Дарья Гущина - Слово павшего

Я воспользовалась ее молчанием, чтобы моментально уснуть.

Я лежала на кровати, закинув руки за голову, и лениво препиралась с Яти. Ящерка пыталась выгнать меня из постели, а я наотрез отказывалась ее покидать. Один раз, правда, мне пришлось встать, и то – исключительно по собственной инициативе: я страшно проголодалась. И, разумеется, едва одевшись, поспешила на поиски кухни. Привычно постучавшись во все двери, на пятом этаже я обнаружила мирно спящую старшую ученицу Магистра, выдернула ее из постели с угрожающим требованием немедленно покормить спасительницу, а потом, раз уж встала, сбегала до озера и помылась, переодевшись в пожалованную мне рубаху той самой ученицы, которая оказалась в два раза больше меня. Получив от Яти втык за то, что все-таки намочила свою руку, я сама кое-как сменила повязку, после чего опять вернулась к себе и решила продолжить отдых. Хотя бы просто полежать, раз уж из-за ящерки не удавалось уснуть.

– Что с-скажет Магис-стр, когда вернетс-ся? – увещевала меня Яти. – У нее не так много времени, чтобы еще и ждать, пока ты будешь в нас-строении с-с ней побес-седовать.

– Сомневаюсь, что у меня вообще будет настроение с ней общаться, – фыркнула я, натягивая одеяло до подбородка.

На улице наблюдалась обычная безумная жара, зато в самой башне оказалось сыро и холодно, как в погребе. И ночью я не замерзла только потому, что спала без задних ног и на все, включая холод, мне было наплевать с высокой колокольни. И сейчас тоже – все по барабану. Мое несчастное тело, не привыкшее к длительным и тяжелым физическим нагрузкам, отчаянно требовало отдыха, а я не собиралась ему в этом отказывать. Я же, товарищи, последние года три вела практически сидячий образ жизни, и вся моя физподготовка сводилась к лазанью по горам одну неделю в году, когда удавалось сбежать на Алтай, и все. И посему, если в дороге я честно все терпела, то после небольшого отдыха мои уставшие мышцы заныли и заболели с невероятной силой, а подвергать их новым испытаниям в ближайшие несколько часов я не собиралась. Да и в ближайшие три-четыре дня тоже. Иначе пользы от меня никакой не будет, готова поспорить.

– Неужели тебе не интерес-сно узнать о нашем мире и о с-своей роли в его ис-стории? – Ящерка попыталась подойти к вопросу с другой стороны.

– Интересно, – вяло отозвалась я, блаженно потягиваясь, – но не настолько, чтобы прыгать по всей башне. А отдых мне интересен еще больше.

– Чем? – опешила Яти.

– Тем, что он есть.

– С-странная логика…

– Угу…

Я поймала себя на мысли, что даже отвечать ей – ужасно лень, и закрыла глаза, успешно притворяясь спящей, а ящерка, поворчав, со вздохом от меня отстала. Наконец-то! Мне есть о чем поразмыслить, а ее непрерывная трескотня отвлекала от интересных раздумий. Я сосредоточенно воззрилась на мелкие трещинки, сетью опутывавшие потолок, и опять вспомнила прошедший вечер. Если я не разберусь в том, что периодически со мной происходит, то… Нет, я разберусь. Я очень постараюсь разобраться. И прямо сейчас, иначе, боюсь, больше свободного времени у меня не найдется.

Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Странное нечто, сидящее внутри меня и выбирающееся на поверхность тогда, когда я прихожу в ярость. Причем в страшную ярость. Когда я полностью перестаю себя контролировать. Почему этого не случалось раньше? Возможно, нечто напрямую связано с памятью. Начала работать древняя память – проявилась та часть моей сущности, которой никогда не находилось места в обычной жизни. Или находилось, но родители предусмотрительно задушили ее в зародыше, чтобы ребенок не возомнил себя неизвестно кем?

Значит, все дело в пресловутой памяти. И в той забытой за ненадобностью части моей сущности, которую звали Райлит. Давно известно, что в экстремальных ситуациях человек внезапно проявляет себя со стороны, неизвестной даже ему самому, и открывает в себе принципиально новые качества. Это, видимо, со мной и случилось. Но! Есть одно «но». А именно – чувство странной раздвоенности. И ладно бы только во сне, где подобное не редкость и не только у меня. А в драке с самаритами? Я не спала. А на свадьбе? Тоже. Хоть тогда я и пребывала в состоянии изрядного подпития. А вчера? Пусть оно и не было так ярко выражено, однако – проявилось. И часть беседы я точно наблюдала со стороны, совершенно не контролируя свои мысли и чувства. Почему меня в неких ситуациях вдруг становится две? Память берет дело под свой контроль? А при чем тут тогда раздвоенность? Не понимаю…

На этом любопытном вопросе мои размышления нахально прервали. Отвлекшись от задумчивого созерцания потолочных трещин, я уставилась на Магистра, которая без предупреждения вломилась в мою комнату. Бог знает, где ее носило полдня, но очень похоже, что на помойке. Одежда грязная и пыльная, к подошвам сапог прилипли какие-то огрызки непонятного происхождения. В общем, выглядела она весьма непрезентабельно и к тому же находилась в чрезвычайно взволнованном и мрачном расположении духа.

Я едва успела сесть, когда девушка устало плюхнулась на единственный стул и махнула рукой:

– Можешь не вставать, павший. Отдыхаешь?

– Стараюсь, – степенно ответила я, игнорируя ее презрительный тон.

– И зря. Хватит, пора за дело. – Она нахмурилась и сообщила: – Мертвые воины появились еще в одном мире, и его Магистр срочно вызывает меня на встречу.

Мне придется отлучиться… на неопределенное время. Так что вставай и поднимайся в библиотеку. У меня не так много времени.

Я тяжко вздохнула. Сюрприз за сюрпризом. Моя недавняя собеседница уже успела покинуть комнату, а я все никак не могла заставить себя подняться. Ну и читала бы свои лекции здесь, разница-то… Так нет, ей вставай и тащись куда-то! Героически пересилив собственную лень, я не без труда разыскала носки, почему-то оказавшиеся под столом, и села на пол, «обуваясь». Нет, подумайте, какие мы строгие! Натянув носки, я вяло поплелась в библиотеку. Если она посмеет сегодня выставить меня из башни и отправить на дело, я не сдержусь, ей-богу!

Когда я приползла в библиотеку, Магистр уже успела переодеться и теперь, стоя у стеллажей, подбирала литературу. И я сразу поняла, для кого именно… Мне стало дурно. И здесь бесконечные книжки, будто мне их дома мало.

– Это летописи семи миров. – Моя собеседница аккуратно положила кипу папок на край стола. – Изучишь на досуге, пригодится, чтобы лучше понимать нас. Здесь же – история павших воинов, но если я успею, то в конце занятия ее вкратце расскажу. А сейчас – займемся тобой.