Валерий Иващенко - Принцесса гоблинов

Сильны орки, очень сильны. Да вот только, ходил глухой даже не слушок, а одни только взгляды среди людей знающих. Когда струна битвы натягивается до неимоверного звона, когда решается кто кого — а вот тут-то иногда и оказывалось, что у орков кишка тонка. Сильны телом, да вот тщедушные на их фоне людишки духом посильнее будут…

— У неё есть хотя бы шанс? — едва не доведя себя до полуобморока, Наталья Сергеевна своею силою кое-как уже залатала сына. Прибила душу к телу всеми гвоздями материнской любви. И лишь убедившись, что менее сильные магики пока справляются, а ей уже не хватало Силы — надо чуть передохнуть — подошла к своему другу.

Дон Ривейра медленно кивнул. Шанс есть всегда. Леди Джейн и сама по себе воительница подстать брату — да и шептало что-то опытному воину, что есть у неё кое-какие сюрпризы. То-то орк всё косится, приценивается. Бегают его какие-то поросячьи глазки, всё ощупывают эту изящную, лишённую даже намёков на доспехи фигурку. Да у неё талия тоньше, чем у этого парняги бицепс!

— Да, сеньорита Наталья, есть — и поверьте, не хотел бы я сейчас оказаться на месте того орка, даже с платунгом тяжёлых кирасир за плечами. Весь мой опыт восстаёт против такого, что бы ни виделось глазами.

Матушка хоть и не подавала виду, но ледяная рука её тряслась как осиновый лист — и моложавый дворянин погладил её, а потом неприкрыто, на глазах у тысяч людей, поднёс к губам.

— Если дерзкий одиночка-орк появился здесь и сегодня, — медленно проговорил он. — Это не просто так. Не просто бой за звание сильнейшего, донья Натали — это вызов всем людям. Завтра будет решаться, кому станет принадлежать этот мир. Прошу, передайте немедля Её Величеству… грядет война, и страшная война.

Маменька уже просто с круглыми от ужаса глазами отплыла и поспешила к трону, небрежно, движением ладони раздвинув в стороны шеренгу закованных в сталь гвардейцев. Вот она возникла за вычурной спинкой малого трона, склонилась. Шепнула что-то, вложила известие в августейшее ушко Её Величества. Неслыханно — Королева повернула голову! Всмотрелась в эти близкие глаза… и кивнула.

Мгновения утекали за мгновениями, как песчинки на стоящем перед Её Величеством подносе песочных часов. И едва последние крохи утекли в жадную и неумолимую глотку вечности, как точёная рука Королевы поднялась. Из пальцев её выпал нелепо белоснежный батистовый платочек. Ветерок подхватил клочок ткани, закружил — и уронил в плохо затёртую служками тёмную лужицу у края ристалища. В бешеном свете магических огней он словно полыхнул пламенем — то сама горячая и яростная, пролитая человеческая кровь подала свой знак к бою.

Женька пританцовывала на месте, легко словно пушинку выдерживая давящий, немигающий взгляд орка. Первый пробный удар она отвела небрежно, словно отмахиваясь, и сразу же взвинтила темп. Повальсируем, парень? До упаду — ты был бы здорово удивлён нашенскими танцульками в Орки-клубе! Особенно когда в гости приходили презренные эльфы и устраивали совместные непристойные танцы с оружием. Много чего понапридумывали быстрые разумом люди против вот таких вот здоровяков.

Страшные удары сыпались со всех сторон, да только Женьке было всё равно. Лучший способ выдержать удар — оказаться чуть в ином месте. Иногда цеплял… но то так, несерьёзно. Царапины.

Сколько раз встретишь орка, столько раз его и убей! Прав был Симонов…

Посмотрим, долго ли ты продержишься в таком темпе… Женька словно выделывала бешеный рок-н-ролл, постоянно меняя своё место и разрывая дистанцию. А блистающий клинок, котрый был раза в четыре-пять легче, так ещё ни разу и не столкнулся по-настоящему с чудовищной секирой — будто стальной дождь, он плясал по наброшенной на противника накидке, нащупывая сочленения доспехов.

Иногда словно цепочка ярких, как электросварка, пляшущих искр пробегала по фигуре зазевавшегося или слишком широко ушедшего в замах орка — то расходившаяся в своём гневе девица пробивала защиту и разражалась каскадом ударов.

Ну что ж, основной рисунок боя обнаружился. Ты никогда в чистой силе не сравнишься со мной — ищи другое, в чём ты предпочтительнее. Спасибо, брательник, те твои золотые слова стоят многого, очень многого. Да вот, есть и ещё кое-что, помимо скорости, гибкости и хитрости… и Женька словно выскочивший из засады охотник, вышла на форсаж. Бу! Она взяла темп — и обрушила на противника несколько таких невидимых от скорости ударов, что тот в ошеломлении дрогнул. На плиты отлетел срубленный по заклёпкам наплеч, а потерявшая противника секира нелепо взметнулась в воздух…

Они встретились посреди чёрной промёрзшей пустыни, и град могучих ударов швырял орка словно щепку, всё глубже и глубже вминая уже начавшие подаваться доспехи. Об атаке он почти забыл, лишь кое-как прикрываясь высекающим ослепительные искры оружием. А белые призрачные змеи позёмки жадно лизали капли горячей крови. Ещё, ещё чуть быстрее — он уже не поспевает за неслышным ритмом танца!

И когда тот уже оказался почти прижат спиною к беззвучно выросшим из тьмы чёрным воротам, Женька сместила ритм на три четверти. Бешено рванулась секира, прикрывая то место, куда по неумолимой логике свистящих траекторий должен был прилететь меч этой бешеной в очередной раз — да ошиблась. Чуть задержавшийся клинок врубился всей своей хромоникелевой твёрдостью в основание шеи… фирменный Женькин удар — в прошлый раз Стаса она едва до смерти не уходила такими вот хитростями. Пришлось поддаться тогда, но не убивать.

Огромная фигура брызнула кровью. Отшатнулась, с лязгом впечатавшись спиной в чёрные ворота. Как символично, надо же… клинок ещё и ещё раз бил по раскрывшимся щелям в изуродованных доспехах — и вот на чёрную землю с грохотом посыпалось железо. Орк стоял, кое-как зажимая левой страшную рану, и секира в полуотрубленной руке лишь вздрагивала, не будучи уже в силах подняться.

— Знаешь, в чём твоя ошибка, хряк? — процедила страшная в своей грозной силе окровавленная женщина, обдумывая одну внезапно пришедшую на ум идею. — Ни один самец в здравом уме не стал бы связываться с гоблинской сукой, защищающей своего ещё нерождённого детёныша.

Её левая ладонь указующе коснулась напитанного кровью камзола ниже пояса. На обратившемся в предсмертную гримасу лице орка вспыхнули пониманием мутные от боли глаза. Но меч взлетел над уже откровенно подпирающим ворота мужчиной, у которого отказывали ноги — и словно топор мясника, с хряском вскрыл могучую грудную клетку. Вошёл в зияющую рану на пол-тела, с чавканьем и хрустом рёбер разверз её. Миг-другой, несколько быстрых режущих ударов иззубренной сталью — и вот уже в ладони затрепетало ещё дёргающееся большое сердце.