Юлиана Суренова - Город богов

— Но, госпожа моя… — юноша вдруг смутился.

— Ты узнал что-то важное? — Ларс повернулся к приятелю, глядя на него с интересом и ожиданием.

— Да ничего особенного… — начал Бур, но богиня прервала его:

— Если это - "ничего особенного", тогда что важно? — воскликнула она. — Рассказывай же! Я так хочу! — теперь это была не просьба, а приказ.

И Буру ничего не оставалось, как подчиниться воле богини.

— Господин Намтар предрек мне судьбу… — он умолк, не зная, как лучше будет все выразить словами.

— Нинти, — воспользовавшись его молчанием, Ларс повернулся к подруге, — может быть, мы зря расспрашиваем его? Судьба — это нечто очень личное. И делиться подобными тайнами даже с друзьями…

— Эта тайна касается не только его! — решительно возразила та. — Во всяком случае, ты должен ее знать!

— И, все же…

— Ничего, Ларс, все в порядке, — вновь заговорил Бур. — Госпожа права: предсказанное касается не меня одного, но и тебя, всего города. И я расскажу… Господин Намтар сказал, что я стану жрецом…

— Ну, это само собой разумеется, — Ларс, улыбнувшись, задорно подмигнул Буру, подбадривая друга и одновременно показывая, что маг и сам хотел, чтобы все сложилось именно так.

— И еще… Он сказал, что у нас с Ликой будут двое детей… — его щеки залились густым румянцем. Слова вдруг как-то все закончились…

Глядевшая на него богиня прыснула со смеху, ну совсем как обычная смертная девченка. Это заставило Бура окончательно смутиться. Теперь он не смог бы заговорить вновь, даже если бы подобрал нужные слова.

Нинти качнула головой. Ей ничего не оставалось, как закончить рассказ самой, тем более, что ей этого страстно хотелось:

— Его сын будет наделен даром, — проговорила она, не спуская с Ларса внимательного взгляда, ожидая, как отреагирует ее Хранитель на это известие.

— Это же здорово! — воскликнул тот, глядя залучившимися вмиг глазами на Нинти. — Просто чудесно знать, что у Керхи есть будущее не на одно поколение! И еще. Это избавит нас от множества соблазнов и ошибок, не так ли? — он заглянул в глаза богини, которая, улыбнувшись ему, кивнула, довольная тем, что Ларс так хорошо ее понимает и не требует большего, чем она способна дать. — Зачем растягивать горе на вечность, когда можно быть счастливым, пусть хотя бы миг? — спросил он.

— Миг пролетит так быстро! — в ее глазах зажглась печаль о еще столь далеком грядущем.

— Но он ведь останется навсегда с нашими душами.

— Конечно…

Они могли бы не отрываясь глядеть друг на друга целую вечность, отрешившись от всего мира, не видя и не слыша ничего вокруг себя, словно во всем мироздании более и не было никого и ничего, но…

— Пора, — Шамаш возник так же внезапно, как исчез.

А за ним в стене образовалась дверь, за которой виднелись галереи храма.

— Но мы ведь под землей… — бросив взгляд сначала наверх, на потолок, затем вперед, на дверь, пробормотал Ри.

— А это имеет значение? — хмыкнула Нинти, первой подходя к двери. Богиня коснулась стены рукой. Затем повернулась к Шамашу: — Ты изменил структуру пространства?

— Чтобы сократить разрыв во времени, — ответил тот.

Остальные, застыв на месте, смотрели на небожителей, не понимая ни единого слова. Впрочем, они и не стремились к этому; для них было достаточно того, что смысл их ясен богам.

— Мы слишком долго были в пустоте? — Нинти насторожилась.

— Время относительно… Если ты не возражаешь, я отвечу на остальные твои вопросы потом. Теперь же мы должны идти, пока еще можем вернуться.

— Последние твои слова — загадка даже для меня.

— Время и пространство не так беспредельны, как нам кажется. И у них есть свои границы, к которым, сами того не желая, мы случайно приблизились. Но хватит разговоров… Ри, Бур, помогите магу, — на миг остановив взгляд на лице Ларса, проговорил он.

Никто не возразил ему. Однако в последнее мгновение Нинти легонько отстранила караванщика:

— Это мое право! — и положила руку Ларса себе на плечо.

Шамаш последним покинул пещеру, в которой осталось лишь огненное зеркало. Оно сохранить в своих глубинах все произошедшее до того самого момента, когда к нему придет Гештинанна, чтобы занести события настоящего в свою бесконечную летопись.

Миновав галерею, они вошли в зал талисмана.

— Шамаш! — вскрикнула Мати, первой заметив их появление. Она, не думая более ни о чем, уже хотела, растолкав оказавшихся на ее пути горожан, броситься к нему, но в последнее мгновение отец поймал ее за косу, удерживая на месте.

— Но папа! — скривившись не столько от боли, сколько от обиды, воскликнула она.

— Стой, — прошептал Атен, — мы не в караване!

— Ну и что? — надувшись, первым делом зло бросила девочка, но затем, оглянувшись на горожан, которые все как один опустились на холодные камни пола, падая перед небожителем ниц, Мати, шмыгнув носом, вздохнула, вынужденная смириться.

Между тем, вошедшие разделились. Шамаш замер у стены, опершись о нее спиной. Его взгляд, скользнув по собравшимся, остановился на девочке. Он улыбнулся ей, успокаивая, подбадривая, подмигнул.

"Все будет хорошо. Не сердись на меня, малыш. Я должен был уйти. Ты ведь понимаешь".

"Понимаю… — она вздохнула. — Вот только… С тобой все время происходит что-то особеное, интересное!…А я все пропускаю. Это не честно!"

"Я расскажу тебе".

"Твои истории живые. Они почти как настоящие. И, все же, почти — это ведь не совсем то… Я хочу, чтобы что-то произошло и со мной!"

"Неужели тебе мало приключений?"

"Конечно! Разве может их быть много?"

"Подожди чуть-чуть. Приглядись к происходящему вокруг. Может быть, все только начинается…"

"Да?" — она с подозрением глянула на него.

"Место, в котором ты находишься — необычное. Ты мечтала попасть в храм, зная, что чужакам сюда путь закрыт, чувствуя, что должно свершиться нечто особенное, чтобы твоя надежда исполнилась. И вот ты в самом сердце храма."

— Мне здесь не нравится, — скосив взгляд на камень, проговорила она.

— Я понимаю, милая, — вздохнув, проговорил караванщик, решивший, что девочка обращается к нему. Атену самому было невыносимо оставаться рядом с местом смерти. Но теперь было уже поздно уходить. Или, наоборот, слишком рано.

Тем временем к караванщикам, подошли Ри и Сати.

— Простите нас, — проговорил юноша, — поверьте, мы совсем не хотели, чтобы все так вышло…

— Вас заманили в ловушку, — кивнул Атен. Глядя на их лица, на которых, наверное, теперь навсегда останется след испытанного в плену, он понимал, что ужаснее того, что им пришлось пережить, просто не может быть. — Такова судьба. И слава богам, что все уже позади… Возвращайтесь в караван. Родители очень беспокоятся за вас.