Ричард Кнаак - Кровавый Прилив

Каждый минотавр знал историю и рассказы о последнем вторжении в Сильванести. Тогда эльфы применили мощную магию, заставив саму землю биться с легионами… Позорное поражение, исторический разгром.

Мариция продолжала наслаждаться видом, разглядывая гербы и флаги.

Каждый из них имел свою историю и славу. Вон там знамя легиона Виверны, там возвышается изумрудно-красный стяг легиона «Драконья Погибель» и чёрный штандарт легиона Волка. На юге гордо реял её собственный флаг — легиона Боевого Коня, одновременно признаваемый имперским. Неподалёку бледнел бело-серебряный стяг легиона Снежного Ястреба.

— Внушительный вид, — пробасил незнакомый голос.

Телохранители Мариции инстинктивно дёрнулись, выхватывая оружие и прикрывая свою хозяйку.

Напротив два закованных в чёрную броню рыцаря вытащили клинки, горя желанием бросить им вызов.

— Нет никакой необходимости в насилии, мы же союзники, — поднял руку подъехавший Галдар.

Верный помощник Мины сидел на скромной серой кобыле, которая больше подходила для человека и выглядела утомлённой под весом минотавра. Он был не менее семи футов в высоту и, как правильно оценила Мариция в письме к отцу, внешне совершенно не выделялся. Благодаря невыразительному коричневому меху он мог бы легко затеряться в толпе минотавров, но вот глаза…

В письме Мариция при всём желании не смогла описать ту энергию, которая изливалась из них на окружающих. Глаза Галдара жили отдельной жизнью. Когда он говорил о преданности Мине, что вернула ему руку, Мариция всегда ощущала некий подтекст и недосказанность, который передавал его взгляд. Галдар создавал армию Мины из отверженных и дезертиров, что ему блестяще удавалось, значит, он талантливый лидер, так зачем ему приманка в виде человеческой женщины?

Дочь Хотака восхищалась этим минотавром, но не доверяла ему.

— Ты опоздал, — произнесла она наконец.

— Меня вообще не должно тут быть, — ответил Галдар. — Я должен быть с нею и охранять её. — Он помолчал. — Но это последний раз, когда я покинул её… Мина говорит, Щит скоро неизбежно падёт.

— Ты уверен? — раздувая ноздри, спросила Мариция.

Огонь в его глазах никогда не гас.

— Мина сказала, это случится, значит, это случится.

Галдар полез в потёртую дорожную сумку, притороченную к седлу, и вытащил скатанный пергамент.

— Она приказала передать вам это.

Мариция кивнула телохранителю, и тот, тронув вороного коня, подъехал к Галдару. Выражение лица коричневого минотавра оставалось бесстрастным; он молча отдал послание, остановив рыцаря, уже открывшего было рот, чтобы вмешаться в ответ на подобное оскорбление.

Мариция приняла послание из рук телохранителя, подняв глаза на Галдара:

— Что там?

— Планы битвы. Карты и схемы. Следуйте им, и путь вашей армии будет наиболее лёгким. — Он внезапно надулся о гордости: — Именно минотавры покорят восточный Сильванести!

Его слова не слишком удовлетворили Марицию.

— Сильванести будет принадлежать нам полностью! И, кроме того… карты у нас не хуже твоих!

— Ваши действия были согласованы с Миной. — Галдар дёрнул поводья, разворачивая лошадь. — Если вы отказываетесь, это ваше право. Но именно она руководит завоеванием!

Мариция с трудом сдержала себя: отец не отдавал никаких распоряжений относительно споров с Галдаром на этой стадии отношений двух армий. Вот когда легионы войдут в Сильванести, разговор будет другим…

— Будьте готовы, миледи! — крикнул Галдар на прощание. — Да… Мина посылает благословение Единого Бога вам всем!

Он и сопровождающие рыцари быстро проскакали по вершине холма и исчезли в роще. Мариция некоторое время смотрела вслед минотавру-отступнику, затем бросила последний взгляд на свои легионы.

— Напомните мне выставить тут посты с завтрашнего дня, — сказала она. — Отсюда хорошо следить вражеским разведчикам…

— Да, миледи!

— Поехали, мне необходимо написать сообщение императору.

Она тронула коня к лагерю, затем ещё раз оглянулась и, фыркнув, прошептала:

— Единый Бог, надо же… Ты оцениваешь себя очень высоко, Галдар…

Сахд презирал минотавров гораздо больше, чем другие людоеды. По его мнению, они годились только на корм мередрейкам. И всё же Кернен нуждался в рабочей силе, а минотавры идеально подходили для всех грязных работ. Но надсмотрщик никогда не упускал ни малейшей возможности, чтобы продемонстрировать проклятой расе своё отношение.

Цепочка рабов, покидающих шахты, торопливо опускала глаза, проходя мимо ужасного повелителя лагеря. Одетый в плащ командира неракского когтя, уродливый людоед похлопывал себя по ноге плёткой-девятихвосткой, внимательно осматривая каждого.

— Гарак! — заорал он одному из стражей. Остальные надсмотрщики сами чувствовали себя неуютно, когда Сахд был рядом. — Гарак хота и дж'хан!

Низкорослый страж немедленно подбежал и вытащил из цепочки рабов молодого минотавра с заплывшим от ударов глазом.

— Хота и Гараки, Урсув Суурт 1 — прорычал людоед. — Барака х'ти Форна Глиу и'Сахди!

Ничего не понимающий раб кубарем подкатился прямиком под ноги Сахда. Сожжённые губы надсмотрщика искривились в чудовищной гримасе, сзади людоед врезал по ноге минотавра, заставляя того не поднимать голову.

Сахд некоторое время молча разглядывал раба, затем наклонился и кнутом счистил грязь с его вспухшего плеча. Под коркой земли пламенело рабское клеймо — знак сломанных рогов.

— Урсу-у-ув Су-у-урт, — низко прорычал Сахд на общем. — Копать — тяжёлая работа, да-а?

Минотавр молчал, но его начала бить сильная дрожь. Красный плащ встрепенулся, когда Сахд бросился вперёд и повернул лицо раба к себе.

— Плохо внизу? Душный туннель, плохой воздух?

— Я упорно тружусь, мастер Сахд, — пробормотал молодой минотавр.

Надсмотрщик утробно захохотал.

— Но твой туннель, — указал он на остальных рабочих, — меньше чем у них!

— Да у него на участке выходит огромная скала! — не выдержал один из толпы — пожилой чёрно-серый минотавр. На его ушах чернели гниющие язвы, оставшиеся после того, как в первый день прибытия людоеды вырвали оттуда медные кольца. — К тому же кирки тупые. Нам давно пора заменить инструменты на новые!

Его слова превратились в вопль, когда надсмотрщик хлестнул его по коленям. Плётка вытянула старика ещё пять раз, прежде чем Сахд поднял руку.

— Должен работать лучше, Урсув Суурт! — встряхнул он молодого раба.

Поигрывая плетью, Сахд заорал надсмотрщикам:

— Хири и корак Равана ут и'Аргони!

Те немногие рабы, что поверхностно знали язык людоедов, уже кинулись к загонам, а на остальных набросились стражи, колотя дубинками и полосуя плетями.