Евгения Горенко - Брат-чародей

— Где мой товарищ? Ты не видел, куда он ушёл?

Человечек поднял на него слащавые глаза и затараторил:

— Это тот, который разговаривал с капитаном? А он ушёл с ним, ушёл-ушёл, неосторожно это, зря, капитан, говорят, с дурными людьми связался, ну да каждый сам себе господин, лишь бы мне платили за постой, а я человек мирный…

Гилл скривился, как от зубной боли, и бросился к выходу. Зимний вечер встретил его лёгким снежком. Гилл внимательно огляделся вокруг.

Никого.

Он судорожно сжал зубы, занывшие от холода ещё сильнее, и побежал по плохо освещённой улице. Мороз тут же ударил его в грудь, убедив перейти на быстрый шаг; но чувство неведомой опасности снова заставило его увеличить скорость. Он побежал во весь опор — и неожиданно почувствовал странное спокойствие.

Не думая ни о чём, он уверенно бежал, сворачивая, где надо, в совершенно незнакомые улочки. В какой-то момент ножны ударили его по ноге; не останавливаясь, он поправил пояс — и тут же услышал шум драки — и припустил ещё сильнее.

В открывшемся переулке молча рубились чёрные тени.

В следующее мгновение он увидел светлый плащ Кастемы — и с воплем и с непонятно как оказавшимся у него в руке мечом бросился на темные спины. На его крик повернулось чьё-то незнакомое лицо, и чужой меч отразил выпад его собственного — а через миг сверкнул ещё один клинок и ему самому пришлось отражать удар.

Где-то рядом обреченно захрипели — и под ноги грузно свалилось темное тело, да и осталось недвижно лежать. Он перехватил меч обеими руками и повёл его плашмя вправо и вверх, с ходу врезавшись во что-то мягкое и тяжёлое…

"Сзади!" — он рванулся влево, не раздумывая, повинуясь знакомому голосу. Нападавший промахнулся и полетел куда-то в сторону, да на блеснувшее острие, тут же взвыл и схватился руками за бок. Гилл выпрямился и стал с мечом наизготовку рядом с чародеем.

Но бой уже закончился. Под ногами, на светлом снегу, в резкой позе, лежал незнакомый человек в темном плаще. А чуть дальше… чуть дальше ещё один. Да ещё кто-то пытался подняться с колен и хрипло дышал.

— Двое убежали, — из-за спины чародея показался разочарованный капитан.

— Т-ты?! - заскрипев от гнева зубами, Гилл бросился на предателя.

— Стой, это друг! — Кастема успел схватить его за плечи; потом повернул его к себе и с силой тряхнул. — Мы вместе.

Гилл только кивнул, глядя в незнакомое лицо чародея. А тот уже отодвинул его в сторону и нагнулся над поверженным врагом.

— Говори, кто тебя послал.

В ровном голосе Кастемы было же столько человеческих чувств, сколько в мече, который он приставил к его горлу. Гилл тихо шагнул чуть в сторону, чтобы стало лучше видно. Дрожащий — от раны, не от страха — человек поднял на чародея прищуренные глаза, в которых плясало какое-то злорадное веселье, и с хриплым смехом грязно выругался прямо ему в лицо.

— Ах ты, собака! — рассвирепел капитан. — Да я тебя сейчас…

Кастема молча вскинул руку с мечом перед шагнувшим вперёд разъяренным капитаном и, не отводя взгляда, по-прежнему бесстрастно произнес:

— Ты проиграл. Говори.

Гилл затряс головой — у него вдруг заложило уши, словно в воздухе было разлито что-то… такое…

— Ты… ты не можешь, — в глазах наёмника впервые плеснулся страх.

— Могу.

— Мне заплатили… чтобы я молчал…

— Это заплатили? — Кастема сорвал у него с пояса кошелёк.

— Д-да!

Кастема высыпал себе на ладонь несколько блестящих монет и поднес их к лицу наёмника.

— Кто тебе это дал? — чётко пропечатал он каждое слово.

Раненый задрожал ещё сильнее.

— Лорд Вин-Арц… Нет! — вдруг опомнился наёмник и с обреченным стоном мешком завалился набок.

Очень медленно чародей выпрямился — и повернулся к капитану.

Несколько мгновений они ошарашено смотрели друг на друга. Потом капитан нелепо крутанулся, ударил руками себя по бёдрам и захохотал с горечью пополам:

— А я-то, болван, не понимал, почему в миссии меня даже слушать не хотели!… Ахх-ха-хар-ргх!… - его смех оборвался настоящим рыком.

— Я иду туда, — мгновенно успокоившись, твёрдо сказал он.

— Нет. Мы идем вместе, — решил Кастема, потом задумался и с сомнением посмотрел на Гилла.

— И я с вами! — срывающимся голосом крикнул тот и закашлялся.

— В этаком виде? — добродушно спросил чародей, склонив голову и улыбнувшись.

Гилл непонятливо посмотрел на себя, потом — вопросительно — на него. Тот молча, без лишних объяснений снял свой плащ и кинул его Гиллу. Только сейчас до него с запозданием дошло, что он выскочил с постоялого двора лишь в не очень теплом камзоле, да ещё и нараспашку.

А Кастема уже шагал к ближайшему дому. С громким отчетливым возгласом "Королевское дело!" он ударил эфесом меча по воротам. Судя по тому, как быстро распахнулась калитка, хозяин прятался сразу за ней.

— Позаботьтесь о раненом. Утром за ним приедут из Королевской миссии, — и, не дожидаясь ответа, повернулся к своим товарищам и махнул им рукой. — Пошли.

Утром город напоминал развороченный муравейник. По улицам во все стороны носились посыльные, почтари и прочий служилый люд. Когда они встречались с высыпавшими из домов за новостями соседями, приятелями или даже просто шапочными знакомыми — уже не дожидаясь их встревоженных расспросов, сразу кричали на бегу "Спешу, спешу, потом!". На их лицах намертво застыло выражение торопливой озабоченности, под которым они просто прятали свою растерянность. Им бы самим кто рассказал, что происходит.

Степным пожаром разносились слухи, один нелепее другого. Первой волной прошло, что на Королевскую миссию ночью напали разбойники и сейчас оттуда телегами вывозят трупы. Чьи трупы — точно никто не знал, но многие среди убитых почему-то называли лорда Вин-Арцеля, Королевского представителя в провинции. Нет, это из столицы прискакал отряд гвардейцев, арестовал лорда и под конвоем отправил на суд королю. Враки — здесь он, в местной тюрьме, в одном застенке с главарем разбойников. А зачем это, с разбойником-то?… Да чёрт этих чародеев разберет. А они-то здесь при чём? Да, говорят, они эту кашу и заварили. Ну да, а нам расхлёбывать?…

В этом месте отцы семейств как по команде умудрёно качали головами и предрекали если и не конец света, то уж точно неурожай.

Когда утром Гилл по просьбе Кастемы сбегал на постоялый двор за его сундучком с письменными принадлежностями, а, заодно, и за своим плащом, он смог вдосталь насладиться жгучим народным интересом, одновременно опасливым и восторженным. Ну ладно, что малышня остолбенело останавливалась перед ним или с рёвом убегала прочь, к мамке. Ладно, что взрослые и солидные люди настораживались при его приближении, потом, словно что-то надумав, торопливо ломали шапки перед ним и долго провожали внимательными взглядами. А вот то, что местные красавицы с двенадцати до… тут он затруднялся сказать, до скольки лет, так вот все они пунцово краснели, непонятно чему дурацки хихикали и не менее дурацки выпячивали алые губки, — это уже слишком!