Инна Живетьева - Орлиная гора

– Но все равно не понимаю, почему князь Крох дал разрешение. Он же знает, что твой род поддерживает Эдвина.

– Мятеж – даже если он удачный – не заканчивается разгромом королевской армии. Нужно будет заново строить отношения с соседями, а мое слово Далид уважает.

Князь Наш тяжело прошелся вдоль стены. Потом опустился в кресло. Внимательный взгляд ощупал княжича.

– А еще что-то подсказывает мне: тебе нужно поговорить.

Митька качнулся и вжался поглубже в плющ. Тур сидел на расстоянии вытянутой руки и все равно мог видеть его лицо.

– Ты видел маму?

– Да. Она при дворе, близка с королевой Виктолией. Возвращаться на родину не хочет.

Княжич сорвал резной листик, покрутил в пальцах. Не хочет… Вряд ли тур знает правду. И хорошо, что не знает.

– Она скучает о тебе.

…шуршащий запах ванили и розовой воды. Листик смялся в пальцах.

– Скажи ей, что я тоже, – вышло неожиданно хрипловато.

– Принцесса Анхелина надеялась, что я тебя увижу.

– Анна считает меня предателем? – Митька пожалел, что вырвался это вопрос. А кем еще его можно считать?

– Нет. Она слишком хорошо тебя знает.

– Я стараюсь честно служить князю Кроху, – горько уронил Митька.

– Получается?

Митька нащупал среди листьев резной столбик, стиснул. Тур ждал ответа.

– Да.

Острые грани впились в ладонь.

– Да! Да! Шакал меня раздери – да! Не надо об этом, пожалуйста!!!

Тур пожал могучими плечами. В лунном свете, пробивавшимся сквозь листву, он казался громадным духом-покровителем. Митька осторожно перевел дыхание, разжал хватку. Посыпались на пол попавшие под руки смятые листочки.

– Ты что-нибудь знаешь о княжиче Артемии Торне?

– Кажется, служит порученцем, я видел его у отца, князя Торна. Вы стали друзьями?

– Если бы… Тур, мы побратимы. Если Темка еще считает так.

– Вот оно как. И оружие есть?

– Есть, – Митька тронул неприметные ножны.

– Ты что, носишь с собой герб Торнов?!

Княжич потянул нож, но рука Веся опустилась поверх, нажала, заставив снова спрятать клинок.

– Покровитель хранит тебя, мальчик. Не приведи Создатель, узнает Крох!

Тур внимательно посмотрел на племянника и осекся. Помрачнел, и какое-то время молча постукивал пальцами по подлокотнику кресла.

– Знаешь, отсюда я сразу к королю. Если нужно что предать Артемию – устрою.

Жар залил щеки, Митька выдавил:

– Ты тоже считаешь, что я должен отдать нож с Оленем?

– Малыш, родовое оружие возвращают, когда не хотят иметь в побратимах подлеца. Или считают, что могут запятнать честь своего побратима. Я так понимаю, у тебя не первая причина.

Митька молчал, соглашаясь.

– Дерьмо шакалье! – взорвался тур. – Малыш, так нельзя! – он тяжело прошелся по галерее, Митька чувствовал, как рвалась с языка дяди ругань. Смешно, можно подумать, в армии такого не услышишь. – Что ж ты творишь?! Ты же ломаешь себя!

– Ну и что? Тур Весь, это просто история.

Долго объяснять не пришлось, князь понял сразу. Остановился напротив племянника, заговорил спокойнее.

– Пусть история. Но почему ты позволяешь другим кроить ее по собственному разумению? Тем, чье дело считаешь неправым?

– А что ты предлагаешь? Стать предателем? Дважды подлецом?

Тур раздраженно пристукнул ладонью по перилам. Небольшое облако закрыло луну, на галерее потемнело. Крикнул что-то дозорный с башни, махнул фонарем. Снизу неразборчиво ответили, и почти сразу протопали двое – проплыли огоньки фитилей.

– Помнишь, мы как-то говорили о правде. Что она может быть во многих свитках, даже в тех, которые опровергают другие. Все не так абсолютно, Митя.

Княжичу показалось, что туру не совсем легко дались такие слова.

– Вы, взрослые, сначала учите не предавать, не лгать, быть достойным своего рода. А потом начинаете объяснять, что все не так просто. Знаешь, отец говорит, что можно сохранить честь мундира, если все делается ради победы. Если ты жертвуешь собой во имя правого дела, то не бесчестье замараться. Мол, зачтется. – Начав говорить, Митька уже не мог остановиться. – Тур, ты понимаешь – отец мне все время лгал! Мы ехали к Эдвину, и папа говорил о том, что я должен честно служить королю. А сам готовил мятеж. Знал, что я не дослужу в Южном Зубе до конца – и не сказал. Ты знаешь, что он просто прикрылся мной, а Герман в это время договаривался с даррскими оружейниками? Да, представь себе! Герман и в обозе оружие привез, где-то готовил базу. Мне кажется иногда, что лгут все. Что чести – нет! Есть только сказка, в которую верят до совершеннолетия. Пока не ткнут мордой, не покажут, как можно подменять одно другим. Ложь? Врагу – не считается. Подлость? Если ради победы, то и не подлость вовсе. И получается, что можно и лгать, и предавать.

– Честь есть то, как ты сам понимаешь.

– Получается, что когда мой отец убивал и сжигал беззащитных, он не замарал мундир? Он-то понимает честь по-другому. Ради победы. А кому нужна такая победа? Иллару? Или просто мятежным князьям? Я ничего не понимаю, тур. Знаешь, мне Темка рассказывал, как решал: говорить нам про воду или нет. Ну, в Черных песках. Получалось, и так и так подлость. «Решаешь правильно, а все равно предаешь». Тур, я же тогда остался. Там, в Южном Зубе. Мог просто уйти. Знаешь, как я хотел уйти? К источнику… Но остался. А теперь? Тур, а теперь?! Я запутался.

– Митя, у тебя только два пути. И я надеюсь, ты не подумываешь о третьем? Пулю в бою словить?

Княжич отвел глаза.

– Ты видишь сам, что происходит. Зима была голодной. В этом году с урожаем еще хуже: и война, и слишком слякотная весна. Эти земли и вовсе некому теперь засевать. Князь Крох берег королевство, надеясь им править. Но он ожесточился. Если раньше просто грабил, то сейчас сжигает деревни. В городах после его войск не остается продовольствия. Я видел виселицы на улицах Силара. За утаенный мешок зерна – единственный мешок на семью – казнили всех. Мятеж затягивается, и в этой войне не будет победителя. Ваше королевство достанется первому, кто решится ввести войска и перебить остатки армий. Иллара не будет – если только мятеж не подавить как можно скорее.

Митька знал это и сам. Ненависть к князю Кроху облепила грязью. Эту грязь не смыть, он сам воюет под мятежным штандартом.

– Решайся, Митя. Ты можешь многое изменить.

Тур сверлил племянника взглядом.

– Я?!

– Да, малыш.

Он не договаривал, оставляя Митьке право понять самому. Пауза затягивалась, и тур вынужден был разбить ее. Рубанул:

– Я могу передать королю, чтобы тебя ждали?

Качнулся под рукой резной столбик.

…тяжесть родового меча на вытянутых руках. «Мой король…» Сожженный Валтахар. Нож с Орлом на рукоятки, воткнутый в золотистую плоть. Висящее на балке тело капитана. «Честь мундира в том и только в том, чтобы побеждать. Не забывай, ради чего все это делается, и тогда ты поймешь: решение правильное».