ворот не откроют.

– Понятно.

Всеволод досадливо крякнул: эх, не в добрый час они прибыли. Но раз уж такое дело, действительно, придется подождать. Как ни крути, а прощание с павшими соратниками не менее важно, чем встреча новых союзников.

Ждали они, впрочем, недолго.

– Wer?! – каркнул со стен невидимый страж.

– Ишь, спрашивает, кто такие, – скривился татарский юзбаши. – Будто сам не видит.

Не всякий степняк разумеет немецкую речь, но Сагаадай, как и Всеволод, ведет свою дружину на помощь к тевтонам, а значит, должен разуметь.

Конрад выехал вперед. Завел коня на мост. Поднял голову, давая дозорному возможность осмотреть себя. Осмотреть и узнать.