Евгения Горенко - Брат-чародей

После того, как они немного обустроились в Форпосте, Кастема объяснил ей, в чём будет заключаться её доля обязанностей, где что можно найти — и отпустил на все четыре стороны. Не заставляя себя упрашивать, Дженева тут же отправила исследовать окрестности. Среди наиболее существенных находок первого дня были заросли спелой лесной малины, тот самый коренастый дуб и необыкновенно «вкусный» воздух в росшей неподалёку сосновой роще. Когда она, наконец, вернулась в их новое пристанище, Кастема отругал её за опоздание; Дженева склонила повинную голову — и, спеша поймать остатки света догорающего дня, торопливо потянула коней и мула к ручью. На скорую руку почистила их, сама побарахталась в теплых струях прозрачной воды и в почти полной темноте вернулась назад. Кастема уже развёл костёр и поджаривал на нём хлеб и вяленое мясо. Дженева жадно набросилась на еду. Потом, разморившись от огня и долгожданного чувства сытости, умудрилась уснуть сидя и с непережёванным куском мяса во рту — на что чародей разбудил её и отправил спать, как он сказал, "от костра подальше". Шатаясь от сонливой усталости, Дженева на ощупь добралась до открытой веранды, упала на свежесрезанную охапку травы и, завернувшись в одеяло не столько от ночной прохлады, сколько от комаров, провалилась в крепкий сон без сновидений.

Следующие дни были весьма похожи друг на друга. Просыпались на рассвете, завтракали, управлялись с нехитрым хозяйством. Потом Дженева, сопровождаемая скучными напоминаниями Кастемы о том, чтобы она не забывала делать свои упражнения, отправлялась на далёкие прогулки по безлюдным окрестностям. К полудню она забиралась в укромное место, съедала до последней крошки захваченный с собой нехитрый обед и пережидала дневной зной, созерцая игру струй в ручье или плывущие по небу облака. Когда жара спадала, в ней снова просыпалась тяга к путешествиям. Перед наступлением сумерек она возвращалась домой и, пока Кастема готовил ужин, занималась своей долей суеты по хозяйству. Потом они долго сидели у костра и не столько ели, сколько разговаривали, пока Дженева не начинала клевать носом.

Так это всё и было, пока в какой-то момент Дженева не спохватилась о задевающем её самолюбие ученика чародеев отсутствии обещанных Кастемой странных снов или иных странностей. Это совпало ещё и с появлением чувства, что вся эта её нынешняя идиллия приелась и даже начала раздражать. Захотелось чего-то нового и острого. Но так как оно само никак не желало приходить, поиском запретного для неё Аргаментаня Дженева решила потрясти древо судьбы, на котором, как известно, вызревают все события человеческой жизни.

В конце концов, поиск увенчался успехом. Её сегодняшнее везение оказалось тем большим, что возьми она на сотню шагов в любую сторону, то так бы и прошла мимо крохотного озерца, по капризу природы уложенного в гранитные берега. Только со второго взгляда она разглядела рукотворность водоёма и узнала описанный тогда Кастемой Колодец чародеев. Чтобы заметить другие остатки много веков назад опустевшего города, нужно было внимательно присматриваться к очень неровной земле, заросшей засыхающей травой, и к прямым углам прогнивши каменных глыб, едва выглядывающим из-под корней деревьев.

Беглый осмотр местности подтвердил слова Кастемы, что из сохранившегося здесь остался только этот водоём. Дженева села на кромку берега и принялась рассматривать ровную поверхность тёмной воды. А вот здесь странностей было много. Во-первых, как для заброшенного колодца вода была здесь слишком чистой и незастоявшейся. На поверхности не было не то, что ряски, но даже падающих в предвкушении осени листьев. Во-вторых, при всей своей чистоте и гуляющих по её поверхности солнечных бликах, вода казалась тёмной и непрозрачной. И даже тяжёлой. После внутренней борьбы с появившимся откуда-то страхом, Дженева зачерпнула ладонью воду — и позволила ей стечь обратно. Вода как вода — обычная, прохладная, вроде чистая и без запаха. Решилась ещё раз — зачерпнув новую порцию, поднесла её к губам. И на вкус ничего особенного не чувствуется. Обыкновенная вода. Только вот всё равно странная.

Встала и не спеша обошла водоём. Тот оказался правильной круглой формы. Родник, который питал его, видимо, был ниже поверхности воды. Потом Дженева ещё походила по окрестностям, пытаясь найти ещё что-нибудь интересное и внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Первого ничего такого не находилось, а из второго присутствовало стойкое ощущение смеси опаски, торжественного благоговения и ещё чего-то. Когда Дженева поняла, что это ещё что-то — банальная скука, она иронично хмыкнула и, потеряв интерес к заросшим развалинам, решила идти назад. Перед этим вернулась к водоёму и на весах смерила, что больше — желание окунуться в прохладную воду и смыть со своего тела жару и пот или непонятный страх перед спокойной и тёмной непрозрачностью воды. На сей раз победил страх.

Кастема встретил её недовольным молчанием; правда, не очень заметным, которое Дженева и разглядела-то только потому, что её совесть была неспокойна из-за проявленного ею непослушания. Она струхнула — а вдруг чародей мог как-то прознать об этом — но вскоре поняла, что его угрюмость относится не к ней. Повеселев, решила не расспрашивать его — сочтёт нужным, сам скажет. Принялась за обычные дела, время от времени обмениваясь с чародеем парой слов по поводу каких-то пустяков и внимательно приглядывалась к его задумчивому лицу, скупым жестам и сосредоточенным взглядам, которыми он словно пытался разглядеть что-то за стеной высоких деревьев. Когда она заметила, что он всё время смотрит в одну сторону — туда, откуда они приехали — Кастема объявил, что они возвращаются домой, в Венцекамень.

Новость порядком удивила Дженеву — ей почему-то казалось, что он планировал пробыть здесь дольше — и подняла в ней ворох вопросов к Кастеме. Из всех "зачем?", "что случилось?" и "почему?" самыми жгуче-приставучими были — зачем всё-таки они сюда ехали и, главное, что они здесь такого делали?… И сделали ли?…

Ну не ради же отдыха была задумана эта поездка!

После недолгой внутренней борьбы, так и не решившись высказать всё своё недоумение, она принялась рассеянно помогать чародею собираться в обратный путь.

Очень скоро выяснилось, что вопросы, легкомысленно оставленные безответными, могут попортить жизнь не хуже зубной боли. Первый день обратного пути Дженевы оказался крепко окрашенным раздражением и на свою собственную бестолковость, и на сосредоточенную задумчивость Кастемы, и на моросивший добрых полдня дождь. К вечеру, правда, погода развиднелась, да и долгожданный привал, устроенный на высоком берегу Глена, вернул ей немного хорошего настроения.