Руслан Мельников - Магиер Лебиус

Времени для размышлений не оставалось. А путь оставался только один. По лестнице – наверх. В жилые покои, в магилабор-залы, в башни, на стены, на смотровые и боевые площадки, на переходные галереи. Где если не получится спастись самому – так хотя бы попытаться добраться до проклятого Чернокнижника! И до проклятого прагсбургского магиера! И изрубить в куски! Обоих! Или хотя бы одного!

Дипольд отступил из коридора. Захлопнул дверь. Крепкий дубовый засов пришелся весьма кстати. Секунда, вторая, третья – и в запертую дверь отчаянно забарабанили, заколотили снаружи. Грохоту было много. Толку – мало. На некоторое время эта преграда сдержит преследователей.

А гейнский пфальцграф уже бежал наверх.

Первый этаж. Тот, что сразу над подвалом. Длинный коридор, ведущий в ту же сторону, где располагалась темница. Где-то там, внизу, сейчас задыхаются в дыму люди… двуногие скоты, утратившие человеческий облик. Если уже не задохнулись.

Дипольд добежал почти до конца коридора. Тупик? Нет. Вон темнеет тесная ниша. В нише – единственная на весь коридор дверь. Узенькая, низенькая, прочненькая. Из-за двери – утробное уханье, свист воздуха, скрип, металлический лязг. «Уф-ф-фь-ю-ю-кщх-х-х-дзянь!» «Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Когда его вели наверх, на башню, на маркграфское застолье, здесь было тихо. Теперь – этот странный протяжно-скребущий звук, приглушенный дверью. Кто-то что-то раздувает? Кует? Чинит? Мартин говорил: прямо над клетками подземелий оборудована магиерская мастератория, где ему приходилось трудиться. Видимо, это она и есть. Других-то дверей в коридоре нет. Но стоит ли ломиться в магилабор-залу? Оттуда, где работают подневольные умельцы, сбежишь едва ли.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Интересно, заперто там? Не заперто? Заперто, наверняка. А впрочем… Неважно. Дипольд даже не стал проверять. Зачем лезть в колдовскую нору, если есть более безопасный путь.

Опять – лестница вверх.

Дипольд поднимается, перескакивая через две-три ступени зараз, сжимая в руках оба трофейных меча.

Второй этаж. Здесь только две двери. Стремительным маятником Дипольд метнулся меж ними. Правым плечом в одну, левым – в другую. Нет, обе заперты. Только плечи отбил.

Значит – еще выше! На третий…

Вверху что-то лязгнуло, грохнуло. Люк? Дверь?

…этаж.

И – снова крики. И – снова топот. И – снова звон металла.

Проклятье!

Снизу ломятся оберландцы во главе со шрамолицым бородачом. Слышно уже, как преследователи рубят дверь, как трещит крепкий засов.

Сверху, со смотровых и боевых площадок, тоже спускается замковая стража. И, судя по шуму, немалый отряд.

Дипольд вновь отступает на этаж ниже. С двумя намертво запертыми дверьми. И еще ниже. В коридор с магиерской мастераторией.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – слышится за спиной.

И теперь… Выбор невелик теперь. Или принимать последний бой здесь, в этом коридоре, или… Нет, все же нужно проверить дверь магилабор-залы. Без всякой надежды – заперто ведь, наверняка. Но – проверить. Просто так, для очистки совести.

Пфальцграф бежит к дальней нише. Пригибается, подныривает, заскакивает под низкий свод.

Дверь в нише – тяжелая крепкая, обитая железом. Почти как темничная. И…

Дипольд пинает дверь ногой.

…И – не запертая!

Невероятно, но…

Усилившееся, громкое «уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»– в лицо. А еще – теплый влажный воздух. То ли пар, то ли дым – клубящейся стеной. Самых разных, невообразимых цветов и оттенков. Жутковатый на вид, но не удушающий. И запах крови, окалины, металлической стружки.

Мастератория была открыта. Может, оттого, что нет сейчас в ней узников, способных бежать. Может, имелись иные причины. Но сейчас раздумывать об этом некогда.

Дипольд вваливается внутрь, захлопывает дверь. С той стороны, изнутри.

Руки судорожно ищут замок. Есть замок… Замочная скважина – вот она. Но у Дипольда нет ни ключа, ни отмычки Мартина. К счастью, кроме замка, на двери имеется засов. Засовище целый! С мощной фиксирующей скобой. Пфальцграф дивится, радуется, благодарит Господа. И задвигает дубовый брусок. Вгоняет скобу в пазы. Теперь засов не шелохнется, не сдвинется.

На все про все – мгновение-другое, не больше.

Фу-у-ух! Но расслабляться еще рано. Надо проверить: что здесь, кто здесь.

Дипольд привалился спиной к запертой двери. Выставив перед собой мечи. Осматривая мастераторию. Готовый изрубить любого, кто…

А никто…

Никто к нему не приближался, не совался, не нападал, никто не обращал на сбежавшего пленника с мечами наголо ровным счетом никакого внимания. И странный шум – «уф-ф-фь-ю-ю-кщх-х-х-дзянь!» – не прекращался ни на мгновение.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – по ушам!

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – по мозгам!

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Некоторое время Дипольд стоял неподвижно, вглядываясь в стену пара и дыма. В эту неплотную, неясную пелену, подкрашенную магическим разноцветьем. Зыбкая стена колдовского облака перед ним то смыкалась, то размыкалась. И в прорехи можно было рассмотреть…

Что это?! Это… это… Да ведь это же… Дипольд вдруг понял, на что смотрит. Понял – и вздрогнул. Рука!

Проклятье!

Большая, огромная. Громадная. Железная. С необычайно длинными стальными пальцами. Знакомая уже, хорошо знакомая. Не прикрытая, правда, толстыми пластинами доспеха, но оттого лишь еще более жуткая. Оплетенная проволочными жилами и трубчатыми мышцами рука голема тянулась из клубящейся пелены магилабор-залы к Дипольду Славному.

Назад? Рвануть засов? Отпереть дверь? Вернуться? Выскочить из мастератории? Погибнуть там, в коридоре, на лестнице, в бою с людьми из плоти и крови? Или уж сразу самому – клинком по горлу. Милостивый Господь простит грех самоубийства, раз такое…

Но влажный колдовской туман впереди в очередной раз разошелся, распался, разлетелся. В тяжелые пестрые клочья. И – новая прореха. Там, где рука. И – за рукой тоже. Дипольд вздохнул с облегчением. Вытер холодный пот со лба.

За развеявшимся туманом не обнаружилось никакого голема. А механического рука была всего лишь рукой. Неживой и неподвижной. Частью, отделенной от остального тела. Снятым с чудовищной машины механизмом. Или, уж скорее, не надетым еще, не вмонтированным в нее. Бездушной, безжизненной деталью была сейчас эта рука. Куском металла. Вернее, соединенными друг с другом диковинными кусками металла. Многими кусками и кусочками. Сложной, но бездействующей конструкцией, которой пока некому и нечему управлять.

Тяжелая механическая рука, чуть изогнутая в локте, лежала на тележке с маленькими железными колесиками, которую и один человек сможет без особого труда возить по гладкому полу мастератории.