Юлиана Суренова - Тропа каравана

— Что "все"? — Мати с недоверием поглядывала исподлобья на мага. Конечно, она сделала все так, как ей велел Шамаш. В первый момент ей даже показалось это забавным, но не теперь, когда она вновь вспомнила о дырке на новом платье и том объяснении, которое ей придется давать отцу. И пусть это случиться не сегодня — он не станет ей портить день рождения, а завтра, но от этого ей становилось только хуже — лучше бы уж поскорее все закончилось и не рисовало в ее голове страшные картины ярости метели. Она захотела посмотреть, настолько ли велика дырочка, может быть, ей удастся как-нибудь прикрыть ее, утаить от отца. Мати убрала руку… и замерла, с удивлением рассматривая ткань, на котором не осталось даже следа от зацепки. Девочка не могла понять, поверить. Она стала рассматривать внимательнее, но нет, ткань была цела, совершенно цела, и это было правдой! — Как ты это сделал?

— Я? — рассмеялся колдун. — При чем здесь я? Ты и сама со всем прекрасно справилась.

— Но как…? - она все еще не понимала, хотя ее глаза уже сверкали близостью нового чуда. — Ведь я не… — ее рука прижалась к прятавшемуся под одеждами талисману. — Неужели этому можно просто научиться…? - спрашивали ее губы, но глаза задавали совсем другой вопрос: "Это из-за талисмана? Он помогает мне?"

"Нет. Ты все сделала сама", — мысленно ответил ей Шамаш.

"Это мой дар? Но почему он проснулся лишь сейчас, не раньше… не тогда, в пустыне, когда меня похитили разбойники?"

"Это всегда случается внезапно, неожиданно".

"И это не ты разбудил его? Я сама?"

"Да, малыш. Я лишь чуть-чуть помог тебе, указал путь, но первый шаг ты сделала сама…"

— Этому можно научиться, — продолжал он вслух, — хотя я бы не сказал, что это просто.

— Но ты ведь научишь меня? — она смотрела на Шамаша и в ее глазах была и решимость, готовность настаивать на своем, и не важно, придется ли ей умолять, сжимая кулачки, упрямится или, прибегая к последнему, самому проверенному оружию, выдавливать из глаз слезы. Но, оказалось, что ей достаточно лишь спросить.

— Конечно. Всему, чему смогу.

— Значит, вовсе необязательно обладать даром, чтобы творить чудеся…!

Это был не вопрос — радостное восклицание — и колдун промолчал. А девочка, завертевшись, стала выискивать на платьице еще какую-нибудь дырочку или зацепку, чтобы проверить, хорошо ли она запомнила первый урок магии, осталась ли с ней эта удивительная способность.

— Малыш, не надо! — остановил ее маг в тот момент, когда та уже начала было царапать, тормошить тонкую ткань. — Зачем специально портить столь дорогую вещь?

— Но я хочу…

— Ты сможешь попробовать и потом. Пока же лучше займись Шуллат. Посмотри: ей надоело играть с братом, теперь ей нужна ты.

— Тем более, вон уже идет Атен…

— Где? — девочка вскочила на ноги, оглянулась, увидела отца, несшего плошки и небольшой глиняный кувшин и побежала к нему навстречу.

— Почему ты так долго? — зазвенел над землей ее голосок. — Давай, я помогу тебе!

— Держи, — он протянул ей медные плошки и та, забыв обо всем остальном, бросилась назад:

— Шамаш, а они не слишком глубокие? — девочка придирчиво разглядывала их, даже провела пальцем по донышкам, проверяя, достаточно ли они чистые.

— Чего ты так волнуешься? — следом за ней подошел Атен. — Здесь утонет разве что муха, и то вряд ли. Ну-ка, подержи, я налью молока. Да не дергайся ты так, расплескаешь!

— Я не могу, мне щекотно… Пап, давай быстрее, они учуяли запах молока и пробуют забраться по моим ногам!

— Нужно было сперва заставить тебя переодеться, — проворчал караванщик. "Лучше бы уж эта мысль не забредала вовсе, раз не пришла вовремя," — подумал было он, вслух же продолжал: — Ладно, что уж теперь… Все, хватит пока, ну, ставь.

— Приятного… — только и успела произнести Мати. Голодные волчата, не дожидаясь особого приглашения, ринулись к молоку. — Аппетита… — все же, закончила она начатую фразу. — Папа, папа, почему они едят из одной плошки? Они не видят вторую, да? Пододвинь ее им! — девочка не замолкала ни на миг. — Шуши, ну что ты делаешь?! - она хотела было осторожно оттащить малышку, а потом подтолкнуть ее к другой плошке, но та стала упираться, сперва угодила в молоко носом, затем, отфыркиваясь, недовольно ворча, сунула в плошку лапу… — Разве можно быть такой…

— Оставь ее, Мати, — Атен опустил руку на плечо девочки. — Пусть ест так, как ей удобно.

— Им понравилось молоко!

— Ну конечно, они ведь не столь привередливы, как ты.

— Знаешь, пап, я ведь тоже люблю молоко и… — она наклонилась, потянулась ко второй плошке…

— Угомонись! — шикнул на нее караванщик.

Но девочка и не пыталась отпить. В сущности, она добилась того, что хотела — увидев, что делает ее хозяйка, Шуллат забыла о первой плошке и тотчас бросилась, отпихнув боком брата, ко второй. Она по-прежнему передвигалась достаточно быстро, но ее движения стали более неумелыми и неуклюжими. Ее маленький животик вздулся как бочонок и мешал ей.

— Вот умора! — хихикнула девочка.

Тем временем волчата, дочиста вылизав плошки, стали вновь поглядывать на своих хозяев, прося добавки.

— Пап, налей им еще, — Мати потянула отца за руку, — неужели ты не видишь: им мало, они хотят добавки!

Караванщик повернулся к Шамашу. Он не имел ни малейшего представления, сколько должны съедать за кормежку священные волчата.

— Не надо, — качнул головой тот. — Им хватит.

— Но они хотят еще! — девочка, нахмурив лоб, с укором смотрела на мага

— Их глазенки растопят лед на сердце любого человека, сколь бы строг он ни был, — проговорил колдун. Его голос был спокоен и задумчив. Но стоило Мати заглянуть ему в глаза, как она понять: на этот раз ей не упросить Шамаша изменить свое решение. — Ты ведь не хочешь, чтобы им стало плохо? — он, наклонившись, взял за загривок Ханиша, поднимая на руки.

— Как ты можешь! — увидев это, закричала девочка. — Ему ведь больно!

— Нет. Так носила его мать. А она меньше всего хотела навредить своему сыну.

Он стал поглаживать волчонка, массируя ему животик. Тот лежал кверху пузом, выказывая полное доверие к своему хозяину, посапывая от наслаждения, подставляя то один бочек, то другой.

Сначала Мати лишь молча следила за тем, что делает Шамаш, затем взяла Шуллат. Продолжая искоса поглядывать на мага, она стала старательно повторять его движения.

— Им нравится, — улыбаясь, проговорила она с некоторым удивлением.

— Конечно. Волчица вылизывает малышей после того, как они наедятся не лишь в стремлении к чистоте.

— Я знаю, — пусть она еще многого не умела, но уж понимала-то достаточно. — Я совсем не такая крошка, как ты думаешь!

Взглянув на нее, колдун лишь, улыбнувшись, чуть наклонил голову. Он видел перед собой маленькую наивную девочку, едва ступившую на путь жизни. Такой она была тогда, в снежной пустыне, такой останется в его глазах навсегда.