Константин Мзареулов - Зачарованный мир

– Не знаю, кто из них сильнее, а кто виноватее, – загремел вдруг Борис Туровский, – только я в своей вотчине раздоров не потерплю. Всех этих дармоедов из капищ, псов патлатых – всех к ногтю прижму. В моем княжестве один бог-Творец – я!

Ормуздом северяне на свой лад нарекли Ахурамазду, тогда как Ариманом называли повелителя тьмы Анхра-Майнъю – это Сумукдиар понимал и возражать не собирался. Боги не гневаются, когда люди дают им разные имена. Другое его смутило: напуганные давешним колдовским приступом князья станут отныне подозревать всех без разбору жрецов в мятежных умыслах, чем не преминут воспользоваться злые силы. Допустить этого было нельзя.

– Чего морщишься, Агарей? – Лицо и голос Бориса снова стали добродушными. – Что тебе не по нраву?

– А его послушать интересно, – поддакнул Пушок. – Он же у нас чернокожник… то есть чернокнижник.

Ох как не любил он обсуждать высочайшие материи в подобных слабоподготовленных аудиториях. Половину сказанного они вообще не поймут, а остальное перетолкуют на привычный манер, то бишь исказят до противоположного смысла. Только и смолчать он тоже не мог, поскольку полагал первейшим своим долгом проповедовать всеми силами учение о неизбежном торжестве Света над Мраком, Добра над Злом.

Сумукдиар заговорил, осторожно выстраивая фразы, чтобы ненароком кого не обидеть, но и не упустить главного итога, к которому пришел после долгих размышлений:

– Вы должны знать общую космологическую идею, с которой после долгих многовековых изысканий согласились мудрецы всех стран. Вселенная наша делится на три главных уровня: Верхний Мир, где властвуют духи Добра; Нижний Мир, населенный демонами Мрака и Зла; а между ними – наш Средний Мир, куда изредка проникают посланцы обоих демонических этажей. Кроме того, хотя об этом и не принято упоминать, есть еще один потусторонний уровень – так называемый Мир Теней, в котором живут наши аналоги, не владеющие привычной нам магией, но обладающие могучим оружием и другими, изготовленными из металла механическими устройствами…

Нетерпеливый Борис Туровский перебил его, спросив, постигли Сумукдиар собственную Тень. Гирканец отвечал уклончиво: дескать, многие сильные джадугяры способны проникать в мысли своего аналога и при этом частенько узнают много интересного. В частности, почти всегда удается получить ответ на те вопросы, которые сильнее всего интересуют волшебника в момент контакта с его Тенью. Удовлетворив таким образом нездоровое любопытство слушателей, он продолжил:

– Принято считать, что Верхний Мир заселен очень густо и что каждый народ, каждая страна, чуть ли не каждый клочок моря и суши имеют многочисленное семейство собственных богов или демонов. Но не слишком ли много духов опекало бы людей, будь это правдой? Сами посудите – божественные пантеоны почти всех народов возглавляет бог-громовержец: Перун, Яхве, Индра, Зевс, Юпитер, Таранис, – причем каждый из них в результате сложных интриг отобрал верховную власть у прародителя-демиурга: Урана, Брахмы, Элоха, Рода, Лура. У всех племен есть свои боги Света и Войны, богини Любви и Охоты, духи Времени, Сна и так далее. Предания большинства племен повествуют о битве богов Света или Огня с драконом или другим чудовищем, каковая битва то ли уже состоялась в далеком прошлом, то ли должна свершиться в последний час существования Вселенной. Не слишком ли много повторов?

Он умолк, отпил из кубка, чтобы увлажнить пересохшую от долгой речи глотку. Заодно гирканец оглядел аудиторию и не без удовольствия отметил, что слушают его внимательно.

– Не разумнее ли будет сказать, – возобновил он свое повествование, – что в Верхнем Мире был лишь один-единственный бог-Творец, или Демиург, создавший все сущее в Среднем Мире… Затем его сверг с престола внук-громовержец, раздавший своим братьям, сестрам, детям и племянникам право повелевать различными стихиями Среднего Мира. А уже мы, смертные, по неразумию нашему, называли одного и того же духа разными именами!

Последовала долгая пауза, в течение которой собравшиеся пытались осмыслить неожиданную непривычную концепцию. Затем одна из хозяйкиных подруг – кажется, ее звали Натальей – неуверенно спросила: что же, мол, Макошь, Афродита, Венера, Астарта – суть разные имена одной, единой для всех стран, богини любви? Сумукдиар подтвердил, что так оно, скорее всего, и есть.

– Сложно, – задумчиво произнес Пушок. – Но возможно.

Это действительно был непростой вопрос, но главная сложность космологической модели таилась в ином, чего они все не прочувствовали. До вчерашнего дня Агарей Хашбази Ганлы подсознательно соглашался с каноническим учением, отождествлявшим Единого бога с фаластынским громовержцем Яхве, которому якобы удалось потеснить прочих собратьев по Верхнему Миру. Однако накануне Аполлон-Ахурамазда прямо сказал, что служит истинному Демиургу. Тут открывалась такая бездна ужасающих загадок, что Сумукдиар просто боялся заглядывать в эту пропасть.

Если Демиургу действительно удалось вырваться из заточения, на которое он был обречен по воле собственных отродий, то вопрос с его именем несколько прояснялся, но зато возникали естественные опасения, основанные на легендах о Его беспредельной жестокости. Не зря же говорится в преданиях о том, что Уран и Кронос довольно сурово обходились со своими детьми. Впрочем, детишки тоже были далеко не ангелы…

Вдобавок в совершенно новом свете представала история бога-Сына, обреченного богом-Отцом на голгофские страдания. Не было ли это изощренным возмездием за коварное низвержение Демиурга в незапамятном прошлом? И другой вопрос напрашивался – вопрос, который интересовал Сумукдиара едва ли не в первую очередь: какое имя получил в обновленном пантеоне его повелитель бог Света?

Готовых ответов не существовало, но их следовало искать, чтобы не бродить в лабиринтах событий, подобно слепым котятам. И не в том ли истинное предназначение дарованного свыше хварно, чтобы находить разгадки самых запутанных и даже смертельно опасных тайн?!

За окнами сгущались сумерки, надежды на постельные утехи растаяли окончательно, и гирканец решил откланяться. Его не очень-то уговаривали остаться, да он и сам не собирался здесь задерживаться. Сумук не без облегчения закрыл снаружи дверь и неторопливо зашагал к постоялому двору.

Потянувший с полей ветерок будоражил сочными травяными ароматами. Все было чудно: и погода, и тихие ночные шорохи, и яркие звезды над головой, но в глубине души отчего-то зрела смутная тревога. Разобравшись в своих ощущениях, он понял, в чем дело: в стране была попытка решительного переворота, мятеж сорвался, началось обратное движение, а народ сохранял сверхъестественное спокойствие, граничащее с равнодушием к судьбе державы!