Александр Рудазов - Война Колдунов. Вторжение. Штурм цитадели

Способ отступления он избрал оригинальный. Сначала Скайлер мгновенно вырастил из брюха туго скрученную костяную пружину, прижался к земле что есть сил — и сиганул вдаль шагов этак на пятьсот. Пока Логмир осознал произошедшее и добежал до удирающего противника, тот уже вновь переменил облик, став чем-то вроде здоровенной медведки с бурообразным наростом вместо головы. Всего несколько секунд — и колдун пробурил длиннющий тоннель. Отступать воздушным путем Скайлер не пожелал — видел, что все вемпиры лежат мертвыми, изрешеченные арбалетами паладинов.

Гнаться за ним в этом жутком колодце не решился даже безрассудно храбрый Логмир. Если и сумеешь спуститься — вдруг Скайлер устроил там засаду? Сражаться в непроглядной тьме с огромным чудовищем-колдуном… как-то не очень вдохновляет.

Войско серых тает на глазах. Их первоначальный порядок давно разрушился, части перемешались и хаотически отступают. Всех — от генералов до рядовых — охватило ужасное чувство поражения. Одни офицеры все еще выкрикивают команды, пытаясь сберечь хотя бы остатки армии, другие сами поддались общему настрою и спасаются бегством. Боевой дух оставил серых, сменившись тем врагом, что страшнее любых пушек — паническим страхом.

Остатки сломленных полков дорубила кавалерия. Паладины и драгуны преследовали серую пехоту, пока не раздробили на сотни отдельных групп и группочек. Слишком ослабшие даже для бегства стоят с поднятыми руками, тупо глядя в землю. Артиллерия и боеприпасы стали военными трофеями и уже пересчитываются рокушскими кригс-комиссарами.

Серых выжило довольно много. В плен попали почти пятнадцать тысяч человек, еще около десяти тысяч рассеялись по округе. Скорее всего, их переловят еще до наступления следующего утра. Многие даже сдадутся сами — деваться им здесь некуда.

Однако эти обломки — уже не армия. Обезоруженные, лишенные командования, полностью истощенные физически и морально… Разбитое войско подобно стреляной гильзе — хоть с виду и мало отлична от боевого патрона, но годится только на переплавку.

Ригеллион Одноглазый тихо застонал и приоткрыл глаз. Наступил тихий, прохладный вечер. Битва подошла к концу — стих шум орудий, не слышится криков дерущихся. Воздух пропах кровью и порохом. Поле, усеянное мертвыми телами, время от времени еще оглашается стонами раненых.

Кто победитель — ясно с первого взгляда.

Колдун-маршал горько улыбнулся. Несмотря на дыру в груди, боли нет. Лишь странный холод и онемение. Тело ниже подбородка совершенно не чувствуется — как будто осталась только голова.

– Вы очнулись, повелитель Ригеллион?.. – взволнованно зашептали ему в ухо. — Потерпите, я сейчас!..

– Рюлейко?.. – с трудом выдавил из себя колдун, узнав голос. — Ты что тут?.. Как ты выжила?..

– Я сбросила форменный плащ и притворилась обычной женщиной, — ответила Рюлейко Мелодия, почему-то натужно кряхтя. — Один из рокушцев вынес… представляете, вынес меня с поля боя! На руках!

– Но ты же серая!.. Они что — не поняли?.. Не разглядели цвет кожи?..

– Это был один из этих странных латников в серебряных доспехах. Он… по-моему, он догадался… он ведь даже наступил на мой плащ… — призналась Рюлейко. У нее в голове снова прозвучала странная фраза, произнесенная тем паладином: «Хочу верить — по раскаянию, а не из трусости». — Но они какие-то ненормальные, эти латники… Я слышала, как они просили прощения у наших убитых…

– Что?.. За что?..

– За то, что пришлось их убить.

– Они кто — жрецы с мечами?.. – зло скривился Ригеллион. — Терпеть таких не могу… Что с остальными нашими? Кто-нибудь выжил?

– Повелитель Скайлер сумел уйти… Остальных всех… кажется… Моего брата точно убили, повелитель…

– Брата?.. Ах да, Реймако… — припомнил Ригеллион. — Соболезную. А где тот колдун?.. Он жив?.. мертв?..

– С которым вы сражались?.. Его унесли те латники. Они очень торопились… И еще там была какая-то девушка — она очень громко на всех кричала…

– А я?..

– Они очень-очень торопились, повелитель Ригеллион… — смутилась Рюлейко. — На вас даже не обратили внимания… Наверное, посчитали мертвым…

– Так и есть, наверное… — вздохнул колдун. Ему наконец стало ясно, что за холод охватил тело — мертвящее дыхание смерти. Он толком не разглядел, чем именно его проткнули, но это явно было артефактное оружие — такое впечатление, что через дырку в груди улетучивается сама жизнь. — Ты что, меня тащишь?.. Куда?..

– Уже почти полчаса… Я прокралась за вами, когда все стихло, повелитель Ригеллион… Я попробую…

– Безмозглая девчонка… — еле слышно прохрипел Ригеллион. — Ты же не медик… Да и я уже почти мертв…

– Я попробую найти медика…

– Всех наших медиков либо убили, либо взяли в плен… Просто оставь меня в покое. Я не хочу провести последние минуты, ползая в грязи…

– Но вы же еще дышите, повелитель! И разговариваете!

– Колдуну трудно умереть… — согласился Ригеллион. — Я был… силен… А теперь пошла вон, поручик, это приказ!

– Я лейтенант!

– Понижаю в звании за отказ повиноваться командиру! — отрубил Ригеллион.

– Это жестоко! — едва не заплакала колдунья.

Ей и без того приходится нелегко. Повелитель Ригеллион — рослый мужчина атлетического сложения, а она — всего лишь хрупкая молодая женщина. И тут столько трупов… а некоторые еще живы! И осторожность, осторожность, осторожность — не ровен час заметят…

– Стой, назови себя! — грубо окликнули сзади.

Рюлейко сглотнула и замерла. Говорили на рокушском. А спины коснулось что-то острое и холодное… штык, конечно. Только шевельнись — проткнут, как жука.

– Никак зеньорита? — удивился солдат, обойдя Рюлейко. — И молоденькая совсем!

– Да это ж серая, дурень, — раздался другой голос. Рядом с первым солдатом встал другой — постарше и пошире в талии. — Небось, колдунья — у них других девок в армии не водится. Да еще волочет кого-то… это кто еще такой у тебя, а?

– Одноглазый, да еще в сером пла… серый плащ!!! – дико завопил первый солдат. — Генерал колдунский!!!

– Я маршал, недоносок!.. – прохрипел Ригеллион.

– Кончай его, чего замер! — поднял фузею второй солдат. Руки отчетливо задрожали. — Обоих кончай!

Ригеллион зло улыбнулся. Ему в любом случае не дожить и до утра. Маны не осталось ни капли. А вот прана… прана еще есть. Самая чуточка — ровно столько, чтобы оставаться в сознании.

– Рюлейко, командую отступление! — рявкнул он. — Исполняй!

Вместе с последним приказом изо рта колдуна выплеснулась целая чашка крови и ослепительный жаркий сполох, обратившийся настоящим тараном жгучего ветра. Ветра, уносящего с собой саму жизнь.

Последнее заклинание Ригеллиона Одноглазого.

Оба рокушских солдата закричали и повалились наземь в предсмертной агонии. Рюлейко Мелодия жалобно всхлипнула, с трудом оторвала взгляд от уже мертвого лица маршала и бросилась наутек.