Евгения Горенко - Брат-чародей

— Есть будешь? — поинтересовалась Кемешь.

— Да. Причём много и с удовольствием.

— Тогда подожди немного. Фаюнг подаст вам всем.

Он не стал уже уточнять, кому это «всем». Тем более, что скоро само выяснилось: Кастеме и лорду Станцелю.

Мажордом пришёл в хорошем расположении духа. Он не стал слишком затягивать неизбежный церемониал светской беседы и довольно быстро перешёл к тому, зачем явился.

— Мой внук только и говорит, что о тебе и о ваших подвигах. Впрочем, вести о них дошли сюда уже давно. Мы получили твои письма. Дело, право, хоть и неприятное, но не сложное.

— Вы, кстати, не отослали моего нарочного обратно?

— Нет, как ты и просил. Его отправили служить в одну из северных провинций.

— И, наверное, в самый-самый медвежий угол?

— А иначе и нельзя: служебная этика! — мажордом казался огорчённым. — А что будет с самим виновником… э-э… неприятностей, ты не спрашиваешь?

Кастема пожал плечами.

— Лишат права занимать Королевские места. Может, вернут из его состояния часть награбленного.

— Браво! Ты прекрасно разбираешься в дворцовых интригах, — лорд Станцель с шутливым почтением склонил перед чародеем голову. — У него есть влиятельные родственники. Но его тоже отправят в ссылку. Впрочем, все будут только рады, если он вдруг уедет за пределы Рении, да и решит остаться там навсегда!…

— Благоговею перед королевской справедливостью! — во взгляде Кастемы не было видно ничего, кроме верноподданности, но старый лорд Станцель и не вздумал пойматься на этот крючок. Он нахмурился и продолжил:

— Ты поступил правильно. Но кое-кто всё же недоволен тобой.

— Эти его влиятельные родственники?

— Нет, — мажордом помолчал. — Им самим костью в горле такой член семьи — казнокрад и грабитель с большой дороги. Нас никто не слышит? — он понизил голос.

— Фаюнг, принеси ещё вина! — громко приказал чародей. Когда никто не откликнулся, он повернулся к гостю. — Она нас не слышит.

— Всё это может быть только моими домыслами, — преддверил свой рассказ мажордом присказкой, способной дать ему возможность в любой момент отказаться от своих слов. — Но мне показалось, что Ригеру был неприятен этот… инцидент.

Неприятен — пожалуй, он выбрал слишком мягкое слово. Неприятно было вспоминать сцену, которую устроил обычно невозмутимый король, понося всяких выскочек, сующих носы не в свои дела.

— Ты не думай, он полностью признал справедливость твоих действий, но сделал это, кажется, с нелёгким сердцем.

Так как Кастема молчал, он снова заговорил.

— Он высоко ценит тебя и весь Круг чародеев, но всё ж… боюсь, ему не даёт покоя то, что свою корону он получил из ваших рук.

Чародей продолжал молчать. Лорд Станцель нахмурился: он совсем не обязан рассказывать чародею об этом — или о любом другом — эпизоде с монархом. Особенно если такие важные вести принимаются от него с равнодушием. Но тут он вспомнил радостную встречу с внуком и решился всё же договорить.

— Право, я благодарен тебе, что ты взял в свою поездку Гилла. Кажется, она пошла весьма ему на пользу: он так повзрослел за эти недели! Даже невероятно! И я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за опасений Ригера, что вы опять встрянете в престолонаследные дела.

О том, что тот ещё и боится потерять свою корону (кто легко дал — так же легко сможет и забрать), говорить всё же не стал.

Кастема наконец прервал своё молчание.

— Гилл хороший юноша. И многого сможет добиться.

Лорд Станцель недоумённо посмотрел на хозяина и на неожиданный поворот темы.

— Прости, если я спрошу о том, о чём не должен: ты хочешь, чтобы он пошёл по твоим стопам? И так же, как ты, стал королевским советником?

— Да, я бы только рад этому, — признался гость. — Право, у него есть всё для этого. Ну разве что ему немного мешает… витание в облаках фантазий.

— И ты для этого отправил его в путешествие, чтобы он спустился вниз? — улыбнулся Кастема. — Он очень умный и живой юноша. Но, поверь мне, старику: он скорее затянет на свои облака других, чем сам спустится оттуда, — и продолжил без паузы. — Я очень благодарен тебе за предупреждение. Но мы должны служить Королевству при любых обстоятельствах. Королевская немилость тоже не должна хоть на мгновение поколебать нас в нашей службе.

Пустые слова преданности короне и монарху, которые дюжинами падают на паркет в приёмные дни. Но вот тон, какими они были сказаны — спокойный и немного обречённый… Многоопытный мажордом опустил глаза: ему почему-то не захотелось верить, что это сказано искренне. Да и тему пора уже сменить.

— Да какие мы с тобой старики? Мы ж ещё и иных молодых можем легко обойти!

Кастема согласно улыбнулся: хорошие слова для завершения неприятного разговора. И беседа плавно потекла в русле легкого обмена комплиментами и ничего не значащими словами…

…Когда гость ушёл, в гостиную вернулась Кемешь.

— Он приходил поговорить о внуке?

Кастема кивнул.

— Я заметила: он принёс сюда что-то ещё. Важное. Но ушёл, оставив не всё. Что-то он так и не открыл.

— Да, похоже. Ничего, поживём — увидим…

…В комнате тихо появилась служанка, стала аккуратно убирать со стола, и в её ладных движениях чародей вдруг увидел, как тает и сегодняшний день, и дорога с мальчишкой, зацепившим его за душу, и яркие впечатления последних недель.

Собрана грязная посуда, стол снова чист и готов принять новых гостей и новую пищу.

Нет, не совсем так — он почти чист. Что-то же всегда остаётся.

Остались отголоски боли. Ничего, всё утрясётся — хотя и вряд ли до конца забудется.

Остались огненные сполохи в чистой воде ручья. Ему приходилось видеть, как горят города.

Там, далеко, над влажными, зарастающими новой травой полями, остались стаи воронов. Неужели они заранее могут предчувствовать богатую добычу?

Дорога осталась и в памяти мальчишки. Он видел, как тот часами неслышно шевелил губами и невидяще смотрел сквозь голые кроны деревьев. Чем она прорастёт в его сердце?…

— Хватит уже на сегодня. Так?

Чародей посмотрел на чародея и ответил:

— Так.

Король Ригер, семнадцатый ренийский король династии Аллегов, приподнял правую бровь, и от этого движения на его и так неровном лбу выделилась особая морщина, которую лорд Станцель давно окрестил "дипломатическим вензелем". Мажордом вздохнул про себя (появление этого «вензеля» означало, что в ближайшем будущем ему в очередной раз придется применять свой опыт грациозного обхода острых углов и деликатно решать чьи-то проблемы) — и сделал вид, что полностью ушел в перетряхивание и приведение в порядок стопки свежеподписанных королём бумаг. Он терпеливо ожидал, когда Ригер решится. Когда перестук пальцев по столу закончится резкой паузой и небрежно брошенным "И вот что ещё, Станцель…"