Мервин Пик - Замок Горменгаст

В этот момент в комнату вошел Тит, оставляя за собой мокрые следы. С первого взгляда было ясно, что он болен, что его трясет в лихорадке, что он вот-вот рухнет от изнеможения и что в нем горит могучий нервный огонь. Все особенности его сложения были странно подчеркнуты прилипшей к нему мокрой одеждой.

Тит всегда производил впечатление, что он крупнее, чем есть на самом деле – наверное, это он унаследовал от своей материи. И сейчас это впечатление было особенно сильным. Возникало даже ощущение, что вошел не Тит Стон, а некий абстрактный прототип человека, обуреваемого желанием мести и полного решимости это желание воплотить в поступки; даже вода, стекающая с его одежды, казалась свидетельством героических намерений.

Его лицо, всегда несколько грубоватое и глуповатое, теперь казалось еще более грубым и глуповатым; нижняя губа, вздрагивающая от возбуждения, слегка отвисла, как у ребенка. Но его глаза, бледные и обычно полные угрюмости и отрешенности, теперь горели не только от жара, но и от страсти к отмщению. Это было не очень привлекательное зрелище; одновременно в глазах вспыхивала холодная стальная решимость доказать, что он не остановится ни перед какой опасностью.

Внутренний мир Тита рухнул. А во внешнем мире все время действовали другие, а не он. Пришло время ему самому стать центром внимания. Разве он не Семьдесят Седьмой Герцог? Герцог Горменгаста? Нет, клянусь молнией, которая убила чудесное создание! Нет! Он теперь Первый – он человек на гребне скалы, освещенный снизу факелами мира! Он весь тут, живой, не символический, обладающий всем, чем положено обладать человеку: мозгами, сердцем, чувствами, человек сам по себе, живое существо, а не мертвый ритуал, с руками и с ногами, с пенисом, с головой, с глазами и зубами!

Тит, не поприветствовал мать, подошел к окну; двигался он словно слепой. Да, в ее глазах он предатель, он предал дух Горменгаста. Пускай теперь она просто взирает на то, что он делает, пускай смотрит!

С того момента, как он, вырвавшись из цепких рук людей, державших его, прыгнул в воду, им двигало одно-единственное желание; ничего другого у него на уме не было. Не было места в нем даже для страха. Он был уверен в том, что лишь ему следует схватиться со Щукволом и победить его, одолеть это воплощение черных сил. И сделать он это должен с помощью короткого, холодного, скользкого ножа. Чтобы лучше удерживать нож в руке, Тит обмотал рукоятку какой-то тряпкой. Он стоял у окна, ухватившись за внешний край подоконника обеими руками, и смотрел вниз на залитое светом факелов столпотворение лодок. Ветер, который еще несколько минут назад дул и завывал с такой злобной настойчивостью, вдруг утих – мгновенность, с которой это произошло, была поистине удивительна; прекратился и дождь. Луна, стряхнув с себя облака, осветила Горменгаст пепельным светом. На залив опустилась тишина, нарушаемая лишь плеском волн о стены; хотя ветер стих, волны не улеглись.

Если бы Тита спросили, почему он стоит у окна, он не смог бы ответить, может быть, потому, что находясь в этой комнате, он был всего лишь в нескольких метрах от Щуквола, хотя и отделенный от него полом. В окно не заплыть – оно занято лодками; в круглую дыру не спуститься – вокруг него толпятся люди. Но по крайней мере он чувствовал, что находится совсем рядом с человеком, которого хочет убить. Но не только это привело его в комнату над Щукволом. Тит был уверен, что он не ограничится ролью простого наблюдателя. Непонятно, откуда в нем взялась эта уверенность, но он знал, что все эти вооруженные люди не справятся с таким хитрым зверем, как Щуквол, хотя и загнанным в ловушку. Тит подсознательно полагал, что численным превосходством не совладать с таким изворотливым и умным врагом.

Все это скрывалось в глубинах сознания Тита, но не всплывало на поверхность. Он не был в состоянии мыслить рационально. Раз он не смог заплыть в комнату, он будет стоять здесь, у окна, и ждать подходящего момента для нанесения решающего удара, который, как он был уверен, обязательно наступит.

Снизу донесся страшный крик, потом еще один. Щуквол, как только увидел, что первая из четырех изготовившихся лодок вплывает в комнату, отвел свою лодку к дальней стене – ничего другого ему не оставалось делать, – выхватил свою смертоносную рогатку и выпустил два камня, один за другим. Несмотря на раскачивание лодки, прицел его был точен. Потом он три раза выстрелил по факелам, стоявшим в железных кольцах по бортам лодки, и два из них были сбиты в воду, где с шипением затухли.

Больше снарядов, если не считать тех камней, которые остались на каменной полке оконной перемычки, у него не было. Но он имел еще нож, который, если бросить его в цель, можно было бы употребить только один раз, а его врагов было бесчисленное множество. И он решил держать нож при себе.

А враги были совсем близко – на расстоянии вытянутого весла. Один из них лежал на борту головой вниз. Он умер, не успев издать ни звука. Те крики, которые услышали наверху, издавали два других человека. Один из них получил камень в грудь, а второго камень чиркнул по лицу. Убитый, перекинувшись наполовину через борт как мешок с мукой, так что одна его волосатая рука была погружена в воду, так быстро перенесся из мира живых в мир мертвых, что не успел ничем выразить свой протест против этого перемещения.

Оставшись без камней, Щуквол отбросил рогатку и сам прыгнул в воду. Он нырнул и поплыл под килями лодок. Он был уверен, что направление его перемещения под водой не видно сверху. Еще находясь в лодке, он удостоверился в том, что поверхность воды, усеянная прыгающими отблесками света, совершенно непроницаема для взгляда.

Четвертый человек, который еще был в состоянии сообщить остальному миру, что происходит, незамедлительно это сделал.

– Он нырнул! – закричал этот человек, и в голосе его прозвучало облегчение, хотя он и старался скрыть свои эмоции. – Он где-то под лодками! Следите за окном! Эй, в лодках! Следите за окном!

Щуквол скользил под водой в чернильной темноте. Он знал, что ему нужно отплыть как можно дальше, прежде чем он поднимется на поверхность, чтобы сделать вдох. Но, как и Тит, он чувствовал крайнюю усталость.

Доплыв до окна, он понял, что воздуха у него в легких осталось совсем немного. Рукой он нащупал камень стены у окна. Киль второй лодки был прямо над ним. В следующее мгновение он, оттолкнувшись от стены, уже плыл вперед. Проплыв под водой сквозь окно, он резко свернул налево и поплыл вдоль внешней стены. Над ним плескались волны, разбивавшиеся под окном комнаты, в которой находилась Графиня. Теперь он плыл под одной из барж, стоявших по обеим сторонам окна. Сквозь воду он видел киль деревянного монстра, отблески огней факелов на поверхности воды.